700kb. Хроники одной души

Спину уже отпустило, но нога продолжала ныть неприятной тикающей болью. 'Ничего. Я все снесу, лишь бы добраться до Безымянного острова.' - думал Ходин. Старик вытянул из под легкого одеяла костлявую руку и с любовью погладил сундук, о который недавно ударился.

Послышались быстрые легкие шаги и на парусиновом пологе, заменявшем дверь каюты, показалось унизанное золотыми перстнями тонкое женское запястье. Подслеповатые глаза в свете тусклой лампы разглядели силуэт дочери.

– Ну, как ты, отец?
– весело, уже забыв обиду на царевича, спросила девушка.

– Ногу зашиб, ну и на спине, похоже, будет пара синяков. Ударился об этот чертов ящик, - незлобно сказал Ходин, - Дочь моя Замира, расскажи мне, что наделал шторм и как идут дела на верхней палубе? Как я понял, буря уже закончилась?

Склонившись над гамаком, молодая женщина стала заботливо растирать отцу место ушиба.

– Нам несказанно повезло. Я видела расколотую морскую скалу, через которую наш корабль перелетел в тихую воду. Мачту снесло. Лодка срезала. Борта нет. Команда все скоро починит. Другие корабли не пострадали. Да, еще кормчий, этот страшный волосатый карлик, сказал, что мы попали в какой-то старый фарватер. По нему мы и дойдем до берегов Греции.

– Что ты сказала?
– прошипел старик.
– Фарватер? Что ты несешь?

Дочь обиженно посмотрела на отца.

– А такой!
– ее руки нежно гладили посиневшее колено отца.
– У тебя тут синяк и припухлость. Надо наложить тугую по...

Старик грубо лягнул дочь здоровой ногой в грудь.

– Это в какой-такой фарватер мы попали? Отвечай, маленькая ведьма!
– зло вопрошал Ходин.

Замира обиженно надула губы.

– Не знаю! Грек сказал, что мы находимся в бухте острова, где когда-то стояла таможня и были склады с товарами, которые после разграбили морские разбойники. А сейчас там живет злой дух, который никак не может поймать Венеру. Любит ее. А та ночью улетает на небо, а утром, когда чары духа слабеют - возвращается...

– ... К просыпающемуся ангелу!
– злобно перебил ее Ходин.
– Ты видела на острове старинный греческий храм? Вот что главное!

Замира наморщила лоб и, вспомнив, радостно выпалила:

– Ну, что ты нервничаешь. Я и сама хотела сказать, что видела храм с мраморной богиней, на нее пялился Арташес. Царевич дал приказ кормчему вести корабли по этой морской дороге, как его там - фарватеру.

Она привыкла к такому обращению и, забыв обиду, продолжила растирать ногу отца.

– Библус! Я так и знал. Будь он неладен, - с горечью в голосе, почти плача, пробормотал Ходин.
– О Боже! Ну почему ты так ко мне несправедлив!

Старик вытащил из-под себя подушку и закрыл ею лицо.

– Мы живы и это главное, а стоит ли переживать, что оказались не в том месте, где ты хотел?
– не понимая злобы и боли отца, сказала девица.

– Какая же ты дура!

Он кинул подушку на пол, будто она была виновата в его злоключениях.

– Плакало наше золото!

И старик с неприязнью посмотрел на сундук. Вот оно. Рядом. И было бы его, если бы не эта проклятая буря. Откинувшись и вытянувшись, он громко навзрыд заплакал.

– Так ты объясни, а не пинайся. Я причем? Неужели все так для нас плохо?
– Замира вопросительно смотрела на старика.
– Ты у нас умный, придумай что-нибудь...

– ... Пошла вон, под царевича! Ты должна знать о каждом его шаге, потаскуха...

– А сам? Почему ты не идешь под царевича? Меня ему отдал Тигран, а не ты. А таких слов, какие говоришь ты, я от него не слышала. Нужен мне этот щенок!
– зло прошипела Замира.

Старик успокоился и только тихо всхлипывал. В его голове уже вызревал новый план.

– Ты же знаешь, доченька. Если бы не я, то ты так и гнила бы на тиграновой женской половине. Я о тебе позаботился. Это по моей просьбе Тигран разрешил взять тебя на борт, чтобы ты ублажала Арташеса. Твоя задача - отвлечь его от размышлений о предстоящей встрече в Риме. Это слова Тиграна?
– тихо спросил старик и, увидев молчаливый кивок согласия, продолжил:

– Иди и будь всегда рядом. С такой ногой я не смогу выползти на палубу. Ты - мои ноги и руки, глаза и уши. Если ты будешь участвовать в его делах, для нас могут открыться разные возможности... Только смотри, больше молчи, не досаждай ему глупой трескотней. Только по делу. Вы, женщины, когда молчите, ну прямо сфинксы - умы мироздания. Надо стать ему полезной в делах. Это привяжет Арташеса к тебе. Думай головой, если хочешь остаться в живых, при золоте и при богатом женихе. Вот так, моя девочка. Иди. Все мази и бинты - вечером, вместе с рассказом о сегодняшнем дне.

Глава IX

Девятнадцатый век. Дрезден. Осень.

Штаб-квартира Мефистофеля была наполнена ароматным дымом табака. Фауст с наслаждением вдыхал через мундштук кальяна запах шафрана и разглядывал пайсу. Мефистофель расположился в кресле подвинутом поближе к камину, спиной к Фаусту. Откинувшись на мягкую спинку,он с удовольствием вытянул ноги навстречу теплу очага. День прошел и уже не казался таким тяжелым и утомительным.

– Я чувствую, что настало время вопросов и ответов, мой друг, задавайте.
– сказал Магистр, глядя на огонь.

Фауст улыбнулся, он уже мог предчувствовать момент, когда Мефистофель пойдет навстречу. Он провел пальцем по медальону и задал первый вопрос:

– Я знаю, что вы никогда не расстаетесь с лупой, она лежит у вас в кармане. Не могли бы вы мне дать ее, чтобы детально рассмотреть этот предмет?

Мефистофель согласно кивнул, он достал из внутреннего кармана костюма лупу со складной ручкой и повернувшись, протянул ее Доктору.

– Ваша наблюдательность похвальна. У меня немного хромает зрение - дальнозоркость. По этой причине я с лупой, действительно, не расстаюсь. Мне кажется, что вы вспомнили эту вещь.

– Видел пайсу во сне.

– В том самом, что Шалангару рассказывали?
– спросил Мефистофель.

– Да. Пайcа.
– повторил Доктор, и продолжил: - Она называлась раньше именно так и висела у меня на шее, пока Волк ее не отнял.

– Этот предмет ваш по праву. Сегодня было не время говорить о нем, но я передумал и не стал ждать, когда вы будете готовы к этому разговору.

Фауст слушая Мефистофеля в пол-уха, с интересом рассматривал через увеличительное стекло старинные арабские буквы.

– Вы хотите ее мне подарить?
– увидев утвердительный кивок, Фауст улыбнулся.
– Спасибо. А что здесь написано?

– Воля. Первое Копье охранной сотни Священного Тела Дария. Волю выполнять. Под буквами оттиск личной печати царя.

Фауст задумался.

– Волк это известная в истории личность - Птолемей! А, живот...
– Магистр кашлем прочистил горло.
– Похоже, я тоже простудился на Библусе.