Адептка второго плана

– А еще я хоть и не дракон, но собственник. Который ни с кем не станет делиться своим золотом. Подумай, нужен ли тебе такой?

В его словах не было юношеской пылкости. Передо мной стоял тот, кто привык отвечать за других. Принимать непростые решения. Осознавать все последствия. Просчитывать наперед. Тот, для кого честь и долг были превыше чувств.

В кабинете повисла тишина. Густая, звенящая, пронизанная недосказанностью. Я стояла, чувствуя, как по щекам вот-вот готовы покатиться предательские слезы. Потому что один упрямец даже навстречу мне не подался, хотя я ему фактически призналась!

– Нужен! – выпалила, задыхаясь оттого, что в кабинете, кажется, исчез весь воздух. – Только, кажется, я этому собственнику не нужна. А раз так… Я не перестану дышать. И с крыши не брошусь, не надейся. И яд не буду глотать. Я просто буду счастливой. Даже если не с тобой.

Потому что у меня были не только чувства, но и гордость!

И с этими словами я покинула кабинет. Только, когда поворачивалась к двери, взгляд мазнул по подоконнику. На нем, в том самом месте, от которого Дир отнял руку, когда я вошла, красовались четыре свежие глубокие борозды. Словно от когтей.

Но я на это не обратила внимания. У меня сейчас у самой на душе не то что кошки – драконы скребли. Почему? Почему даже в романтическом фэнтези любовь – только главным героям. А таким, как я, адепткам второго плана, только иронические реплики и нелепые ситуации.

Я так ушла в свои мысли, что не сразу услышала:

– Молодец, внучка! Так его, чешуйчатого. Пусть побесится, – одобрительно вещала из сумки Вильда. – А то ишь, пользуется тем, что не одраконился до конца…

– Разве в этом есть плюсы? – удивилась я, стараясь втянуться в разговор и хотя бы так перестать думать об инистом. Правда, тема беседы этому не сильно-то способствовала.

– Ну… эмоциями управлять проще. Вот был бы у него хвост – посмотрела бы я, как бы этот седой их скрыть попробовал.

Мне тут же вспомнился наш кот Тумка со своей пушистостью, которой он недовольно бил, когда был чем-то раздражен, и поняла: да, в чем в чем, а в хвостах бабуля толк знала.

А вот меня, едва я вышла из корпуса, посетило иное знание: если я сейчас не потороплюсь, то опоздаю на занятие. Ибо со всеми этими Ранских, эльфами и душевными терзаниями я не то что с бабулей про ее Вайриса ничего не узнала, даже не позавтракала!

Вот так всегда! Почему у меня вечно на важное не хватает времени. Где бы его найти? Что-то мне подсказывало, что единственное место, где мне это самое время можно отыскать – в словаре. На букву «в». Но его под рукой не было, так что пришлось спешить на лекцию.

Лекция по общей магии, которую читал профессор Грегг, прошла как-то фоном. Одри сидела рядом и строчила. Я тоже механически водила пером литеры, думая о чем-то, вернее о ком-то, другом. Так что с блондинкой мы не перемолвились и парой слов. А после лекции профессор напомнил список тем для самостоятельного разбора и отпустил. Хайрис поспешила на свои занятия, а я направилась на магическое право, после которого поняла: голод – это веское оправдание для многих кровожадных преступлений. Особенно если они средней прожарки и с десертом!

Так что из аудитории я вылетела одной из первых и поспешила в столовую. Но что-то мне с ней сегодня не везло. Потому как неприятности не замедлили явиться в самый драматический момент (впрочем, для голодной меня каждый момент без еды – драматический) из-за угла ближайшего корпуса. Были они в лице адепта, который оказался бледен, взволнован и явно куда-то спешил.

– О, вот так удача! – выдохнул он, глядя на меня. – Ты ведь вроде из комнаты тридцать восемь?

Я машинально кивнула, нахмурившись. И тотчас парень сунул мне в руки небольшой конверт из плотной, желтоватой бумаги.

– Это туда просили передать, – бросил он и, развернувшись, пулей умчался прочь, словно всучил мне не конверт, а качабок по осени.

Недоуменно посмотрела бегуну вслед, потом на конверт. На нем не было ни имени, ни гербовой печати, лишь странный, едва заметный масляный отлив на поверхности бумаги. «Скорее всего, Одри. Это ее окутывают интриги, таинственные послания… В общем, все, что жанром положено и автором дано», – подумала, пожимая плечами. Решив, что передам это героине, уже было начала запихивать конверт в сумку, когда случайно порезалась о его край.

Что за… Оказалось, что к одному из углов было приклеено тончайшее лезвие. Оно всего лишь оцарапало кожу. Так что на ней остался крохотный алый след и…

– Бросай и беги! – заорала Вильда из сумки.

И в тот же миг бумага под моими пальцами вспыхнула темным пламенем, языки которого за считаные секунды опутали все мое враз онемевшее тело.

Мир тут же почернел до непроглядного мрака. Академия, небо, деревья – все исчезло, сменившись бесконечным, давящим серым ничто, в которое я провалилась как в трясину.

Мой дух словно выбили из тела, чтобы закинуть его в реку. Ту самую, куда я так стремилась… Только на этот раз угодила не в тихое мелководье, а в самую стремнину.

Быстрое течение швыряло меня, крутило так, что я едва успевала выныривать за очередным глотком воздуха, чтобы вновь уйти вниз…

В этом коловороте нахлебалась стылой воды так, что все тело сковывал смертельный холод, а вместе с ним в голове возникали обрывки воспоминаний, тех, от которых я раз за разом отмахивалась, когда оказывалась в этой реке…

Но у берега, где течение едва ощутимо, это было сделать куда легче, а сейчас они догнали меня. Две реальности начали переплетаться в одну жизнь.

Моменты из прошлого Кимерины, нет, моего прошлого, начали всплывать в сознании. Я и тонула в них так же, как в серой реке.

Мысли путались, силы кончались, а волны несли меня к берегу.

Тот становился все ближе и…

– Тебе нельзя туда, внуча… Тебе туда рано! Борись за жизнь, – услышала я рядом голос Вильды.

Ба, зная, что может не вернуться в мир живых, последовала за мной. И сейчас, как и я, билась с течением. Гребла. Зло. Неистово. Упорно. Помогая мне выплыть.

– Одной тебе не справиться, – крикнула она. – Нужно объединиться.

– Как? – выдохнула я, чувствуя, как стремительно уходят силы.

– Дай руку! – скомандовала Смерть, протягивая свою.

И едва я за нее ухватилась… поняла, что единение душ может быть и буквальным. Сила Вильды. Мое отчаяние. Ее упрямство. Наша общая жажда жизни…

Мы сражались с течением, будучи одним целым, и… все же сумели выбраться из стремнины и оказаться на знакомом мне берегу. Едва я вышла на тот, как Вильда покинула меня, и, сделав несколько неуверенных, шатающихся шагов, хрипло рассмеялась. Я же согнулась в три погибели там, где стояла, и… Меня штормило оттого, что наглоталась воды из реки времени, а с ней – и забытых воспоминаний. И сейчас те расцветали в моей голове, точно вспышки взрывов.