Адептка второго плана

Тренировочная площадка выжала из меня все соки, оставив взамен лишь свинцовую тяжесть в ногах и густой слой липкой пыли на коже. Казалось, каждая мышца в моем теле ноет от боли. Даже язык, хоть он вроде бы и не участвовал в упражнениях.

Обратный путь в общежитие превратился в мучительный квест. Я не шла – плелась, и пару раз возникло сильное желание накрыться простыночкой и поползти. Сразу в сторону погоста. Но Вильда взяла цель на кровать и упрямо меня к ней вела. Кратчайшим путем: через кусты и мат. Последний был забористым. Любые коучи-мотиваторы позавидовали бы такому эффекту. Но я не сдавалась и ныла в ответ.

– Как же все болит…

– Ты об этом стенала пару мгновений назад, – возразила Вильда. Ну… почти так, если перевести с бранного на обычный. – И вообще, ты симулируешь!

– Симулируют кое-что другое. Например, радость от недожаренных сырников, чтобы подругу не обидеть. А я не симулирую. Мне просто с предыдущего раза не полегчало!

– Так сделай так, чтобы полегчало, – почти цензурно, лишь с матерными интонациями увещевала ба. – Нам с тобой еще в хранилище идти.

– Какое к мраку хранилище? Дай хоть отдохнуть! – удивительно, но, несмотря на усталость, силы возмущаться нашлись.

– На том свете отдохнешь, – со знанием дела заключила призрачная.

– Только если я сейчас не передохнУ, то скоро передОхну, как рой мух по осени.

На это заявление Вильда замолчала. А потом все же нехотя выдала:

– Ну хорошо, подожду до часа аметиста…

Я кивнула, решив не уточнять, сегодняшнего аметиста или завтрашнего… Так мы и добрались до общежития.

Я ввалилась в комнату, сбросила грязную, пропотевшую форму в бесформенную кучу у порога и, прихватив полотенце, натянула халат и поплелась в общую помывочную.

Там, намылилась, опрокинула на себя бадью теплой воды. Та окатила меня, унося с собой пыль, усталость и немного боли. Не всю. Видимо, чтобы жизнь не казалась такой простой.

Завернувшись в широкое грубое полотенце, с мокрыми волосами, падающими на плечи, я наконец почувствовала себя человеком. Усталым, разбитым, но чистым. Готовая рухнуть на кровать и не двигаться до следующего утра, я отправилась обратно, чтобы толкнуть дверь в комнату и замереть на пороге.

На кровати, которая до сих пор пустовала, сидела блондинка. Свет от окна падал на ее идеально гладкие золотистые волосы, уложенные в сложную, но изящную прическу. Ее платье было простым, но сшитым из дорогой ткани, а движения – плавными и полными врожденной грации.

В общем, это была самая настоящая главногероинистая героиня во всей своей красе и свете софитов. Последних, к слову, не было, но ощущение вот этой вот подсветки из ниоткуда имелось. Даже захотелось украдкой повертеть головой, чтобы проверить, а не спрятана ли где пара ламп точечного света. Но я поборола это желание, уделив все внимание Одри Хайрис. Та самая, кому и посвящена эта история, подруга принца, чье место в сюжете было предопределено: любовь, приключения, хэппи-энд.

Блондинка, увидев меня, встрепенулась, вскочив с кровати. Ее глаза цвета весеннего неба широко распахнулись. На миг в них мелькнуло удивление, даже легкий испуг, но тут же сменилось искренней улыбкой.

– О! – воскликнула она мягким, мелодичным голосом. – Ким. Наконец-то мы можем поговорить. После того случая на балу столько всего произошло…

«С нами обеими», – мысленно закончила я. И вспомнила, как вчера на крыльце храма героиня уходила под руку с принцем. И что-то мне в этой идеалистической картине показалось фальшивым.

И сейчас я поняла что. Лицо Одри было бледным, а под глазами залегли тени. Да и в целом выглядела она уставшей и измотанной. Только блондинка на публике умела скрывать ту цену, которую заплатила за то, чтобы быть той, кто она есть. И с губ невольно сорвалось, словно мы и вправду были знакомы:

– Выглядишь паршиво…

– Ким. Это ты! Ты! Живая! – Блондинка бросилась мне на шею. И всхлипнула, точно младшая сестренка Каринка, когда та порой прибегала ко мне, жаловаться на очередную вселенскую несправедливость.

Руки сами потянулись обнять вздрагивающие плечи. Дверь за нами скрипнула, медленно закрываясь. И, кажется, не сама собой, а при участии одной призрачной особы.

Мы так и стояли, обнявшись какое-то время. Я не знала, что делать дальше. А Одри шмыгала носом. Моя рука машинально гладила ее по голове, а губы бормотали какую-то ерунду вроде:

– Ну-ну, хватит, чего ты так? Испугалась? Вчера все испугались. Когда там на площади на вас напали…

– Я не из-за вчера плачу, – протянула блондинка, наконец оторвав лицо от моего плеча, на котором халат был абсолютно мокрый и не от волос после помывочной. – Я за прошлое плачу, когда ты едва не умерла из-за меня на вечернике первокурсников. Это я должна была съесть ту пастилу… А потом… Я даже не смогла с тобой поговорить. Ты очнулась, сразу ушла с эльфом – как будто сбежала… А после я узнала, что тебе по дороге к общежитию стало хуже, ты потеряла сознание и попала в лазарет.

Одри протараторила это на одном дыхании и набрала воздуха в грудь для новой тирады. А я вдруг вспомнила это свое первое появление в сюжете. Все какое-то сумбурное, смазанное. Голова тогда кружилась, перед глазами все плыло и единственное, чего хотелось – убраться поскорее из толпы. И я ухватилась за первую попавшуюся возможность это сделать. А то, что оная оказалась рукой эльфа, – какая разница.

Зато второе свое пришествие в сюжет: местную больничную койку и крышу – помнила отчетливо.

Меж тем, словно вторя моим мыслям, Одри продолжила:

– Когда я пришла в палату – ты лежала там вся бледная, обложенная амулетами, без сознания… Целитель сказал, что это выгорание. После ты очнулась и тебя так быстро забрали, что я не успела. Хотела приехать к тебе домой, но… со мной…

Одри замолчала, словно осеклась. Так что я закончила за нее:

– Тоже много чего произошло…

Блондинка шмыгнула раскрасневшимся носом, кивнула, сглотнула, словно в ее горле был ком, и… не сказала ни слова.

– Но, судя по всему, это не только твоя тайна… – понимающе закончила я.

– Ким, прости. Меня, Ричарда, нас обоих. Если бы не мы, то с тобой, твоим даром… – блондинка судорожно выдохнула, подбирая слова, которые давались ей сейчас с большим трудом.

А я слышала это «нас», «мы», смотрела на нее… Ту, которая, ради того, чтобы быть с принцем, согласилась не просто рискнуть, а жить в постоянной опасности, и подумала: передо мной не просто главная героиня. Все куда хуже. Она еще и до отчаяния влюбленная женщина. А последнее не исправит ни один редактор…