Абсурд

– Надеюсь вы измените обвинение? – Спросил Алекс.

– Конечно! – С восторгом почти закричал прокурор. – Конечно! Пожизненное заключение! Какой стыд! Этот старый маразматик совершенно выжил с ума! Высшая мера! Непременно высшая мера!

– Как высшая мера? – У Алекса от неожиданного поворота разговора выпала недокуренная сигарета из губ.

Прокурор поспешно подхватил окурок со стола, потушил о бумагу.

– Конечно высшая? Как же иначе? – Удивился его непонятливости прокурор.

– Не понимаю, в чем моя выгода менять прокурора? – Спросил Алекс.

– Вы сделаете сразу два достойных дела. Поможете мне в моей карьере и, что важно непосредственно для вас, сможете выполнить свой долг добропорядочного гражданина – умереть, как честный человек, который перед смертью стал на путь исправления!

– Неужели вы не видите абсурдности моего обвинения? Кому-то кажется, что я подумал не то. Прокурор, судьи и адвокат бояться даже прочесть, о чем якобы я думал, но выбирают между пожизненным заключением и расстрелом. Вы приходите ко мне так по-дружески и также желаете мне смерти. Не находите ситуацию полной абсурда?

– Нормальная совершенно ситуация. – Удивился прокурор. – Зачем вы думали? Что за привычка вредная? Что касается моего предложения… Конечно немного вас жаль. Но кроме жизни есть не менее важные вещи. Такие как честь, совесть. Я даю вам шанс умереть честным, порядочным человеком. Для добропорядочного гражданина это должно быть очень важно. Не зря я об этом спросил вас в самом начале нашего общения.

– Вы не находите в этом ничего абсурдного? – Удивился в который раз Алекс. Он второй раз за беседу повторил свой вопрос.

– Совершенно не нахожу.

Собеседники замолчали. Бывшее между ними взаимопонимание оказалось иллюзией, ошибкой. Оба не понимали друг друга.

Алексу показалось, что его за одну ночь из одной страны перенесли в совершенно другую. Внешне похожую, на ту в которой он жил до этого. Но совершенно иную по внутреннему содержанию. Как происходящее с ним в эти дни возможно? Что случилось с той страной, в которой он родился, вырос, учился? В которой жил совсем недавно. Алекс интересовался политикой поскольку-поскольку, от случая к случаю. Слыхал обрывки разговоров, об изменениях в стране, о том, что в стране происходит (по мнению говоривших) не совсем правильное. Постепенно говоривших стало меньше, некоторые пропадали из поля зрения Алекса, а заменившие этих… с разговорами в круге его общения и контактов, уже ни о чем таком не говорили. Алекс над этим особенно не задумывался. «Если ты не занимаешься политикой – политика займется тобой» – вспомнил Алекс известную фразу. Человек, от которого он ее впервые услыхал, многое говорил Алексу, а затем просто перестал попадаться на глаза. Куда он исчез?

– Я вижу, что вы снова думаете! – С укором произнес прокурор. Мысли Алекса прервались. – Откуда у вас такая антигосударственная привычка?

Алексу не понравилось, что этим странным молодым прокурором были прерваны его размышления. Зло взглянул на собеседника.

– С каких пор в нашей стране запрещено думать?

– Официально думать не запрещено. Но и не рекомендуется… Если уж хочется подумать, специально для таких недавно подготовлена инструкция, о чем можно думать. Verba cum effectu sunt accipienda – Слова следует воспринимать по результату. Замечательная латинская мудрость. В вашем случае «слово» можно заменить на «мысль». Вы посмели подумать, за это имеете результат, который имеете.

– Какой бред! – Изумился Алекс. Он не мог поверить, что молодой прокурор не шутит. Если нет, то как он отстал от жизни в стране, от происходящего в ней! – О чем же можно думать?

– О Родине можно думать, к примеру. Если эти мысли позитивны, разумеется. О великолепии нашего Самого, о его гениальности и его ежедневной заботе о народе. Собственно, это и все. Нас окружают враги. Нас ненавидят. Нельзя сейчас допускать своеволие. Никак нельзя. Мыслить – значит помогать врагам нашей любимой Родины. Соответственно предать ее.

– Это ужасно! – Изумился Алекс.

– Что ужасно? Наконец правительство взялось за порядок в наших головах! В некоторых странах еще жестче порядки. И никто там ужасным подобное не воспринимает. Это мы либеральничаем. Суды, адвокаты. Глупости, пережитки дерьмократии. Человечеству достаточно иметь только прокуроров. Сразу к стенке, зачем эти сложности?

Прокурор вынул из портфеля лист бумаги, ручку. Пододвинул к Алексу.

– Подпишите внизу. Мы и так слишком много общаемся, а враги тем временем думают и замышляют против нас козни. Замышляют и думают.

Слово «думают» прокурор произнес с заметным усилением.

Алекс вчитался в текст перед ним.

«Я, Алекс ***, в гневе от вопиющей либеральности и попустительства прокурора, ведущего мое дело № 15253375/2525, имевшего наглость потребовать для меня пожизненного заключения, как добропорядочный гражданин и патриот своей Родины, требую замены прокурора. А также замены требования обвинения с пожизненного заключения на расстрел. В содеянном глубоко раскаиваюсь, обязуюсь впредь подобного не допускать».

Алекс ущипнул себя. Слова собеседника, этот документ были невероятны, невозможны, противоречили логике и здравому смыслу. Боль от щипка была настоящей – происходящее не было сном.

– Я не буду подписывать.

– Вы пособник врагов! Мерзавец! Предатель Родины! – Вскипел прокурор. – Я все равно добьюсь для вас смертного приговора. Но тогда вы умрете не как порядочный человек, а как… как… как непорядочный!

Прокурор в усиление своих слов потряс в воздухе указательным пальцем.

– Я не желаю с вами больше общаться. – Алекс был в гневе. – Вы мне противны! Омерзительны!

Глаза у прокурора стали круглыми от удивления, указательный палец, которым он угрожающе тряс в воздухе, так и застыл, показывая в потолок.

– Я давал вам шанс. – Прошипел он. – Я был с вами любезен и терпелив. Но вы мне ответили черной неблагодарностью. Возмутительно! Просто возмутительно! Верните сигареты и зажигалку!

– Подавитесь ими. Достаньте сами из кармана. Я брезгую получать от вас хоть что-либо! Вы карьерист и моральное ничтожество!

Прокурор вскочил из-за стола, подбежал к Алексу. Лицо было красным от гнева и негодования. Руки нервно тряслись. Он оборвал карман на рубашке Алекса, пока вытаскивал зажигалку с сигаретами. Свободной рукой прокурор ухватился за лист с прошением, потянул к себе. Не спуская гневного взгляда, словно пытаясь сжечь им Алекса, вернулся на свою сторону стола, бросил в портфель неподписанную бумагу, следом кинул зажигалку и пачку сигарет. Со второй попытки застегнул замок портфеля. Только после этих действий, отвернулся от Алекса, подошел к двери и постучал в нее кулаком. На Алекса он больше не смотрел.