50 способов околдовать вампира

Самостоятельные поиски Филлис ни к чему не привели. То ли Феликс знал секрет и специально его не говорил, то ли магия решила окончательно, что теперь Талии исполнилось пятнадцать. Как бы не старалась она найти лекарство от быстрого взросления дочери, ничего не помогало. К спиритической доске тоже не обратиться — бабуля выходкой уничтожила магический артефакт. А Феликс продолжал жить с ними, словно сроднившись с домом. Он менял свечи, обновлял столы и оказывал содействие по домашнему хозяйству.

— Простите меня великодушно, но мне не уйти, — сказал появившийся на пороге юноша, встряхнув длинными каштановыми волосами, — магия привязала меня к этому месту.

— Я вас отвяжу! — злобно пообещала Филлис. — Из-за вас моя дочь стала взрослой раньше времени!

— Не из-за меня, — возразил Феликс учтиво, — из-за вас.

— Очередной бред, — произнесла Филлис, снимая тяжелое украшение с шеи, — Талия — человек.

— Лишь наполовину, — уточнил Феликс, — магия иногда вытворяет такое, что вам и не снилось. Вы, полуэльф, родили дочь от человека. Однако ваша дочь сама выбрала путь эльфа.

— Это противоречит элементарной логике! — всплеснула руками Филлис, избавившись от браслетов.

— В магии логики нет, — напомнил ей юноша.

Возражать больше не тянуло. Возможно, Феликс в чем-то прав. С другой стороны, она бы никогда не подумала, что Талия выберет жизнь эльфа. «Наверное, зря я ей легенды читала», — мысленно посетовала она. Настроение испортилось окончательно.

Подобрав пышные юбки платья, Филлис кое-как встала со стула. Она взяла со стола подсвечник и направилась в подвал, который находился за кухней. Держа в руках тлеющие свечи, она освещала себе путь, дрожа от холода. Выбеленные стены мрачно глядели на неё, давя.

Филлис спустилась на последнюю ступень и закашлялась от пыли. Небольшое состояние, скопленное ведьмой за сотни лет жизни, лежало в открытых сундуках. Золотые и серебряные монеты, короны и кубки, знак ордена Святого малыша, ожерелья, браслеты, многочисленные кольца теснились в запертых сундуках. Однако она пришла не за материальными ценностями.

Обойдя сундуки, она обнаружила на возвышении, на белой подушке с кисточками, зеркальце в серебряной оправе. Рядом лежало красное ссохшееся яблоко, костяной гребень и шелковый пояс. На второй подушке стояли хрустальные башмачки.

— Это правда, — ахнула Филлис, — Арамиста знакома со Злой королевой из сказки о Белоснежке.

— Ничего не трогай, — шепнул отраженный эхом голос, — если не хочешь умереть.

Филлис отошла от сказочных предметов и спиной наткнулась на деревянную конструкцию, которая тут же начала прясть. Мужской голос начал вести рассказ:

«Много-много лет назад жил да был мельник, бедный-пребедный, а дочь у него была красавица. Случилось как-то однажды, что пришлось ему говорить с королем, и вот он, чтобы придать себе побольше весу, сказал ему: «Есть у меня дочка, такая-то искусница, что вот и солому тебе в золото перепрясть сумеет». Король сказал мельнику: «Это искусство недурное, и если твоя дочь точно уж такая искусница, как ты говоришь, то приведи ее завтра ко мне в замок, я ее испытаю».

Когда мельник привел свою дочь, король отвел ее в особую каморку, битком набитую соломой, дал ей самопрялку и мотовило и сказал: «Садись-ка за работу; если ты в течение этой ночи до завтрашнего раннего утра не перепрядешь всю эту солому в золото, то велю тебя казнить».

Затем он своими руками запер каморку, и она осталась там одна.

Так и сидела там бедняжка мельникова дочь и придумать не могла, как ей спастись от лютой смерти. Она и понятия не имела о том, как солому перепрясть в золотые нити, и так пугалась ожидавшей ее участи, что наконец залилась слезами.

Вдруг дверь приотворилась, и к ней в каморку вошел маленький человечек и сказал: «Добрый вечер, мельникова дочка, о чем ты так плачешь?» «Ах, ты не знаешь моего горя! — отвечала ему девушка. — Вот всю эту солому я должна перепрясть в золотые нити, а я этого совсем не умею!»

Человечек сказал: «А ты что же мне дашь, если я тебе все это перепряду?» «Ленточку у меня на шее», — отвечала девушка. Тот взял у нее ленточку, присел за самопрялку да — шур, шур, шур! — три раза обернет, и шпулька намотана золота. Он вставил другую, опять — шур, шур, шур! — три раза обернет, и вторая готова. И так продолжалась работа до самого утра, и вся солома была перепрядена, и все шпульки намотаны золотом.

При восходе солнца пришел король, и когда увидел столько золота, то и удивился, и обрадовался; но сердце его еще сильнее прежнего жаждало золота. Он велел перевести мельникову дочку в другой покойник, значительно побольше этого, тоже наполненный соломою, и приказал ей всю эту солому также перепрясть в одну ночь, если ей жизнь дорога.

Девушка не знала, как ей быть, и стала плакать, и вновь открылась дверь, явился тот же маленький человечек и сказал: «А что ты мне дашь, если я и эту солому возьмусь тебе перепрясть в золото?» — «С пальчика колечко», — отвечала девушка. Человечек взял колечко, стал опять поскрипывать колесиком самопрялки и к утру успел перепрясть всю солому в блестящее золото.

Король, увидев это, чрезвычайно обрадовался, но ему все еще не довольно было золота; он велел переместить мельникову дочку в третий покой, еще больше двух первых, битком набитый соломой, и сказал: «И эту ты должна также перепрясть в одну ночь, и если это тебе удастся, я возьму тебя в, супруги себе». А сам про себя подумал: «Хоть она и Мельникова дочь, а все же я и в целом свете не найду себе жены богаче ее!»

Как только девушка осталась одна в своем покое, человечек и в третий раз к ней явился и сказал: «Что мне дашь, если я тебе и в этот раз перепряду всю солому?» — «У меня нет ничего, что бы я могла тебе дать», — отвечала девушка. «Так обещай же, когда будешь королевой, отдать мне первого твоего ребенка».

«Кто знает еще, как оно будет?» — подумала мельникова дочка и, не зная, чем помочь себе в беде, пообещала человечку, что она исполнит его желание, а человечек за это еще раз перепрял ей всю солому в золото.

И когда и на третье утро король пришел и все нашел в том виде, как он желал, то он с ней обвенчался, и красавица мельникова дочь стала королевой.

Год спустя королева родила очень красивого ребенка и совсем позабыла думать о человечке, помогавшем ей в беде, как вдруг он вступил в ее комнату и сказал: «Ну, теперь отдай же мне обещанное».

Королева перепугалась и предлагала ему все сокровища королевства, если только он оставит ей ребенка; но человечек отвечал: «Нет, мне живое существо милее всех сокровищ в мире».

Тогда королева стала так горько плакать и жаловаться на свою участь, что человечек над нею сжалился: «Я тебе даю три дня сроку, — сказал он, — если тебе в течение этого времени удастся узнать мое имя, то ребенок останется при тебе».

Вот и стала королева в течение ночи припоминать все имена, какие ей когда-либо приходилось слышать, и сверх того послала гонца от себя по всей стране и поручила ему всюду справляться, какие еще есть имена.