90-е: Шоу должно продолжаться 15

Я промолчал, усмехнулся и пожал плечами. И так уже влез в это дело гораздо больше, чем хотел. Я смотрел на Оксану, а думал почему-то про пса одного моего приятеля. Он был из гордой породы двортерьеров, очень умный и во двор ходил гулять сам, без сопровождения «взрослых». И однажды привел с улицы котенка. Кошечку, как выяснилось позже. Все так обалдели, что котенка, ясен пень, оставили. А кошечка тоже оказалась из тех, кто гуляет сама по себе, и в один прекрасный день родила котенка. Только одного, так тоже, оказывается, бывает. Но в отличие от других кошек, эта конкретная отнеслась к внезапно появившемуся отпрыску вообще безо всякого понимания. «Кто это вообще?!» — всем своим видом спрашивала она. Природные материнские инстинкты? Нет, не слышала. И собакену пришлось стать для мелкого котенка «родной матерью» — он укладывался рядом, когда тому было холодно. Стоял на страже его сна. А когда котенок хотел есть, находил в квартире бестолковую кошку, хватал ее за шкирку и волок в коробку к котенку.

Но там было все просто — от кошки было нужно только молоко. А здесь? Вот имеется мать-кукушка. Если взять ее за шкирку и вернуть обратно к ребенку, то даст ли она ему хоть что-нибудь? Ведь ребенку нужно немного больше, чем тому котенку…

Ага, совсем немного, ну.

Хрен знает, что искалечит судьбу маленького человека больше — отсутствие матери вообще или мать, которую притащили насильно и ткнули носом.

— Что ты сказал?! — измнившийся голос Оксаны вырвал меня из размышлений и вернул к реальности.

— Сказал, что хочу, чтобы ты привезла своего сына в Новокиневск, — повторил Макс. — У меня есть трехкомнатная квартира. И пока у нас не появятся собственные дети, он будет жить в отдельной детской, как король. Я даже…

— Какие еще дети? — голос Оксаны стал противным и пронзительным. — Ты что, хочешь запереть меня дома, чтобы я спиногрызов выкармливала, как свиноматка какая-то?!

— Но у тебя же есть ребенок, — Макс отступил на шаг от Оксаны и посмотрел на меня. Слегка беспомощным взглядом.

— Да какое твое дело, что у меня есть?! — Оксана замахнулась, будто собираясь ударить Макса. Тот отступил еще на шаг и уперся спиной в стойку. — Ты хоть представляешь, что это такое — возиться с мелким говнюком? Особенно, когда все твои подружки бегают на свидания и дискотеки?! А ты не можешь, потому что у тебя этот слюнтяй на руках! И его надо кормить! И пеленать! И жопу ему еще мыть постоянно! Да чтобы я еще раз…

Тут Оксана замолчала на половине фразы и уставилась на Макса. Она закрыла рот обеими руками.

— Максим… — сказала она хриплым голосом. Шагнула к нему и протянула руки.

Но он отстранился, поднырнул под несостоявшиеся объятия и отошел к нашему столу.

— Максим, прости пожалуйста, — плачущим голосом сказала Оксана. — Я просто… Максим, я думала…

Оксана предприняла еще одну попытку приблизиться к Максу, но тот отшатнулся с таким брезгливым выражением на лице, что даже меня слегка передернуло.

И лицо Оксаны снова поменялось. Только что было жалостливым и несчастным, и буквально в секунду исказилось в злобную маску. Побледневшие губы кривились и подрагивали, навернувшиеся было слезы на глазах высохли.

— Да кому ты нужен вообще! — вдруг заорала она так оглушительно, что если бы на потолке кафетерия была штукатурка, то она бы точно посыпалась нам на головы. — Да ты без твоих богатеньких родителей вообще никто! Бас-гитарист, фу. Да надо мной все подруги будут ржать, если я замуж за бас-гитариста выйду! Знаете анекдот?! Хотя откуда, вы же все такие правильные, что мне аж тошно…

Ненавидящий взгляд метался по кафе.

— Рыжее ничтожество… Жирный придурок… — ядовитые слова сыпались из ее рта, вперемешку с отборным матом. — Хрен самовлюбленный! Слепой урод, ты хоть знаешь, что вся группа тебя ненавидит, бездарность?! Ой-ой, а тебя вообще непонятно как на сцену-то пустили, чмо очкастое! Ну что вылупилась, шлюха?! Интресно, ты с ними со всеми спишь или по очереди?!

И наконец мечущийся луч ненависти добрался и до меня.

— Это все ты виноват, да? — ноздри Оксаны раздувались, кожа покрылась красными пятнами. — Да, точно ты. Что ты с ними такое делаешь, что они у тебя с рук едят все?! Интересно, если ты им прикажешь с крыши прыгнуть, они прыгнут?!

Потом ее внимание снова вернулось к Максу.

— Думаешь, я такая влюбленная дурочка, да? — губы ее кривились на еще больше подурневшем лице, как червяки. — Типа, ты такой офигенный, что я из-за тебя половину страны на уши поставила, да?! Такая любовь, такая любовь! Да я с самого начала знала, что ты мажор, понятно тебе?! И если бы не это, я бы вообще тобой не заинтересовалась никогда. Ты же никто! И звать тебя никак без твоей мамашки!

Она остановилась, тяжело дыша и озираясь. Увидела все еще стоящую на стойке чашку из-под кофе с остатками гущи на дне. Схватила ее и плеснула в сторону Макса. Потом швырнула чашку в стену и стремительно умчалась на выход.

— Такое вот гадание на кофейной гуще, — ошарашенно пробормотал Макс, пытаясь стряхнуть с футболки коричневые крапинки и пятна.

— Нифига себе Санта-Барбара! — обалдело выпалил Гарик. — Слушай, Максон, тебя как угораздило с таким крокодилом-то связаться? Я думал, что ты по красивым телочкам в основном…

— Тамара, давай я заплачу за чашку, — сказал я и потянулся за кошельком.

— Ой, да ну, глупости какие! — отмахнулась Тамара. — Максим, давай я тебе коньячку налью? Или может водочки лучше, а?

— Эй, никакого коньячку, нам еще работать сегодня! — возмутился Астарот.

— Тогда как отработаете, заходи, — Тамара по матерински так погладила Макса по голове. — И коньячку налью, и покалякаем по семейному. Вот же стерва-то какая… Про детей так ужасно! Максим, ты не переживай только! Это хорошо, что она сейчас ушла, если бы присосалась такая пиявка, потом от нее было бы избавиться ой как трудно…

— А у нее правда сын есть? — спросил Астарот. — Не знал вообще!

— Она еще и замужем до сих пор, — хмыкнул я.

Тут в кафешке поднялся шум. Все говорили сразу, и возмущенные «ангелочки», которых только что всячески обозвали. И оказавшиеся невольными свидетелями этой отвратительной сцены мужики из «Рандеву». Эти в основном пытались Макса подбодрить. Рассказывали про змеючесть женской природы, делились своим опытом общения с такими вот меркантильными сучками. Ну да, они же реально небедные ребята, так что хорошо понимают, о чем говорят.

А я вдруг вспомнил про Ширли, прошлую девушку Макса. Ну, точнее, не его девушку, а девушку солиста «Пинкертонов», но там тоже случилась похожая сцена. С вываливанием в лицо вонючей субстанции, которую некоторые почему-то выдают за правду.

— Надя, что у тебя с лицом? — спросил я, усаживаясь рядом с Пантерой. Она выглядела самой расстроенной из всех. Даже более растерянной, чем Макс.

— Велиал, за что она так? — Надя перевела пустой взгляд со стены на меня. — Я же никогда ничего плохого ей не сделала… Скажи, кто-то правда всерьез так думает?