А небо по-прежнему голубое

Но тут девушка, неожиданно вспомнив о напечатанной в «Пророке» статье, поспешила наверх, в спальню, чтобы там, высушив заклинанием газету (какое счастье, что теперь она может полноправно колдовать дома!), на страницах с потёкшей печатной краской отыскать в графе контактных данных номер редакции «Ежедневного пророка». Судя по всему, журналисты в плане технологий простецов были куда более либеральны и не чурались пользоваться достижениями маггловской техники. Спустя полчаса Гермионе удалось раздобыть телефонный номер квартирки, которую снимала Чарити Бэрбидж, и набрать номер дрожащими от волнения пальцами.

Что, если номер неверен? Если Чарити нет дома? Если она не пользуется телефоном и не ответит? Если с ней что-нибудь случилось?..

В ожидании ответа с той стороны провода Гермиона кусала губы и перебирала все варианты. Но тут в трубке после безликих гудков послышался щелчок, а за ним — тёплый и родной голос приятельницы.

— Квартира Чарити Бэрбидж, слушаю вас. Если вы сумели найти этот номер, значит, у вас действительно срочное дело, а посему…

— Чарити! — взволнованно выдохнула в трубку Гермиона.

— Гермиона? Ты, детка? — удивилась собеседница, и девушка была готова поклясться, что знает, как в этот момент приподнялись её рыжеватые брови. — Вот так неожиданность! Неужели стало настолько скучно, что ты решила проболтать со мной?

— Чарити, — повторила Гермиона, только теперь уже сипло, чувствуя, как дрожат руки и голос и слёзы наворачиваются на глаза — слёзы облегчения и страха. — Приезжай сюда, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить. Это очень, очень важно.

Спустя пятнадцать минут, видимо, потребовавшихся на сборы и трансгрессию, Чарити Бэрбидж уже стояла на пороге дома семьи Грейнджер, как и в тот жаркий августовский день, когда впервые явилась в качестве сопровождающей юной волшебницы. Не говоря ни слова, Гермиона схватила приятельницу за руку и потянула в прохладу дома, а там, проведя в гостиную, заставила сесть на диван. Сама же, не в силах усидеть на месте, принялась мерить шагами светлую комнату, заполненную разного рода семейными фотографиями и цветами в безликих серых горшках.

— В чём дело? — осведомилась Чарити, сцепив длинные тонкие пальцы в замок и следя за девушкой. — Судя по всему, тебя что-то беспокоит, но ты ничего не объяснила пока что, а мысли читать я ещё не научилась.

— Новости, — выдохнула Гермиона, развернувшись. — Ты ведь следишь за новостями? Знаешь обо всех этих странных исчезновениях как среди магического, так и маггловского населения?

— Естественно, — кивнула Чарити, нахмурившись.

— Я боюсь, что это может коснуться… моих родителей.

— На каких основаниях? — прищурилась мисс Бэрбидж, и сам тон её голоса из беспечного сменился серьёзным.

— Я… не могу тебе сказать, — замялась девушка, — но это связано с Гарри, с тем, что он по пророчеству является Избранным, а значит…

— А значит, должен сам расправиться с Сама-Знаешь-Кем, — закончила Чарити с присущей ей проницательностью. — И ты, конечно, не бросишь его и всеми силами поддержишь вместе с Рональдом, да?

— Мы его друзья, — просто произнесла Гермиона.

— То есть это само собой разумеется, — кивнула Чарити. — И из-за этого ты боишься, что твоим родителям угрожает опасность, ведь так?

— Я была бы очень рада, если мои опасения безосновательны. Но ведь это далеко не так, правда?

Замолчав, Гермиона пытливоо посмотрела на приятельницу, и та отвела глаза, не выдержав пристального взгляда.

— Именно, — вздохнула Чарити. — Артур сказал об этом только мне, даже Молли не знает — незачем её тревожить понапрасну… На некоторых из членов Ордена Феникса и тех совершеннолетних, кто был в списке Отряда Дамблдора, в Министерстве заведены дела ещё в бытность у власти Фаджа, и теперь этими списками заинтересовались личности, во многом поддерживающие взгляды Сама-Знаешь-Кого. Это пока только догадки тех, чьи мысли ещё не засорены лживыми речами Скримджера и других, но вполне возможно, что в скором времени по этим спискам начнутся облавы, так что магглорождённые волшебники и их родные находятся в большой опасности. Ты, думаю, знаешь, что прошлым летом Министерство наводило защитные чары на дома таких учеников нашей школы, и чары эти действуют до сих пор, но если Министерство падёт или управление отделом, занимавшимся этими вопросами, перейдёт в руки приспешников Сама-Знаешь-Кого, а их полно в Министерстве, тогда все щиты и барьеры окажутся абсолютно бесполезны. Сама понимаешь, что это значит.

— Что же тогда делать? — хрипло спросила Гермиона, напуганная словами приятельницы. Конечно, об этом она и сама догадывалась, но теперь, когда её опасения были высказаны вслух, стало ещё страшнее.

— Нужно придумать, как защитить твоих родителей, — высказалась Чарити и усмехнулась. — Да уж, на редкость очевидно.

Бурное обсуждение всех возможных вариантов затянулось часа на три. Идеи были разные, от архисложных защитных заклятий до постоянной необходимости пить Оборотное зелье. Тем не менее, в каждом плане находились бреши и слабые места, вынуждавшие отметать их один за другим.

— Я бы предложила твоим родителям пожить у меня, — задумчиво протянула Чарити, — но, к сожалению, этот дом теперь уже не является полностью безопасным местом. Я про старый отцовский коттедж в глуши. Там бы их точно не нашли… если бы он не был связан со мной.

Гермиона встрепенулась и посмотрела на приятельницу. Ей тотчас же вспомнилась недавняя публикация в «Ежедневном пророке», и она спросила, решившись:

— Это из-за той статьи, да? Зачем ты это сделала? Тебе же прекрасно известно, что делать такие выступления в настоящее время просто верх безрассудства и глупости!

— Статьи? — нахмурилась Чарити. — Не-ет, что ты, дело не в ней! Просто из-за моих связей с Орденом… А ты читала статью? Что ты о ней думаешь? — заинтересовалась волшебница.

— Я уже сказала, что о ней думаю, — сердито ответила Гермиона. — Это было глупо и безрассудно.

— Что ж, я никогда не претендовала на звание Мисс Благоразумность, — фыркнула Чарити, которой каким-то чудом удавалось сохранить способность острить на такие опасные темы. Сейчас эта способность донельзя раздражала Гермиону, искренне не понимавшую, как можно так беспечно относиться к собственной жизни.

— А что, если тебя найдут? — резонно спросила девушка, озвучив один из главных страхов, тревоживших её. — Тебе придётся отвечать за всё сказанное в той статье, а это…

— Я готова ответить за всё, что напечатано в газете от моего имени, — сурово и как-то даже торжественно объявила Чарити. — Это мои мысли и моя точка зрения, а свободу слова пока ещё никто не отменял, какими бы ни были обстоятельства.

Произнесённые ею слова повисли в гостиной. В затянувшемся молчании Чарити с любопытством разглядывала фотографии на ближней к её креслу каминной полке, пока Гермиона изучала сложенные на коленях руки, не решаясь что-либо сказать. Мисс Бэрбидж ясно дала ей понять, что тема статьи закрыта, и более поднимать её нет смысла. Всё-таки это личное дело Чарити. И всё же не тревожиться за неё Гермиона не могла. Она-то понимала, чем это грозит, и надеялась, что несмотря на всю свою браваду и кажущуюся легкомысленность, Чарити тоже это сознаёт.

Неожиданно Живоглот, до того носившийся во дворе, ворвался в гостиную и на полных правах домашнего питомца запрыгнул на диван, при этом смахнув на пол кипу журналов с журнального столика. Попеняв коту на невоспитанность и отсутствие всяких манер (при этом забыв, что Чарити тоже находится в комнате), Гермиона наклонилась, чтобы собрать следы кошачьего хулиганства и водрузить их на место. Но тут её внимание привлёк один из буклетов, распахнувшийся на странице, где журналист живописал все прелести отдыха в Австралии. Невольно заинтересовавшись, девушка уселась на место с буклетом, углубившись в статью.