Абсурд

– Я затрудняюсь дать определение мерзавцу, которого мы сейчас судим. В культурных словах порядочных людей нет эпитета, возможного выразить низость и глубину падения этого молодого человека.

Алекса ужаснули слова прокурора – что же он такого натворил?! В зале раздались аплодисменты. На Алекса смотрели с ненавистью, осуждением и презрением. Он с ужасом увидел, что среди аплодировавших обвинителю была и Мария.

Прокурор снова сделал паузу. Алекс с трудом оторвал взгляд от Марии, стал пристально следить за каждым движением обвинителя, ловить каждое его слово. Постепенно в зале снова воцарилась тишина.

– В этом запечатанном конверте… – Продолжил прокурор и поднял над головой конверт.

В зале вскрикнули. В первом ряду женщина приподнялась рассмотреть конверт и тут же, утратив сознание, упала на пол. Поднялась суета. Судебный секретарь привстал со своего места. Телевизионщики переместили свои камеры к упавшей. Судьи переглянулись между собой. Затем, все трое, с упреком, посмотрели в сторону Алекса. Прокурор недоуменно смотрел то на упавшую женщину, то на конверт в своей руке. На всякий случай, он выпустил опасный предмет из рук. Причудливо махнув в воздухе, конверт шмякнулся на стол.

В дальней стороне Главного зала Верховного суда Высшей Справедливости открылась дверь, вбежали медики с носилками. Головы присутствующих развернулись в их сторону. Тысячи глаз следили за санитарами – как они бегут шаг в шаг по широкому проходу, вдоль рядов со зрителями. Как наклонились над упавшей в обморок женщиной. Как щупали пульс. К ужасу присутствующих, один из медиков удрученно покачал головой. Затем он, с товарищем, переложили женщину на носилки. Санитарка, в белом халате, накрыла тело несчастной простыней. Далее медики, развернувшись, понесли носилки к выходу. Присутствующие в зале оцепенело замерли. Звуки от шагов медиков звонким гулом раздавались в полной тишине.

После того, как дверь за печальной процессией с носилками закрылась, тысячи глаз с ненавистью и презрением уставились на Алекса. «Расстрелять», «четвертовать», «уничтожить» послышался негодующий ропот толпы. Поначалу крики были слабы, но затем переросли в мощный, многоголосный рев. Алекс не выдержал, закрыл лицо и уши ладонями. Он почувствовал вину за смерть этой совершенно незнакомой женщины.

Судебный распорядитель долго не мог добиться тишины, звонил в медный колокольчик, призывал успокоиться. Заседание было на грани срыва, едва начавшись. К счастью, зеваки в зале вдоволь выплеснули свой гнев и затихли сами по себе. Волнение в зале притихло.

– Продолжайте, господин прокурор. – Сказал Председательствующий судья.

– Благодарю, Ваша честь. – Поклонился ему прокурор. Снова взял в руки конверт. На этот раз осторожно, за краешек. – В этом запечатанном конверте…

В зале снова зашумели. Открылись двери, вбежали медики. Ко всеобщему облегчению, а возможно разочарованию, на этот раз никто не упал в обморок. Медики, покрутив головой, развернулись и вышли. Зал чуть успокоился. Прокурор смог продолжить свою обвинительную речь.

– В этом запечатанном конверте…, – прокурор сделал паузу, но в этот раз ему ничто особо не мешало продолжить свою речь, – записано ужасное преступление этого молодого человека. Мы в прокуратуре глубоко возмущены степенью нравственного падения этой, с позволения сказать, особы, вступившей на преступный путь в таком молодом возрасте.

В зале снова поднялся шум. Уже привычные крики «расстрелять», «повесить», «четвертовать». Автоматчики, которые охраняли клетку с Алексом, взбодрились, тщательней нацелили на него свое оружие. Словно сейчас, немедленно готовились привести приговор в исполнение.

Председательствующему это все надоело. Его надежды на быстрое завершение процесса рухнули, от шума толпы начала болеть голова. Тем более, камеры телевизионщиков снимали сейчас не его, а толпу, прокурора и Алекса с охранниками. Председательствующий поднял деревянный молоток и ударил им по специальной подставке.

– Тишина в зале! – Заметались судебные приставы и секретарь-распорядитель.

В зале притихли.

– Что в этом конверте? – Спросил Председательствующий.

– В этом конверте записаны мысли, которые подсудимый подумал примерно десять дней назад.

– Что? – Вскочил со своего места Алекс. – Что за бред!?

– Успокойтесь немедленно, подзащитный! – Повернулся к нему адвокат. Он вскипел от возмущения, но Алекс видел – не от возмущения на абсурд обвинения, а на него, на Алекса, за его крик.

– Вы слыхали эту нелепость, адвокат?

– Это вы нелепость! Не смейте говорить глупости во время государственного обвинения.

– Это абсурд! Нелепость! Вы же видите! Сделайте что-нибудь! Ущипните меня! Неужели я не сплю?

Адвокат поднялся с места, подошел к клетке. После чего действительно больно ущипнул Алекса. Судьи, прокурор, судебные приставы, секретарь, автоматчики и просто публика молча, с интересом, наблюдали за этой процедурой. Словно Алекс мог проснуться от щипка, а они все могли исчезнуть.

– Чего только не сделаешь для подзащитного. – Горько вздохнул адвокат сам себе. И тут же зашипел на Алекса. – Вы довольны? Не мешайте процессу! Есть многовековые процедуры – сначала обвинение, затем говорит защита. Не настраивайте против себя правосудие!

Алекс умолк после доводов адвоката. Он не мог привыкнуть к абсурду, внутри которого оказался, хотя аргументы своего защитника в этот раз показались ему разумными. Адвокат успокоился, но вернулся на свое место с все еще с покрасневшим от гнева лицом.

Председательствующий снова ударил своим молотком по подставке.

– Тишина в зале! Подсудимый, ведите себя достойно. – И повернувшись к прокурору. – Вы читали содержимое конверта, господин прокурор?

– Что вы! Что вы! – Прокурор испуганно отбросил конверт от себя на стол. – Здесь же мысли! Ты их только прочтешь или услышишь, и они как вирус засядут в голове! Я добропорядочный гражданин! Я много лет верно служу обществу! Никак нельзя мне читать такие мысли! Более того! Я никакие мысли не читаю. Даже официально разрешенные. С мыслями только беды. Сегодня их разрешили, а завтра наоборот. Или еще хуже: сегодня они полезны обществу, а назавтра глядишь – они уже вредные. Без них спокойней. Это мое, весьма правильное, убеждение.

– Я понимаю и с уважением отношусь к вашей точке зрения. – Кивнул Председательствующий судья. – Можете нам поведать при каких обстоятельствах были записаны эти мысли?

– Да, уважаемые судьи. Могу. – Прокурор открыл толстую папку с бумагами, полистал. – Ага. Вот она… эта бумажка. Сейчас… Мысли были записаны вновь созданным отделом по борьбе с инакомыслием. Этот подсудимый их первое крупное дело! Позвольте процитировать… «Данный гражданин, проходя улицей неожиданно скривился. На его лице явственно читались крамольные и главное, недоброжелательные мысли по поводу происходящего в стране, а также полное отсутствие радости от достигнутых нашим народом успехов, под мудрым и чутким руководством нашего Великого Президента. Сотруднику отдела удалось проследить за неизвестным до его дома и выяснить личность. Им оказался подсудимый Алекс. В конверте отдельным рапортом, более подробно записаны предполагаемые враждебные, а главное чуждые нашему народу мысли».