1977
Шрифт:
Он двигался медленно, как ломовая лошадь, но, черт возьми, удар как молот. Удар был грубым, бесцеремонным – прямо чуть выше уха. Не лицо, не челюсть, а вот это место, где тонкая кожа и кости резонируют с каждым толчком, как барабан. Боль ударила волной, горячей и мгновенной, голова мотнулась назад.
Я попробовал собрать мысли, вернуть себе контроль, но этот момент стоил мне всего. Я пропустил второй удар. Теперь от цыгана, и этот прилетел прямо в бровь. Мир сразу пошел под откос, будто кто-то накренил землю. Ноги предали меня, или, может, лед сделал свою часть работы – кто теперь разберет.
Но они не собирались останавливаться. Рыжий, до этого маячил сбоку, как наблюдатель, вдруг выкинул ногу. Его ботинок вошел мне в ребра. Я не мог дышать, не мог двигаться, но знал: они еще не закончили.
– Все, хватит! Убьете! Поднимите, – скомандовал толстый.
Кто-то схватил меня за подмышки, и резко поставил на ноги. Ледяной тротуар шатался под ногами, или это моя голова отказывалась сотрудничать с реальностью? Меня грубо поставили к дереву – холодная кора впилась в спину. Они расположились напротив, их силуэты казались больше, чем были на самом деле.
Я поднял голову и сразу почувствовал, как что-то теплое и липкое скатилось в уголок глаза. Кровь. Она резала зрение. Я машинально стер ее рукавом, но неприятные ощущения остались.
Аня была неподалеку. Она стояла, замерев, ее лицо застыло в выражении чистого ужаса. Я видел этот взгляд раньше, когда на нее напала стая собак. Те же пустые глаза, тот же застывший крик, который так и не родился. Она ничего не могла сделать, только смотреть, как разворачивается спектакль.
Толстый шагнул ближе. Он остановился на расстоянии вытянутой руки. Его глаза были темные, тяжелые. Потом он ухмыльнулся – медленно, лениво.
– Ну как, понравилось? – сказал он с ленивой насмешкой, которую люди обычно приберегают для жертв. Для тех, кто уже не может ответить.
– Ага, очень. Думаю, записаться к вам на массаж. Спина болит часто, – прохрипел я, натянув на лицо усмешку.
Цыган поднял кулак.
– Можем повторить, – сказал он, наклоняясь чуть ближе, так что я почувствовал запах его дыхания: табак и дешевое пиво.
– А скидка будет? – бросил я.
Он улыбнулся, но это была не добрая улыбка. Кулак завис в воздухе, потом вдруг рванул вниз и, прежде чем я успел хотя бы напрячь мышцы, ударил меня прямо в солнечное сплетение.
Боль пришла мгновенно. Тупая, вязкая, она разлилась по всему телу. Воздух вылетел из легких, словно его откачали насосом. Я согнулся пополам, сдавленно закашлялся, глотая воздух ртом.
Я задыхался. Грудь сжималась, спазм не отпускал. Воздух был ледяным, резал горло, но я все равно пытался глотать его. Раз за разом. Потому что это все, что я мог сделать.
– За Анькой вздумал ухаживать? – произнес толстый, сунув руки в карманы пальто. Его ноги широко разъехались по льду. В моем мире это называлось «позой альфа-самца».
Я выдавил кашель и, собрав остатки воздуха, хрипло выплюнул:
– Тебе-то что?
– А то. Она моя.
– Она об этом хоть знает? – усмехнулся я и снова закашлялся.
– Скоро будет знать. Она. Моя. Понял? Еще раз. Увижу. Тебя с ней. Рядом. – Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть кто тут главный. – Пришибу. Понял?
Толстый говорил так, будто
все вокруг принадлежало ему: деревья, тротуар, лед, Аня. Властно, нахально. И тут я догадался: это он сын члена горкомпартии.– Слышу плохо. У меня справка есть. Что глухой. Забыл дома. Могу по почте прислать.
Цыган не выдержал и шагнул вперед. Его лицо перекосилось от злости.
– Ты у меня сейчас договоришься, – прорычал он, поднимая кулак.
Рыжий глядел на меня так, будто уже копал мне яму. Его нос распух, стал багрово-синим.
– Держите его крепче, мужики, – сказал он.
Они подчинились мгновенно. Вцепились в мои руки. Рыжий сделал шаг вперед, сжал кулак и ударил. Вложил в удар все: и свою боль, и злость, и унижение. Кулак вошел в мою скулу, и мир вспыхнул. Это было как будто кто-то прижег лицо раскаленным железом. В глазах заплясали искры, которые тут же погасли в густой пелене боли.
– Все? – спросил толстый.
Рыжий удовлетворенно кивнул, потирая костяшки. Они разжали руки, и я едва не рухнул на землю, но удержался на ногах.
Толстый полез в карманы моего пальто. Он вытащил мои деньги, быстро пересчитал и присвистнул. Сто рублей с небольшим хорошие деньги. Положив их к себе в карман, достал мой телефон, повертел его в руках, изучая.
– Что это? – спросил он.
– Тебе не говорили, что совать руки в чужие карманы нехорошо? Положи обратно. Где взял.
Цыган взял телефон, повертел его в руках, потом пожал плечами, и вернул толстому. Тот снова начал его изучать. В этот момент экран ожил тусклым светом.
– Хм… интересно! – воскликнул папенькин сынок.
Я смотрел на него спокойно. Он ведь понятия не имеет, что с ним делать. К тому же доступ к устройству был защищен графическим ключом.
– Раз молчишь, значит, это тебе не нужно, – пожал плечами «сынок» и сунул телефон в свой карман.
И тут раздался голос, острый и металлический:
– Так, молодые люди, что тут происходит?
Я перевел взгляд и увидел их. Патруль милиции. Двое. В шинелях, в шапках-ушанках, оружие скрыто под аккуратно застегнутой кобурой. А неподалеку стоял желтый «бобик».
Парни замерли. И через секунду, как по команде, отошли от меня. Бросили, будто я был чем-то грязным, к чему лучше не прикасаться.
– Да так товарищ сержант, просто балуемся, – сказал толстый, легко, почти беззаботно.
Сержант молча смотрел на него. Высокий, лет тридцати, с черными усами, он не выглядел тем, кого легко обвести вокруг пальца. Затем он перевел взгляд на меня. На секунду его глаза сузились, словно он пытался меня вспомнить. Мое сердце заколотилось где-то в горле.
Может, это не тот патруль? Может, это просто совпадение? Но если это они… если это тот самый сержант из того самого вечера… Холод пробежал по позвоночнику, неприятный, липкий. Все может закончиться здесь и сейчас.
– Значит, балуетесь, да? – наконец проговорил он, теперь уже обращаясь ко мне.
Что сказать? Признаться, что меня били? Это значит поехать в отделение. А отделение для меня – все равно, что смертным приговор. Кто-нибудь из милиционеров обязательно вспомнит кто я такой. Вспомнит и наденет на меня наручники. Нет, отделение не вариант.