Триллеры

Варвара видела, как он замахнулся, и звук удара по стеклу разорвал её сознание. Лобовое стекло разлетелось на тысячи осколков, сверкающих в тусклом свете фонарей вокруг. Они летели в её сторону маленькими звёздами, падающими с неба, и в этот миг она поняла, что не сможет спастись. Водитель поднял автомат и направил на неё. Варвара слышала, как передёрнулся затвор, а затем прозвучал первый выстрел. Мир вокруг оглушил её грохотом. Она упала, закрывая лицо руками, но пули со свистом разрезали воздух…

Нежно взял со стола заранее приготовленную петлю. У этой веревки отличная текстура. Раньше он пользовался обычной хлопчатобумажной, но она оставляет ужасные следы. Трение портит безупречную кожу. На этот раз он воспользовался синтетической веревкой. Она гладкая, приятная на ощупь. Возможно, девушке даже понравится это ощущение. Он надел петлю ей на шею. Когда она почувствовала, как шелковистая веревка сдавливает горло, то снова начала дергаться, но для всей этой ерунды было уже поздно. Петля…

Но вслух я лишь повторяю: – Делай. Что. Хочешь. – Тео, ты со мной? – переключается на него Аврора. – На кой я там сдался? – с искренним любопытством спрашивает Маттео, сбрасывая скорость, потому как впереди показывается плотное скопление деревьев, которое придется объезжать. Стараюсь отключиться от разговора, вновь завидуя способности Кэсс делать это в любой возможной ситуации. Наверное, именно поэтому она всегда более терпелива к выходкам Рори, потому как большую часть пропускает мимо внимания.…

Мы бежали сквозь толпу на металлической скорости – быстрее нас мог быть только ураганный ветер. Блуждающие попросту не успевали реагировать на нас. И всё же… Чем ближе мы подбирались к стене, тем громче становились вопли за нашими спинами – нас замечали, о нашем присутствии сообщали, за нами бросались вслед… Толпа у стены оказалась гуще, чем в начале долины. Здесь Тристан и поймал свой укус, прикрыв своим телом моё правое плечо… На стену мы взбежали-взобрались при помощи одних лишь голых рук: пальцы…

Я подошел к барной стойке и купил пачку сигарет. Крепких. Мне не нравилось, что руки всё еще дрожат. Считается ведь, что бренди должен помогать в таких случаях? Или это бабушкины сказки? Ох уж эти бабушки… Выйдя из пивного садика (двора с полунавесом у входа), я прикурил первую за много лет сигарету. Из бара показался Барни Дуайер, наш сосед по Виллам, и подошел ко мне. Барни проводил больше времени в пивном саду, чем внутри бара. – А я думал, ты завязал? – спросил он. – Так и есть. –…

Когда ты излишне счастлив, некогда думать о печалях, бедах, трудностях. Отчего ты просто не готов к ним, когда они нагрянут неожиданно и без стука ворвутся в дом, словно ураганный ветер, сносящий все на пути. Мой мобильник снова завибрировал, что стало спасением. Я вздрогнула и, наконец, коснулась выключателя. На экране то же самое имя. Я взяла в руки мобильник и провела пальцем по экрану. – Ты уже освободилась, малыш? Я раздражённо выдыхаю и закатываю глаза. – Заведи себе девятнадцатилетнюю…

Я пошел за Джо через двор, а он повернулся и сказал, мол, бери все на заметку. Я кивнул. Подумал, что он меня проверяет. Что ж, этот способ ничем не хуже других. Я не волновался. Мне было все равно, что он обо мне думает. Некоторые говорят, что я эмоционально замкнут, но люди много чего говорят. Одна женщина как-то назвала меня мудаком, и думаю, она была права. Мы подошли ближе, и парни повернулись к нам. Я увидел обнаженную руку на свежем снегу. Неестественно белую. – Кто это с тобой? – спросил…

Земля до сих пор хранит следы тех, кто пришел проститься. Четыре свежие могилы, усыпанные цветами. Гнетущая душу атмосфера погребения. Аккомпанемент ветра, бесконечный плачь. Это ужасно. Но страха больше нет. Только пустота внутри. Она отражалась и на лицах пришедших. Злое солнце спряталось за тучи, будто не решаясь выглянуть. Пройдет время – оно снова будет дарить тепло. Но уже другим. Теперь же, только ты со мной каждую секунду, моя верная спутница – скорбь. Все остальные давно разошлись. …

Кобели – я, ты и он! Ну и так далее! Но какими бы ни были слова, всё-равно у беса Казимира это была самая любимая новогодняя песенка, примерно – как у нас «В лесу родилась ёлочка…» Итак, до наступления Нового Года оставалась ровно одна неделя. Праздник ещё не наступил, но уже ощутимо витал в воздухе. К тому же – завтра католическое Рождество! А потом пошло-поехало: Новый Год, Рождество у православных, затем старый Новый Год и Крещение! Так что – как завтра праздновать начнут, так не скоро ещё…

– Сколько же ему было? – слышу я за спиной чей-то шепот. Ответа нет. Но я и не нуждаюсь в ответе. Ему еще жить и жить… Это-то я знаю. Может быть, Оленька еще и выйдет за него замуж. Выйдет непременно. Не такой уж я злоумышленник, чтобы лишать их земного счастья. Я его лишь маленько проучу. Это будет ему наука. Я все еще не могу взять в толк: неужели он мне не верит? Или не доверяет? Зачем он держит меня в узде? Дама в шубке тоже смахивает слезу. А с каким открытым живым любопытством Оленька смотрит…

Она сразу поняла, почуяла, что это невозможно. Она не понимала, почему, но чувствовала… з н а л а. От ощущения своего бессилия её охватила жуткая злоба, и увидев неподалеку бегущее и нелепо размахивающее конечностями какое-то другое существо (из тех, что она уже убивала однажды), она рванулась к нему быстро и бесшумно, догнала в одно мгновенье и… Перекусила пополам. Кровь существа – то, в чем она нуждалась, чтобы жить, – хлынула ей в глотку… Часть 1 1. Х Р Р Р Я С Т Ь!… Маленькая…

Преодолевая легкий ступор Михаила, Андрей пошел к выходу в одних носках. У самого дверного косяка он заметил на полу глянцевый флаер размером с пол-листа. – Не понимаю, как они умудряются их подбрасывать, – сказал он, поднимая флаер. – Уже второй день такие нахожу. На флаере был изображен коллаж черно-красных тонов из элементов готических замков, мрачных коридоров, бегущих по ним обезумевших людей в больничных пижамах и летающих под потолками оскаленных не то черепов, не то мумифицированных голов…

Взгляд Алины переместился на молодую пару, гуляющую по парку с коляской. Высокий юноша южной внешности и светловолосая девушка с милым личиком и тонкими ножками. Разглядеть ребенка за ширмочкой коляски она не смогла. Тем не менее, воображение рисовало перед ней милые щечки малыша и невинную улыбку, озаряющую все вокруг. Антон перехватил взгляд Алины и посмотрел в сторону молодой пары. Тень сомнений пробежалась по его лицу и тут же скрылась за скромной улыбкой. – Интересно, смогли бы мы жить так? –…

Выдавливая улыбку, я отвечаю брату: – А как же! Разве я могу оставаться в школе, если к тому времени, когда вы все переженитесь, намерена возглавить колонию? Харт и Вин краснеют. Они оба старше меня всего на два года, и мысли о женитьбе, даже об ухаживании, вызывают у них испуг. Братья с удовольствием трудятся в теплицах, выращивая деревья и цветы, которые выводит наш отец для возрождения бесплодных земель вокруг колонии. – Хватит топтаться на месте! – торопит мама, обогнавшая нас всех. Мои…

Когда она вернулась, улица была пуста. Пола обогнула угол, перебежала дорожку и оглядела дома, стоявшие на набережной. Никого не увидев, она срезала путь через чей-то усыпанный гравием, украшенный колченогой скамейкой и заросший чахлой травой дворик, перепрыгнула через штакетник и выбежала на берег. Ее шаги гулко отдавались при ходьбе по гальке пляжа. На секунду Пола остановилась, стараясь разглядеть в тумане дочь и собаку, но ничего не увидела. Стояла оглушительная тишина. Туман не давал разглядеть…

Чтобы затем все произошло так быстро: и выигранный международный конкурс, и месье Менакер – благообразный, совсем седой, склонившийся над ее измученной невралгией кистью руки с поцелуем и омочивший ее теплой слезой. «Вы заставили меня плакать, мисс. Ах, как давно я уже не плакал, слушая виолончель, как же я вам благодарен!» И – вуаля! – на следующее утро она уже сидит, сама на себя не похожа – со слоем матирующей пудры на лице, прямые скучные волосы в свежей завивке – в канадской студии Иси Мюзик.…

Но, разумеется, чудовищам вроде меня сочувствие не полагается. Правда, теперь, когда каждое неосторожное слово влечет за собой судебную тяжбу, стоит оговориться: чудовищам по обвинению . А меня пока лишь только обвиняют. Копы, судьи и прочие винтики исправительной системы, моя дорогая сестра Дебора, да и сам я, под расспросами – все назовут меня чудовищем. Но сбежал я сам, без каких бы то ни было обвинений, бросив безжизненное тело Джекки Форест, знаменитой актрисы и, по случайности, моей любовницы.…

Естественно, Эллиот немедленно присоединяется к нам. Он всегда рядом с блондинками, с которыми познакомился всего несколько недель назад в Кейптауне. С тех пор он не отходит от них, как верный щенок, надеющийся, что ему уделят капельку внимания. – Это свежий отпечаток? – взволнованно спрашивает он. Слава богу, хоть кто-то разделяет мое беспокойство. – Вчера я его здесь не видел, – говорит Ричард. – Вероятно, лев приходил прошлой ночью. Только представьте: вышли вы по естественным надобностям…

Бату приехал в Каракорум в сопровождении братьев Орды, Берке и Шибана, оставив улус на Беркечара. Пусть младший братишка потешит себя мыслью, что в его юных руках поводья великого улуса Джучи – приближённые наставники– советники не дадут натворить глупостей, да и гонцы от ставки до Каракорума долетают птицей – Бату всё знает, всегда готов отправить повеление. Как только огромная процессия из нойонов и тысяч воинов гвардии, верблюдов, гружённых подарками, и быков, запряжённых в повозки с юртами…

Девушка медленно открыла глаза и посмотрела на меня. У неё был тяжёлый, неприятный, но не враждебный взгляд. –Когда придут родители? – Тихим, хриплым голосом, спросила она вместо ответа. –С минуты на минуту. Поехали встречать друзей. На самом деле, вскоре должна была вернуться только мама, но я так ответила на случай, если она планирует ограбить дом. –Вот они тебе и объяснят. Девушка подвинулась, чтобы я могла войти в дом, бросила сигарету в лужу и спрятала лицо в ворот куртки, пытаясь…