Адмирал Империи 34

В подобном состоянии американский флагман вряд ли смог бы успешно оторваться от вымпелов Черноморского флота, которые непременно ринулись бы в погоню за наглецом, дерзнувшим покуситься на их командующего. Настигнутый и обложенный со всех сторон линкор «янки» был бы неминуемо уничтожен в неравном бою, причем на сей раз уже без вариантов пощады для экипажа.

Илайя прекрасно отдавал себе отчет в подобной перспективе. При всей своей ненависти к нынешнему узурпатору адмиралу Самсонову, он все же не был безрассудным фанатиком, готовым пожертвовать собой и доверенными ему людьми ради одной лишь мести. В планы американца на сегодня бесславная гибель определенно не входила.

Поэтому в самый последний момент, когда до рокового столкновения оставались доли секунды, когда уже, казалось, ничто не в силах предотвратить неизбежное — вице-адмирал среагировал молниеносно. В мгновение ока просчитав в уме единственно возможную траекторию избежания тарана, он что было силы рванул штурвал на себя, уводя многотысячетонную тушу флагмана в головокружительный вираж.

«Юта» взревела всеми своими агрегатами, словно раненый зверь. Ее исполинский стальной остов пронзила судорога, корпус жалобно заскрипел, перекрытия застонали от чудовищных перегрузок. Но линкор, покорный воле опытного капитана, все же подчинился. Невероятным усилием разогнанный многомиллионный колосс, казалось, на миг завис в пустоте, а затем, изогнувшись всем своим циклопическим туловищем, заложил крутой вираж, проскочив буквально в считанных метрах над верхней палубой «Громобоя».

Изящно проскользнув вдоль самой кромки палубы флагмана Черноморского флота «Юта» все же не обошлась без своеобразного «рукопожатия» на прощание. Нависающие надстройки линкора, не рассчитанные на столь близкое знакомство с вражеским дредноутом, жалобно хрустнули и разлетелись вдребезги под ударом стального гиганта. Вихрь искореженного металла, рваных листов обшивки и осколков иллюминаторов брызнул в пространство, усеивая трассу полета «Юты» импровизированным конфетти.

На мостике «Громобоя» воцарилась растерянность пополам с возмущением. Вахтенные офицеры, еще не до конца осознавшие, что произошло, ошарашено таращились на экраны внешнего обзора. Увиденное никак не желало укладываться в их головах. Какой-то ополоумевший американец только что средь бела дня едва не снес их драгоценный флагман вместе со всем командованием! Такого вопиющего хамства и наглости свет не видывал!

Спохватившись, дежурный лейтенант бросился к пульту связи, на ходу тыча пальцем в сторону удаляющейся прочь «Юты»:

— Вы там совсем охамели, «янки» поганые!

Он, конечно же, сказал не охамели, а нечто другое. Но общий смысл понятен.

— А ну-ка соедините меня с этой «Ютой»!

— Господин лейтенант! Тут какая-то подозрительная активность по всему сектору! Корабли русско-американской дивизии внезапно начали маневр расхождения и легли на параллельные курсы! Уводят за собой и транспорты снабжения!

— Как?! Куда! Без команды?! — вытаращил глаза ошарашенный лейтенант, бросаясь к монитору оператора. — Дайте общую диспозицию на тактическую карту…

Вахтенные засуетились, лихорадочно щелкая клавишами. Огромная голограмма в центре командного отсека мигнув, высветила панораму ближнего космоса. Из россыпи значков, обозначающих корабли Черноморского космофлота, вдруг начали один за другим выпадать ярко-голубые треугольники — опознавательные знаки союзных вымпелов дивизии Джонса.

На глазах изумленных офицеров американские линкоры и крейсера стали стремительно менять дислокацию, смещаясь к краю боевого построения эскадры. А следом потянулись и кильватерные колонны транспортов. Сомнений не оставалось — «янки» в открытую покидали порученный им участок сектора и явно намеревались предпринять самостоятельный бросок куда-то за его пределы.

— Мать честная, — ахнул лейтенант, на миг потеряв дар речи от подобной наглости. Но тут же опомнился и заорал, брызжа слюной: — Немедленно вызывайте на мостик командующего! И дайте предупредительный залп по линкору «Юта»!

Палуба под ногами ощутимо вздрогнула, когда носовые башни главного калибра «Громобоя» разрядились слаженным ревом, посылая смертоносные сгустки плазмы вдогонку флагману Илайи. Однако было уже поздно — ослепительно-белые росчерки выстрелов бессильно растаяли в пустоте, не причинив американскому кораблю никакого вреда. Тот продолжил стремительно наращивать ход, удаляясь прочь от разъяренных русских.

Вскоре стало окончательно ясно, что догнать проворных «янки» не удастся. Слишком уж большую фору они успели заполучить, пока ошеломленное внезапным нападением командование космофлота приходило в себя. Теперь же любая погоня становилась бессмысленной — на таком расстоянии ни один заряд просто не долетит до цели.

Операторы с «Громобоя», с трудом скрывая панику в голосе, вызывали один за другим удаляющиеся вымпелы союзников, требуя объяснений. Но в ответ из динамиков слышалось лишь зловещее молчание — «янки» демонстративно игнорировали любые попытки флагмана выйти с ними на связь. Даже на прямые приказы вернуться в строй они не удостаивали русских ни единым словом, всем своим видом давая понять — отныне они больше не подчиняются никому, кроме собственного командующего…

Потребовалось минут десять, наполненных лихорадочными консультациями по закрытой связи и бестолковой суетой на мостике, чтобы до штаба Черноморского флота, наконец, дошло: «янки» покинули порученную им позицию не просто так, а с далеко идущими намерениями. Это было уже не просто своеволие строптивых американцев, а самое настоящее предательство.

Адмиралу Самсонову, когда ему доложили об этом инциденте, а заодно и о неудавшейся попытке тарана «Громобоя», не понадобилось много времени, чтобы сложить два и два. В бешенстве вломившись на флагманский мостик, он с ходу уставился немигающим взглядом на оторопевших подчиненных и взревел так, что задребезжали переборки:

— Ах ты ж сукин сын, Илайя! Все-таки решил отплатить за мою доброту подлостью и коварством? Что ж, видно, недаром народная мудрость гласит: предавший раз — предаст и во второй… Ну, погоди, однорукий, ты у меня еще попляшешь! Вице-адмирала Козицына, немедленно на связь!

Перепуганные операторы бросились выполнять приказание шефа, пока тот, тяжело дыша метался по мостику, словно разъяренный тигр в клетке. Самсонов то и дело бросал на обзорные экраны и тактическую карту полные ненависти взгляды, мечтая испепелить взглядом далекие силуэты беглых кораблей. Ярость душила адмирала, застилая глаза кровавой пеленой.

Из раздумий мятежного флотоводца вырвал вкрадчивый голос дежурного офицера связи:

— Господин адмирал, Козицын на связи! Ожидает ваших распоряжений!

— Соединяй! — рявкнул Самсонов и решительно шагнул к монитору.

Тот послушно замерцал, и над проекционной панелью возникло усталое лицо Василия Ивановича Козицына — бессменной правой руки Самсонова, опытнейшего космического флотоводца и грозы американского флота. Пронзительный взгляд серых глаз старика, казалось, был способен прожечь насквозь не только обшивку вражеского корабля, но и самое душу нерадивого подчиненного.

— Василий Иванович, слушай мой приказ. Немедленно собирай свою дивизию и бросайся вдогонку за сбежавшими кораблями «янки»… Любой ценой не дай им покинуть пределы столичной системы! Перехватывай, блокируй, тарань — что хочешь делай, но эти предатели не должны соединиться с мятежниками Грауса! Не мне тебя учить… Кто не захочет сдаваться — уничтожай на месте. Но чтоб ни один корабль однорукого ублюдка Джонса не сумел улизнуть! Особенно постарайтесь насчет «Юты»…

— Догнать их не получится, Иван Федорович, они включили «форсаж», а моим кораблям еще нужно подготовиться к погоне, — нахмурился Козицын, которому явно не хотелось выступать в роли гончей, да еще и карателя в придачу.