Адептка второго плана

Перед глазами встало его лицо. Напряженное, обрамленное ранней сединой от пережитого и тем шрамом, который был для одних всего лишь уродливым изъяном, для других – отметиной доблести, а для меня… Для меня это была часть его. Неотделимая.

Гнев заклокотал внутри. Так громко, что я не сразу услышала, как эта троица гадюк обратила свое внимание и на меня.

– Кстати, о жире и талии… Для кого-то, похоже, нет никакой надобности следить за собой. С такими-то габаритами и аппетитом все равно никаких шансов, – процедила блондинка и посмотрела на мою пустую тарелку.

– Вот-вот, – поддержала ее жрица, потянувшись за очередным пирожком. – Глядя на некоторых, можно подумать, что в столице голод…

– А глядя на то, как исчезают в ком-то пирожки, я даже точно знаю, по чьей он вине, – не осталась я в долгу и скрестила под столом пальцы. Ну же, давай. Сорвись!

И шатенка не подвела. Завелась с пол-оборота:

– Что ты сказала?! – угрожающе протянула она.

– Правду, – я пожала плечами. – Кстати, раз ты такая ненасытная, могу дать леща… Говорят, иногда именно он порой необходим для счастья… – и с этими словами протянула девице свою тарелку, на которой как раз остался нетронутый (оставила самое вкусное напоследок) копченый рыбий хвостик.

У адептки дернулся глаз. А у ее подружек – уголки губ в сдерживаемых усмешках.

– Да ты знаешь, кто я? – начала было оскорбленная в лучших гастрономических чувствах магичка.

Я приподняла бровь:

– Ты? Судя по всему, не очень богатая девица, раз сидишь в зале для бесплатников. К тому же без особых талантов, поскольку надеешься получить в стенах академии не образование, а мужа. Не особо симпатичная – это уже сугубо на мой вкус. И да, трусоватая. Иначе бы уже вызвала меня за оскорбление на дуэль или хотя бы швырнула пульсаром.

– Боевая магия под запретом, – презрительно отчеканила адептка.

– Для тех, кто ни на что не способен, это отличное прикрытие, – хмыкнула я и…

Получила срыв на бис. Уже с магической составляющей. Успела пригнуться раньше, чем Вильда из сумки рявкнула: «Ложись». Пламя пронеслось над головой, опалив макушку, и врезалось в колонну, что была позади меня, оставив на той пятно сажи.

Я успела разогнуться, оглянуться, оценить след на белом мраморе и даже саркастически протянуть: «И это все?» – когда рядом с нами возник незнакомый мне преподаватель, который не придумал ничего лучше, чем отправить и меня, и шатенку к ректору. А заодно и ее подружек – как свидетельниц.

Глава академии, перед чьими очами я предстала, нервно дернул глазом и протянул:

– Бросвир?! Что опять?

– В оправдание могу сказать, что магию не применяла, законов не нарушала, с крыш не прыгала, демонов не убивала, с ума не сходила и чтила имперский уголовный кодекс.

Пока я все это перечисляла, у моих бывших соседок по столу все больше вытягивались лица.

– Тогда могу я поинтересоваться причиной конфликта? – меж тем обманчиво мягко произнес ректор.

– Несоответствие внешности содержанию, – с охотой пояснила я. – Атаковавшей меня адептке не понравилась моя внешность. Мне – ее содержание. Но леди, видимо, никогда не сталкивалась с конструктивной критикой, поэтому пожелала стереть рецензента в моем лице с этого света.

– И как ты на это ответила? – приподняв бровь, уточнил лорд Трэвор.

– Исключительно лингвистически. В противном случае вы бы разговаривали сейчас со мной и с кучкой пепла. С тремя кучками пепла, – поправилась я.

В ответ на это ректор в раздражении побарабанил пальцами по столешнице и выдохнул:

– Знаете, адептка Кимерина. Мне кажется, у вас слишком много свободного времени. Попробуйте найти себе занятие по душе. Вязание или стрельбу из лука…

– У меня уже есть увлечение, – выдохнула я.

А что – попытки вернуться в родное тело – чем не хобби?

– Язвить – это не увлечение, – фыркнул ректор.

– Абсолютно согласна, – тут же поддержала я его. – Это природный дар, которому многие завидуют и…

– Вон! – выдохнул ректор, у которого, похоже, только что случился острый аллергический приступ непереносимости девиц по фамилии Бросвир.

Я развернулась на каблуках и стремительно направилась к двери. Троица гадюк – гуськом за мной.

Троица гадюк. Правда, уйти у них не получилось. Ректор попросил адепток остаться фразой:

– А с вами, леди, я хочу поговорить о том, почему не стоит злить боевого мага с высшим уровнем дара…

Когда же я оказалась в коридоре, то первое, что услышала, – это одобрительный голос Вильды.

– Горжусь тобой, внуча! Наконец-то ты начинаешь обретать в этих стенах врагов. А ведь они, как никто другой, дают тонус к жизни.

– И позволяют почувствовать запах смерти, – в тон призрачной откликнулась я и поспешила в общежитие, чтобы переодеться: последним на сегодня стояло занятие по физической подготовке.

Правда, едва переступила порог комнаты, как поняла: со вчерашнего дня здесь кто-то побывал. У входа стояло несколько пар женских туфель. В шкафу тоже прибавилось одежды. Да, и на второй постели лежал саквояж с имперским гербом. Похоже, вернулась моя соседка. А это значило, что наша скорая встреча неизбежна. Только я не представляла, что мне говорить и как себя вести, но да об этом я подумаю позже. Когда вернусь с занятия.

И хоть в полной мере тренироваться мне лекарь после лазарета не рекомендовал, явиться на площадку я была должна…

Хотя бы для того, чтобы узнать: наставника Вирха абсолютно не волновало, у кого что болит и кто от чего освобожден. Смог прийти – сможешь и проползи. По полосе препятствий. А еще пробежать, отжаться…

– Размялись? – прорычал этот мужчина-скала, окидывая нас взглядом, в котором сквозило презрение к любым человеческим слабостям. А мы, по мнению тренера, явно были средоточием оных. – Теперь десять кругов. Кто последний – приятное дополнение в виде еще одного круга.

Я мысленно застонала и припустила за всеми. Мешочек с прахом стучал под тренировочной курткой по спине, подгоняя. Так что если поначалу я была последней, то в итоге, на удивление самой себе и остальным, все же не удостоилась штрафного «круга почета», обогнав на финише аж троих одногруппников и едва не упала. Но устояла.

«Все же, как бы суров магистр Вирх ни был, но до Вильды ему оказалось далеко…»

Так я думала сперва, но когда нас заставили отжиматься, то переменила свое мнение. Нет, все же планку бабули тренер держал…

Мои руки дрожали, а грудь горела огнем, но я стискивала зубы, не желая ударить перед сокурсниками в грязь лицом. Благо до той было всего ничего – всего лишь моя вытянутая рука.

А после случилась она – полоса препятствий. Казалось, Вирх придумал ее специально, чтобы добить тех, кто выжил после бега. Я карабкалась по канатам, пробиралась под силовыми арканами, падала в лужи и снова поднималась, вся в синяках, ссадинах и смертельной ненависти к наставнику.