Адмирал Империи 34
Шрифт:
Адмирал между тем, сияя своей фирменной хищной улыбкой абсолютного победителя, церемонно препроводил юного императора к высокому резному креслу, символизирующему российский престол. С почти отеческой заботливостью помог мальчику взобраться на сиденье и усесться поудобней, одернув на нем взъерошившийся ворот бархатного камзола. И сам с нарочитой скромностью занял место чуть позади и сбоку — вплотную к трону, где по протоколу надлежало находиться ближайшим советникам и родне монарха.
Все прочие придворные, еще вчера с легкостью менявшие политическую ориентацию и перебегавшие из лагеря в лагерь, теперь безо всяких колебаний склонились в низком поклоне перед новым императором. Вернее — перед
Впрочем, взгляд Самсонова снова остановился на Таисии Романовой.
«Ну, что застыла, милая? — будто мысленно пропел Иван Федорович с нехорошей ухмылкой, кивая Таисии на опустевшее пространство возле трона. — Не разочаровывай меня»
Адмирал со змеиной улыбкой склонил голову набок, впившись немигающим взглядом в побелевшее лицо девушки. Ох, чего бы только не отдала сейчас Таисия за возможность собственноручно стереть эту мерзкую ухмылочку со смазливой физиономии нового диктатора! Но… нельзя. Рано. Придет день и час, когда она сполна рассчитается с этим подонком. А пока — надо стиснуть зубы и смириться. Ради Империи…
— Император Иван Константинович благодарит всех, кто поддержал его в этот трудный час, — с трудом выдавила из себя великая княжна, делая несколько шагов вперед. Говорить приходилось медленно, с расстановкой — так, чтобы ненароком не сорваться и не выдать клокочущую внутри ярость. — И более всех мы благодарим славного адмирала Ивана Федоровича Самсонова за его беззаветное мужество и решительность. За то, что по первому зову государя он примчался сюда из далеких космических просторов, дабы оказать династии поддержку и защиту в минуту смертельной опасности…
Девушка обреченно прикрыла глаза, едва удержавшись от гримасы боли и отвращения. «Господи, какая мерзость! Неужто все эти верноподданнические словеса теперь придется повторять постоянно, изо дня в день расшаркиваться перед этим мерзавцем?»
Тася с неимоверным усилием воли взяла себя в руки и, гордо расправив плечи, продолжила свой спич, старательно избегая смотреть в сторону ненавистного узурпатора:
— В награду за неоценимые заслуги перед троном и Отечеством Его Императорское Величество Иван Седьмой Константинович соизволил назначить адмирала Ивана Федоровича Самсонова своим наместником и регентом-соправителем Российской Империи. Вплоть до достижения государем совершеннолетия все бразды правления будут вручены отныне этому доблестному мужу и истинному патриоту…
Голос девушки сорвался, дрогнув на последних словах. Невыносимо было произносить эту откровенную ложь, расписываться в собственном бессилии. Таисия зажмурилась, пережидая приступ тошноты, и до крови прикусила щеку изнутри, пытаясь болью отвлечься от черных мыслей. В этот миг она готова была провалиться сквозь землю или хотя бы без чувств рухнуть на холодный мрамор пола — лишь бы не видеть торжества в глазах ненавистного диктатора.
Словно в тумане Таисия Константиновна слышала, как хор придворных льстецов дружно грянул здравицу новоявленному регенту. Первым, разумеется, раскрыл рот вездесущий подхалим Юлиан Шепотьев, тут же подхваченный визгливым фальцетом какого-то молодого щеголя. Прочие царедворцы тоже не остались в стороне — уже спустя миг гул нестройных голосов заполнил своды тронного зала, сливаясь в монотонный рев, более всего напоминающий блеяние бессловесного стада.
«Вот она, хваленая элита Империи» — с горькой усмешкой подумала Таисия, обводя мутным взором выстроившихся полукругом вельмож с серыми от страха и подобострастия лицами.
От дальнейших невеселых размышлений княжну отвлек неожиданный
возглас, раздавшийся откуда-то из-за спины. Обернувшись, Тася с изумлением посмотрела на высокую фигуру первого министра.— То преступление, что сегодня свершилось в тронном зале, обрекает нашу Империю на новые несчастья и потрясения! — звенящим от напряжения голосом провозгласил Птолемей Граус, сойдя с тронного возвышения и застыв в гордом одиночестве посреди зала. Глаза министра пылали праведным гневом, губы кривились от отвращения.
— Цареубийство — тягчайший из грехов, — продолжал меж тем Граус, и голос его крепчал, ширился, заполняя собой все пространство гигантского помещения. — Убийство членов императорской семьи — преступление, за которое люди его совершившие, обязательно понесут наказание! Я же в свою очередь больше не могу служить человеку, руки которого испачканы кровью старшего сына императора…
Услыхав столь дерзкие речи, Самсонов гневно вскинулся, багровея от переполнявшей его ярости. Еще бы — на его глазах человек, которому он намеревался вверить бразды правления, вдруг учинил бунт, да еще и обвинил своего благодетеля в жутком преступлении против династии. Такого адмирал стерпеть не мог.
— Молчи, презренный негодяй! — брызжа слюной, заорал Иван Федорович. — Как ты смеешь чернить мое доброе имя, обвиняя в убийстве? Разве не видел ты все своими глазами — то была лишь трагическая случайность, невольная смерть глупца, спровоцировавшего мою службу безопасности своей безрассудной выходкой! Ну-ка повтори, мерзавец, что я намерено подстроил эту расправу!
Бешеный взгляд адмирала, метавшийся между Граусом и толпой притихших царедворцев, не обещал ничего хорошего. Даже самые тупые и недалекие вельможи прекрасно поняли: сейчас, в этот самый миг решается судьба непокорного министра. Либо он тут же принесет повинную, отречется от своих безумных обвинений — либо разделит незавидную участь Артемия Константиновича.
Но Птолемей, похоже, отступать не собирался. С ледяным спокойствием выдержав испепеляющий взгляд диктатора, он лишь расправил плечи и вскинул подбородок, всем своим видом демонстрируя решимость идти до конца.
— Я не стану обвинять тебя в том, чего доподлинно не знаю, — с расстановкой произнес Граус, чеканя каждое слово. — Но я клянусь всеми святыми: никогда более не стану служить правителю, что утвердился у власти на крови своих подданных. А посему — вынужден покинуть государственный пост и удалиться от двора. Можешь считать меня клятвопреступником, Иван Федорович, тебе решать.
С этими словами Птолемей решительно развернулся и, ни на кого не глядя, твердым шагом направился к дверям тронного зала. Таисия, наблюдала за этой сценой, словно завороженная. Происходящее настолько не укладывалось в голове, что девушка невольно ущипнула себя за руку, проверяя — не снится ли ей этот странный, пугающий и прекрасный сон. Неужели нашелся все-таки в Российской Империи человек, готовый пожертвовать карьерой, положением, а быть может и самой жизнью, но не поступиться честью и совестью?
Между тем Самсонов, так и не дождавшись от Грауса покаяния, презрительно фыркнул и небрежно отмахнулся рукой, словно от назойливой мухи. Мол, проваливай, недостойный, коли сам напросился. Вслед за тобой только мусор метлой выметать придется.
— Очень хорошо, — язвительно процедил адмирал, скривив губы в злорадной усмешке. — Империи только на пользу пойдет, если такие, как ты, ренегаты с гнильцой вместо души, поскорее избавят нас от своего общества. Убирайся с глаз долой из столицы, Птолемей Граус, и не смей больше марать своим присутствием комплекс императорского дворца! Не сомневаюсь, твое отсутствие мы как-нибудь переживем, ага. Вот и замену тебе достойную я уже нашел…