А небо по-прежнему голубое

Точно такая погода установилась в тот вечер, когда Гермиона, вместе с родителями вернувшаяся из Лондона, где находилась семейная стоматологическая клиника, нашла в новом выпуске «Ежедневного пророка» статью, которая предопределила одну из трагедий грядущей войны. Закрывшись в спальне, пока Роберт и Джин Грейнджер разбирали пакеты с продуктами из магазина, переговариваясь под шум радио, девушка распахнула окно, позволяя вечерней прохладе немного разогнать воцарившуюся в комнате духоту, и взяла в руки газету, но лишь для того, чтобы, не сдержав вскрика, сложить её пополам. Потом, решившись, Гермиона снова открыла её, продолжая чтение статьи, украшавшей третью страницу под заголовком: «Об отношении к магглорождённым волшебникам и простецам».

Текст ниже крупных букв во всех подробностях описывал причины, по которым нельзя считать предубеждённое отношение к магглорождённым и магглам единственно верным. Автор рассуждал о роли «неполноценных» волшебников, о том, почему они ничем не хуже тех, в чьих жилах течёт чистая кровь благородных предков, о том, что они мало отличаются от тех, кто считает себя вправе презрительно относиться к ним.

«В тех волшебниках, коих многие представители «благороднейших и древнейших» родов безосновательно и абсолютно предубеждённо считают недостойными постигать магические знания, сокрыт куда больший потенциал, и это утверждение имеет под собой научное подтверждение. Ручейки чистокровных родов в стремлении не допустить притока крови простецов или полукровок на протяжении веков бесконечно много сливались между собой, и в конце концов это привело к смешению крови, к близким межродственным бракам, а это первый признак вырождения, и в мире простецов тому есть немало примеров. Те, кто по чистоте и знатности рода привыкли занимать первые места в магическом сообществе, на деле не могут дать ему ничего нового, так как их потомство уже генетически слабее, чем могло бы быть, допусти самодовольные аристократы обновление крови.

Магглорождённые же волшебники — вот истинное чудо, долгое время незаслуженно оскорблённое. Подумайте о том, какой силой обладают те из них, в ком пробудились умения и таланты далёких предков, о тех, кто унаследовал куда больший магический потенциал, сохранявшийся и предававшийся, возможно, целыми веками! Такая магия сродни выдержанному французскому вину: за годы «простоя» она напиталась новыми силами, раскрылась и подарила целый «вкусовой» букет тому счастливчику, кого сочла достойным такой ответственности…»

Гермиона с повышенным вниманием дочитала объёмную статью до самого конца, уже зная её автора, и подпись внизу послужила лишним тому подтверждением. «Чарити Бэрбидж», — гласила она, и на страницах самой читаемой в магической Британии газеты в эти тёмные времена служила смертным приговором осмелившейся на такую дерзкую выходку волшебнице.

— Что же ты наделала, Чарити, что же ты наделала… — потрясённо шептала себе под нос Гермиона, не замечая, как нервно комкает в дрожащих пальцах страницы газеты и как от этого верещат портреты напечатанных в ней колдунов и колдуний, стараясь увернуться.

В тот же миг снаружи полыхнула молния, а следом за ней раздались раскаты грома, и в мгновение ока разыгралась нешуточная гроза, затянувшая собой прежде лишь посеревший небосвод. Очнувшись, Гермиона поспешила прикрыть оконные створки, от особенно сильного порыва ветра громко стукнувшие о стены коттеджа. В лицо ей ударили косые капли дождя, превратившие брошенную на подоконник газету в повлажневший клубок скомканных страниц. Буря эта служила предвестником грядущих страшных событий, и мисс Грейнджер осознавала это как никто другой.

— В графстве Кент совершено нападение на дом мистера Джекобса. Сам он вместе с семьёй — его супруга, двое сыновей и дочь — пропал при невыясненных и очень странных обстоятельствах. Обстановка в его доме выдаёт, что туда проникли воры: повсюду беспорядок, сломанная мебель и выбитые окна, но все ценности на месте… — вещал ведущий утренних новостей, готовый держать лицо при плохой игре, судя по широкой улыбке профессионала.

— Какой ужас! — воскликнула миссис Грейнджер, отложив бутерброд; в последнее время ей было не по себе, как и её дочери, и зачастую даже кусок не лез в горло. — Сколько таких случаев уже было?

— Достаточно, чтобы власти наконец-таки обратили на это внимание, а не занимались принятием абсолютно бесполезных законопроектов, — вполголоса буркнул Роберт Грейнджер, повязывавший галстук, глядя на своё отражение в отполированной дверце духовки.

— Дай-ка помогу, — вмешалась его супруга.

Встав со своего места, она подошла к мужу и в два счёта перевязала галстук как надо. Отец в качестве благодарности поцеловал жену в щёку и с абсолютно мальчишеским видом взъерошил её собранные в пучок волосы.

— Роберт! — сердито воскликнула Джин Грейнджер, тут же стукнувшая уже шмыгнувшего прочь мужа по плечу и принявшаяся поправлять безнадёжно испорченную причёску. — Я же целых полчаса собирала волосы! — Но несмотря на раздражение, на губах женщины играла улыбка.

Закончив, она обернулась к дочери и поймала на себе затуманенный и оттого показавшийся странным взгляд Гермионы, что заставило её встревожиться.

— Что-то не так, милая? — спросила Джин Грейнджер, застыв и не зная, что делать: то ли подойти, то ли остаться на месте.

— Нет-нет, всё хорошо, — через силу кивнула Гермиона, а потом, когда мать, тоже кивнув, уже вышла на улицу, побежала следом за ней и крепко обняла её со спины.

— Гермиона, точно всё в порядке? — переспросила миссис Грейнджер, крайне удивлённая таким странным поведением своего ребёнка.

— Да-да, точно. Мне просто захотелось тебя обнять.

Выдавив смешок, Гермиона отошла к порогу и уже оттуда следила за тем, как родители уезжают на работу. Перед тем как сесть в машину мать осторожно провела рукой по встрёпанным волосам дочери, пытливо всматриваясь в её лицо и пытаясь найти в нём разгадку настораживающего поведения уже взрослой и почти восемнадцатилетней девушки.

Когда автомобиль родителей скрылся за поворотом, Гермиона зашла в дом и крепко закрыла дверь, после чего прислонилась к ней спиной и прикрыла глаза. Все эти новости, нападения на магглов, абсолютно непричастных к тому, что сейчас творилось в мире магов, заставляло тревожиться за собственную семью, за родителей. Она ведь, всё-таки, имеет прямое отношение к Гарри — главному противнику Волан-де-Морта, а значит, Пожиратели вполне могут заинтересоваться её семьёй. Могут нагрянуть сюда, в их дом, и тогда…

«Но ведь должен же быть способ не допустить этого, — взволнованно думала девушка, — должен же быть способ защитить их! Я не перенесу, если с мамой и папой что-нибудь случится, если они тоже станут жертвами… безвинными жертвами… только из-за того, что я буду частью той угрозы, которую Гарри представляет для Волан-де-Морта…»

Ей сейчас как никогда раньше был нужен совет, а единственным человеком, кто мог его дать, являлась Чарити Бэрбидж, связаться с которой не было никакой возможности: её обратного адреса у Гермионы не было, а в Хогвартс писать нет смысла, ведь она наверняка уже уехала…