Зачем ты, ангел, глядишь так строго,зачем к земле головой поник?Скажи мне, ангел, ты видел Бога,смотрел на светлый Господень лик?Ты белый, ангел, ты слишком белый,— меня не тронешь своей рукой,ведь я молиться тебе хотела,но я не знала, что ты такой!
1927
122. «Руки эвкалиптов с небом слились…»
Руки эвкалиптов с небом слились,протянулись к небу и молчат,и над ними звезды
сговорилисьне сменять померкнувший закат.Оглянись: от запада до югазвук не дрогнет, искра не мелькнет.Не распутать замкнутого круга,не расколдовать бездонный гнет.
1925
123. «Не думай о насущном хлебе…»
Не думай о насущном хлебеи об уюте не молись.Смотри, вон белой стаей в небекуда-то птицы унеслись!Иди туда, иди за ними,за солнцем вспыхнувшим следи,земными просьбами своимивысот спокойных не буди.Пусть пыль и слякоть под ногамизато на небе — синь и тишь.И ты в людском тревожном гамеиную песню различишь.А вдруг запнуться — разве гореи умереть, лицом в пыли,где подорожник вырос в сорена колее твоей земли?
1929
124. There Is a Demon of the Morning. Alexander Blok [88]
There is a demon of the morning — glowswith happiness and golden curls.Blue as the sky his saintly mantle flowswith colors glistening like pearls.But as at night black mixes with the blue,so in that face at times does horror dwell,and in the golden curls — red flame shows through,and in the voice — forgotten tempests swell.
88
Translation of "Есть демон утра. Дымно-светел он (1914).
1929
125. «Тебе не странно знать, что ты большой…» [89]
Тебе не странно знать, что ты большой —и в жизнь по-настоящему играешь?Ты сделался немножечко чужой,и если я пишу, то это — так, самой,ведь ты моих стихов теперь не понимаешь.Мне так безгранно жаль, что ты не тот, что был,твой день проходит взросло и солидно;ты бегать по траве в пятнашки разлюбил,и это так обидно!
89
The poem is dated 10 August and dedicated to P. (see note on poem 24) in the manuscript.
Тихий отблеск далекой зари.Всколыхнулась на небе звезда.Стань поближе ко мне, говори,что уже не уйдешь никуда.Я простая и хмурая, пусть,у меня незатейливый кров,но ведь я расскажу наизустьмного лучших на свете стихов.И когда ты послушаешь, что ж,— сам присядешь сюда на порог,скажешь: «Господи, мир Твой хорош,и других мне не надо дорог».
90
In one of the copies of Stikhotvoreniia Mary Vezey corrected the second line of the first stanza to “полыхнула на небе звезда." The poem was later included in the collection Golubaia trava, with this correction.
1929
127. «В
синем море есть дальние рифы…»
В синем море есть дальние рифы,где растет драгоценный коралл,о которых не сложены мифыи которых никто не видал.В синем небе блуждают кометы,о каких не писал астроном,потому что их беглого светане поймал в телескопе своем.И в лесах, где столетние ели,затерялись такие цветы,что еще никому не успелиподарить от своей красоты.Но к чему же на пустоши этойтак печально и вечно идтиза незримым цветком и кометой,если их все равно не найти?
You are God's day. My dreams, I know,are eagles crying in the sky.In shining beauty's wrath, they gothrough whirling tempests as they fly.As arrow comes their hearts to rend,and each to mad destruction falls,yet in their fall — there is no endof praise, and utterance, and calls!
91
Translation of "Ты божий день. Мои мечты" (1902).
1929
129. «Твоей походки звук не встрепенет дорожки…»
Твоей походки звук не встрепенет дорожки,твоей улыбки блеск не упадет на снег,я только иногда надеюсь ведь немножко,но знаю глубоко, что ты ушла навек.Я выйду в сад, что спит, я посмотрю на звезды,где высь так холодна, где Бога не достать…Скажи мне, для чего весь мир так странно создан?Но только не скажи, что мне напрасно ждать!Не убивай мечты! Ведь то, что было, — было,ведь отблеск от звезды так на тебя похож!Пусть ночь, пускай зима цветы запорошила,но пусть надежда лжет, что ты еще придешь!
1926
130. «Тебя умчавшая гроза…»
Тебя умчавшая грозапрошла на дальний путь,в твои уставшие глазауже нельзя взглянуть.И тихий, тихий небосклонпод мой уснувший кровне донесет, как прежде, звонтвоих поющих слов.Но если так. где ты теперь,твой гимн еще не стих,— о, укажи мне эту дверь —ведь я не жду других!
Твои глаза — колдующие бликипрославленной столетьями мечты,и песни — упоительные кликивесенних птиц из синей высоты.Но ты ушла — на быстрой белой шхуне —и к берегам моим не повернешь;ведь все мои молитвы были втуне,и все твои обеты были — ложь.И только оттого, что ты, я знаю,была почти печальней моего,я память о тебе не проклинаюи о тебе тоскую оттого.