Ужасы и мистика

Сняв с Оли лифчик, и увидев роскошную грудь, Артур сразу же припал губами к соскам, став водить по ним языком, и покусывать их. - Стой-стой-стой солнышко, - прошептала Оля с улыбкой, нежно взяла Артура за виски, и, отрегулировав положение головы, подняла ее выше. - Лучше зону над сосками. Чего же вы сразу-то на них бросайтесь, как умалишенные. Над ними приятнее. - Ты меня с ума сводишь, - возбужденно прошептал Артур. Делая все по короткой инструкции партнерши, он принялся покрывать указанное…

– Ты кстати сегодня кофе пьёшь левой рукой. А я думала, что поговорка “встал не с той ноги” касается только нижних конечностей. Или может, ты левша переученный? Он посмотрел на руку, в которой держал чашку. – Да тут на столе места нет, вот и поставил с этой стороны… Ты меня просто троллишь на прощанье? – Ага. – Теперь она улыбнулась по-настоящему, и потянувшись через стол, поцеловала его в висок. – Выныривай, офисный планктон. Он помахал ей рукой и открыл ноут. А когда она вышла, закрыл обратно.…

Именно спокойствием, которое умело переходить в бурное безудержное веселье, они с парнем и сошлись. Отношения были хороши тем, что они могли вместе, как веселится, так и грустить – а у большинства людей для каждой из этих целей есть разные люди. Парень смотрел в окно, на пролетающие мимо сосны, вдыхал пылкий аромат леса, который доносился из открытого над его головой окна. Ветерок играл его темными короткими волосами. У него были светлые, медово-карие глаза, которые сейчас были задумчивыми, когда…

От пристани до посёлка – минут двадцать на машине. Плюс десять минут потребовалось, чтобы восстановить дыхание. Он категорически не переносил качку и с трудом убедил желудок сохранить завтрак при себе. Посёлок… странное дело, он был на Острове в четвёртый раз, но лишь в общих чертах разобрался с местным мироустройством. Вдоль морского берега тянулась главная (и единственная) улица, от неё вглубь острова отходили переулки. Поскольку рельеф побережья был довольно сложен, изобиловал разломами и скалистыми…

– Но как?! Как? Нету у меня такого таланта: пустотой питаться! Научи, Смертушинов! Научи, родной! Очень хочу сам наполниться, раз уж время наполнить нельзя. Смертушинов отвратительно смеялся при этих Колиных словах. Колюче, ржаво смеялся, будто оборотень на своей последней осенней свадьбе. И без того чёрный, домик его темнел, обострялся мрачными углами, оглушал резким подвальным запахом. – Ишь ты, «научи»! А взамен что дашь? Даже Христос за так никого ничему не учил. – Да что же я тебе могу…

Могучей тенью он надвигался на неё до тех пор, пока испуганная привлекательная женщина не прижалась к стене, выставив вперёд, чуть заметно, острие сложенного зонтика. Он замахнулся рукой: – Иногда мне кажется, что у тебя просто чешется между… Неожиданно сквозь напитанные злобой слова в рот мужчины обрушился страшный холод, сковав будто льдом недосказанное. С головы соскользнула твидовая кепка, и упала на землю. Волосы неестественным образом вздыбились. Руки за какое-то мгновение покрылись маленькими…

Именно поэтому, я ненавижу день, а люблю ночи. Сколько я помнил самого себя, я всегда любил именно ночи. Часто, будучи ещё ребёнком, я выбирался на крышу и часами пытался рассмотреть звёзды. Они появлялись очень редко, но их красота стоила этих чудесных мгновений. Мне всегда казалось, что там кто-то есть. Не могу объяснить почему, но я в это верил. А ещё я любил ночи потому, что именно ночью можно было надышаться свежим воздухом, который по странным и непонятным причинам несколько лет назад начал…

– Да давайте же! А ну, пошли! – возница со всего маха ударил лошадей и те, дернувшись и протащив повозку еще несколько метров, встали как вкопанные. Стальное небо, нависнув над нами, казалось еще чуть-чуть и упадет прямо на мою больную голову. Дождь хлестал по лицу, смеясь над нашими бесполезными попытками вырваться из плена ненастной стихии. Не видя не зги, я впился взглядом в призрачную пелену леса. В какой-то миг мне почудилось, будто что-то промелькнуло среди деревьев. Я быстро запахнул…

Вдруг, словно холодная рука, что-то коснулось ее шеи. Ледяной ужас сковал сердце, останавливая дыхание и заставляя остановиться. Ощущение руки на шее прошло, но к нему тут же прибавилась боль в ноге. Девушка взглянула, наконец, вниз на свою ногу и не поверила своим глазам. Лодыжка напоминала воздушный шарик сине-сиреневого цвета. – СССССССС…. Неожиданный звук совсем рядом с девушкой, заставил ее подпрыгнуть на месте от страха. Быстро оглянувшись, и ничего не увидев, она бросилась бежать. Сильная…

Клара, Эйч и Винни сидят в летнем кафе. Позади – школа, впереди – институт и совсем другая жизнь. Во-первых, жизнь без Клары. Во-вторых, жизнь без Клары. В третьих, в четвертых и так до бесконечности – жизнь без Клары. Она много тогда для него значила. Пожалуй, она значила слишком много. Пожалуй, она значила всё. И, только подумать, выбрала Эйча. Эйча, который и в семнадцать лет не сумел бы отличить презерватив от воздушного шарика. Эйча, который не мог связать и двух слов в разговоре, зато тысячами…

– Ага, – заржал Горох, – блондиночка, этак 90 на 60 на 90, в короткой юбочке. – Указкой бы тебе по шее, – усмехнулся Гриша, – в качестве индивидуального подхода. – Гриша, тут тебе не армия, – укоризненно покачал головой Дорофей и развёл руками. – Тут школа, тут детки! Пусть только попробует бабуля меня, ребеночка, обидеть или оскорбить, а тем более ударить указкой – вылетит со школы в два счёта. Мы с Горохом можем и детскому омбудсмену пожаловаться, в случае чего. Ладно, Горох, доставай камеру,…

Ты взял мою книгу, ты прочёл самое важное, теперь мы связаны, а то и скованы этими строками, этими символами, висящими в пустоте, именно по этой, пусть и шаткой лестнице я буду приходить к тебе. И, смею надеяться, ты уж не откажешь в небольшой просьбе – позволь выплести твои мысли из ковра твоей жизни, и соткать из них подобие одежды неприкаянному призраку. И мы прогуляемся с тобой там, где все, начинаясь, умирает, и никогда никак не умрёт, где вечность и бесконечность, словно две змеи цепко держат…

При всех этих мыслях я ни на секунду не забывала, что живу на средства родителей. С моим внутренним стремлением к независимости и свободе я не могла простить себе это паразитическое состояние. Но начать подрабатывать было для меня страшнее огня. Я не то, что сомневалась в своих силах – я была уверена, что не смогу. Что не хватит ответственности, энергии, ума и…  той самой легкости, простого отношения к жизни, которым отличались мои ровесники. Чувства юмора в конце концов. Поэтому я так и оставалась…

Теперь о мистике, о которой знают все, но мало кто принимает ее всерьез. Мистика неотделима от нашей повседневной жизни и ее гораздо больше, чем кажется нам. Она незримо присутствует рядом с нами постоянно. Почти во всех моих рассказах она составляет неотъемлемую часть. Для меня и дерево способно чувствовать и сопереживать и камень, будущее же рождается в прошлом и время не сгусток энергии, а носитель информации. Все предопределенно. Я считаю великим счастьем то, что не все поддается нашему осмыслению…

Вдруг на обочине неожиданно появился какой-то старик. Я его едва не сбил, как призрак он вынырнул из грязно-белого облака тумана в своей, длинной до пола, потрепанной белой рубахе. От резкого поворота руля влево, резина издала короткий недовольный визг. – Саша! Ты что?! – крикнула Анна. – Пап, осторожно! Ты его чуть не сбил! – со страхом в голосе отозвался сын. – Всё хорошо, я вовремя заметил старика, – я старался говорить спокойно, дабы не выдать тот факт, что старику просто повезло. …

– Один человек посоветовал мне к Вам обратиться. Вы его знаете, когда-то вы оказали ему услугу, и он остался очень доволен Вашей работой. Помните мистера Уильяма Мортона? – спросил он, нахмурив брови. Странно, но несмотря на его смешной облик, мне было не до смеха – в глазах старика можно было увидеть бесконечную мудрость и в то же время скрытую хитрость. А его крепкое рукопожатие говорило о жестком нраве. Задание Уильяма Мортона было одним из первых в моей карьере. Та история отложилась в моих…

– Мне кажется, я знаю ответ. Я раскрыл твою загадку. Он вытащил магазин, взглянул на, блеснувший на свету патрон, и задвинул магазин обратно. – Ты не боишься смерти, потому что ты и есть смерть. Ком встал в горле. Она задержала дыхание в попытке снять онемение. Лишь бы скрыть смятение! Лишь бы не дать ему поверить в то, что он на правильном пути! Но предательская слеза скатилась по щеке, и утереть ее или спрятать было невозможно. Он победоносно улыбнулся, осознав, свою правоту. – Высший…

Воображение тотчас стало подсовывать мне картинки, одна другой ужаснее. Отца могли ранить браконьеры, или напасть дикие звери. Да мало ли, что могло приключиться! Слишком велика была вероятность, что он лежит где-то в лесу, одинокий и раненый, нуждающийся в моей помощи. Не теряя драгоценного времени на раздумья, я закинула в небольшой рюкзачок топорик и фонарь и, перекинув его через плечо, выскочила из дому. На мою удачу, ночь оказалась ясная. Огромный диск луны заливал мертвенно-бледным светом…

Бабочка, бабочка, Летящая по ветру. Можешь быть уверен, Начинать неоткуда… Она заметила, что оказалась не там, где стоило бы оказываться молоденькой девушке. Захлопнула рот. Она даже не заметила того, что стала подпевать во весь голос. Засунула наушники и мобильник в карман штанов. Огляделась по сторонам. Поговаривали, что там из-за заброшенного кладбища водятся привидения. Та самая бабочка-крапивница улетела за какую-то старую, поросшую кустарниками ограду. Подойдя ещё ближе,…

– Отлично, – кивнул нотариус, отворачиваясь от наследника. – В таком случае, продолжим. Он поводил пальцем над документом, отыскивая нужное место. – В случае, если наследник не пожелает возглавить упомянутое агентство, – продолжил он чтение, – либо, пожелав возглавить его и возглавив, не сумеет в течение года довести до конца шесть дел; либо, доведя их до конца и в означенный срок, сделает это недостаточно добросовестно… Нотариус снова прервался, чуть улыбнулся и, коротко бросив наследнику:…