50 способов околдовать вампира

Когда к ней на другой день пришел человечек, она начала перечислять все известные ей имена, начиная с Каспара, Мельхиора, Бальцера, и перечислила по порядку все, какие знала; но после каждого имени человечек говорил ей: «Нет, меня не так зовут».

На второй день королева приказала разузнавать по соседству, какие еще у людей имена бывают, и стала человечку называть самые необычайные и диковинные имена, говоря: «Может быть, тебя зовут Риннебист или Гаммельсваде, или Шнюрбейн?» — но он на все это отвечал: «Нет, меня так не зовут».

На третий день вернулся гонец и рассказал королеве следующее: «Я не мог отыскать ни одного нового имени, но когда я из-за леса вышел на вершину высокой горы, куда разве только лиса да заяц заглядывают, то я там увидел маленькую хижину, а перед нею разведен был огонек, и около него поскакивал пресмешной человечек, приплясывая на одной ножке и припевая:

Сегодня пеку, завтра пиво варю я,

А затем и дитя королевы беру я;

Хорошо, что не знают — в том я поручусь —

Что Румпельштильцхен я от рожденья зовусь».

Можете себе представить, как была рада королева, когда услышала это имя, и как только вскоре после того человечек вошел к ней с вопросом: «Ну, государыня-королева, как же зовут меня»? — королева спросила сначала: «Может быть, тебя зовут Кунц?» — «Нет». — «Или Гейнц?» — «Нет». — «Так, может быть, Румпельштильцхен?» — «О! Это сам дьявол тебя надоумил, сам дьявол!» — вскричал человечек и со злости так топнул правою ногою в землю, что ушел в нее по пояс, а за левую ногу в ярости ухватился обеими руками и сам себя разорвал пополам» [10].

Что-то грохнуло. Свечи погасли. Закаркали вороны. Филлис прикрыла голову руками, упав навзничь, когда подвал затрясся. Сундуки распахнулись, обнажив богатство. Монеты посыпались на пол, одна из корон очутилась на её голове.

Филлис приоткрыла глаза. Перед ней стоял уродливый карлик с огромным носом и с горбом на спине. Потрепанная одежонка висела на нем лохмотьями. Наглотавшись пыли, она видела карлика слегка размыто. Человечек остановил прялку, потер руки друг о друга и возвестил: «Твоя очередь делать золото из соломы». Она попыталась противиться — тщетно. Магия провела её до прялки и усадила за пряжу. Человечек, щелкнув пальцами, поставил рядом с Филлис солому.

— О, как долго я спал! — хрустя спиной, произнес человечек. — Начинай! — обратился он к девушке.

Руки девушки сами взяли солому, провели через прялку. На выходе получилась золотая нить. Филлис механически повторяла одни и те же движения под действием магии. Человечек ухахатывался, потирая руки. Золотая нить вскоре стала такой длинной, что заполнила собой подвал. Девушка не останавливалась, заново начиная прясть из соломы. Человечек резко оборвал её занятие. Филлис перевела дыхание.

— Кто вы такой? — спросила она.

— Темный маг и чародей Румпельштильцхен, — раскланялся человечек, — благодарю, что освободила меня, дитя!

— А за что вас заточили? — задумчиво поинтересовалась внучка ведьмы.

— Арамиста решила, что прясть золото из соломы скучно, — проговорил Румпельштильцхен, — и заточила меня в прялку. Какая горькая ирония!

Филлис бы согласилась, но руки болели после вынужденной работы. Да и человечек, забрав золотую нить, просто растворился в воздухе со щелчком.

Как там пишет Персепона Стикс в своей книге? «Научись петь. Посвяти свою первую песню Ему.» Ох, она бы посвятила песню Виктору, но, учитывая голосовые данные, он быстрее выскочит из окна, чем позволит ей спеть хотя бы строчку.

Отряхнувшись от соломы, застрявшего золота в волосах, она поднялась из подвала на кухню. Она лбом ударилась в чей-то черный камзол. И соизволила поднять взор. Виктор, ухмыляясь, смотрел на неё.

— На улице ливень! — проговорила Филлис.

— Свидание не отменяется, — сказал мужчина, — как бы тебе не хотелось.

— Но у меня ничего нет, — произнесла она, — только простая и безыскусная еда.

— Обожаю каши! — воскликнул Виктор. — Свечи я сейчас принесу.

Филлис достала глиняный горшок, налила воды и засыпала пшено. Поставив в печь, она снова столкнулась с мужчиной. В руках он держал подсвечник, которым размахивал словно мечом.

На кухне стало намного светлее. Девушка поставила безыскусные тарелки на стол, достала кашу из печи. Вампир присел на стул и притянул к себе горшочек, чтобы положить еды. Филлис заплела косу и смотрела на поедающего кашу Виктора. Мужчина с удовольствием уплетал бесхитростную пищу, смакуя каждую ложку.

— Вы умеете появляться неожиданно, — произнесла она с улыбкой.

— Я просто люблю дождь и сюрпризы, — проговорил ученый, — а из-за погоды ты бы не пошла никуда. Поэтому решил прийти я.

— Без приглашения, — напомнила Филлис.

— Счастье приходит без приглашения, — философски заметил мужчина. — Кстати, я столкнулся с Румпелем. Он теперь ищет мельниковых дочерей.

— Зачем? — поинтересовалась она.

— Известно зачем! Чтобы обрести богатство, — ответил Виктор, — Арамиста потратила много веков, ловя его, а ты его выпустила за пару часов.

— Я же ничего не знала! — всплеснула руками Филлис. — Мне никто ничего не рассказывает.

— С ведьмами я столкнулся ещё молодым. Они помогли мне, — начал повествование мужчина, — а Марианна… мы были любовниками. Да, я любил её. Любил настолько, что, когда мы расстались, я создал себе новую спутницу, Викторию. Та девушка умирала в полном одиночестве, и я не мог пройти мимо.

— Прошлое давно прошло, — сказала она.

— Умом я это понимаю, Филлис. Но сердце противиться. Ты, действительно, многое значишь для меня, — произнес Виктор. — Наши пикировки делают мою жизнь ярче. Твое присутствие спасает меня от депрессии и одиночества.

— Не признание, но уже что-то, — проговорила девушка, — и, прости, я не умею готовить.

— Что за чушь?! — возмутился ученый. — Каша восхитительна! Надеюсь, ты не против танцев?

— Музыки нет.

Вампир, вытерев рот, встал со стула. Свечи запылали ярче, стол откатился к противоположной стене. Виктор взмахнул рукой, и зазвучала скрипка. Невидимый музыкант выводил нежные рулады.

Мужчина протянул ей руку, приглашая её. Филлис вложила свою ладонь в него, он приобнял её за талию. Они кружились по кухне, смотря друг другу в глаза. Девушка не отрывала от него взора, ведомая им в танце. Сердце Виктора замирало и снова пускалось в пляс. Ограничитель, подло сворованный у Виктории, позволял прикасаться к помощнице, более того — подарить поцелуй.