Адмирал Империи 34

Ох, и горько пожалел впоследствии Шепотьев об этом своем совете. Если бы канцлер, а ныне уже и новоиспеченный первый министр знал, чем обернется бегство строптивого Грауса, то в жизни не стал бы отговаривать диктатора немедленно его арестовать, а после по тихому расправиться. Но, как говорится — знал бы, где упасть, соломку бы подстелил.

Ибо первый министр Граус, и мы по-прежнему будем называть его первым министром, невзирая ни на какие указы самозваного регента, направил свою яхту отнюдь не в безопасное место, подальше от гнева Самсонова. Нет, этот хитроумный и дальновидный политик задумал нечто совсем иное. Птолемей решительно развернул сверкающий корпус роскошного космолета в направлении системы «Екатеринославская», где как раз находилась объединенная императорская эскадра под командованием адмирала Дессе.

Граус, способный просчитывать ходы противника на десятки шагов вперед, мгновенно сообразил: именно там, в окружении верных букве закона и духу имперской Конституции боевых адмиралов он сможет заручиться серьезной поддержкой. Ведь у большинства высших чинов космофлота руки чесались сурово покарать самозваного диктатора, попирающего все устои державы. Надо лишь умело направить это благородное негодование в нужное русло — и очень скоро эскадры линкоров и крейсеров Северного космофлота, ощетинившись орудийными стволами, ринутся свергать кровавый режим.

Птолемей нисколько не сомневался в успехе своей миссии. Уж слишком вопиющими и бесчестными были преступления, совершенные подельниками Самсонова за последние дни. Чего стоит один только самовольный вход в систему «Новая Москва» Черноморского флота. Мятежники, презрев все законы и традиции Российской Империи, фактически вторглись в самое сердце государства, и ни с кем и ни с чем не считаясь, как если бы у них имелось на это какое-то исключительное право.

Но одним только силовым захватом власти в столичной системе бесчинства «черноморцев» не ограничились. По приказу Самсонова были безжалостно расстреляны из корабельных орудий несколько гвардейских дредноутов, отказавшихся подчиниться самозваному регенту. Сотни, если не тысячи верных присяге офицеров и космоматросов приняли мученическую смерть, до последнего вздоха защищая честь мундира.

Кровавый след за флотилией Самсонова тянулся и дальше. Адмирал, оккупировав Большой Императорский дворец учинил там форменную бойню. Были зверски убиты десятки гвардейцев и отпрысков влиятельных семей столицы, павшие с оружием в руках, защищая своего друга, и как они считали — законного монарха Артемия Константиновича. Самого же так и не успевшего сесть на трон императора люди Ивана Федоровича изрубили в куски на глазах перепуганной толпы придворных. Зверски искромсанное тело цесаревича, плавающее в луже крови посреди тронного зала, отныне навсегда впечаталось в память и Птолемея, и всех, кто присутствовал в тот день в тронном зале. В отличие от многих других Граус, глядя на этот вопиющий беспредел и святотатство, дал себе зарок — положить конец кровавому беспределу во что бы то ни стало.

Неудивительно, что весть о столь циничных преступлениях, молниеносно распространившись по всему сектору нашего контроля, привела в неописуемое негодование подавляющую часть военных и гражданских. Особенно же были возмущены и оскорблены командующие прочих космофлотов и армейских дивизий Российской Империи. Это что же получается — любой адмирал теперь может просто так, по собственному капризу, ворваться в столицу, растоптать все законы и обычаи, а затем провозгласить себя диктатором? И никто, выходит, не в силах его остановить? Не для того отцы и деды проливали свою кровь на полях и в секторах сражений, чтобы сейчас какой-то выскочка посмел глумиться над их памятью.

Особенно сильны были протестные настроения в космофлотах, традиционно соперничавших с Черноморским флотом Самсонова. К примеру, космоморяки Северного флота пришли в неописуемую ярость, узнав о бесчинствах своих бывших товарищей по оружию. Так что Птолемею Граусу, по сути, и не пришлось особо уговаривать честных адмиралов встать на защиту поруганной Конституции и присяги. Теперь уже первый министр разослал во все звездные провинции Российской Империи свой универсал, в котором призывал все подразделения ВКС присоединиться к походу на «Новую Москву». Манифест, содержащий страстный призыв Птолемея к верным сынам Отечества подняться на борьбу с узурпатором и тираном, был разослан по фотонной почте во все концы нашего сектора контроля. В нем министр, не жалея красок, живописал преступления Самсонова и его приспешников, попирающих все законы божеские и человеческие. Сановник метал громы и молнии, обличая «кровавую диктатуру адмирала-душегуба», ввергнувшую Российскую Империю в пучину раздора и братоубийства.

Но Граус не ограничился одними только проклятиями в адрес Самсонова и его приспешников. Прекрасно понимая, что в борьбе с такими опасными и решительными противниками одних благих пожеланий мало, хитроумный первый министр разработал детальный план совместных действий всех патриотических сил. В своем послании он заранее указал точные координаты и время общего сбора эскадр, готовых выступить на стороне законной власти. Птолемей рассчитывал, что, согласовав маневр, верные Конституции адмиралы одновременным ударом с разных направлений обрушатся на оплот мятежников и покончат с кликой Самсонова одним махом.

Вот только не учел дальновидный министр одного — чудовищных расстояний, разделяющих звездные системы в необъятной Империи. Российский сектор контроля раскинулся без малого на сто сорок звездных систем. И даже самые совершенные средства связи не могли обеспечить мгновенную передачу депеши в удаленные уголки космоса. Фотонным лучам, пусть и летящим со скоростью света, требовалось время чтобы достичь дальних рубежей Империи.

Сложность еще заключалась в том, что бригады и группы например Тихоокеанского космофлота были разбросаны аж по нескольким десяткам звездных систем. А Балтийцы, чьи дивизии и база снабжения находились в звездной системе «Сураж», которую по-прежнему осаждал одни из американских флотов вторжения, а именно — 3-й «вспомогательный» адмирал Хейза, соответственно не могли оставить эту провинцию. И лишь Северный космический флот под началом адмирала Павла Петровича Дессе, находившийся в настоящий момент на расстоянии примерно в двести световых лет от Новой Москвы и имеющий, после победы над Коннором Дэвисом возможности и свободу действий, мог вступить в игру сравнительно быстро — через каких-нибудь пару недель.

Именно поэтому Птолемей принял волевое решение — не дожидаясь ответа от прочих союзников, стремглав направить свою быстроходную яхту прямиком в Екатеринославскую систему, под крыло Поля Дессе. Граус резонно рассудил, что, имея под рукой хотя бы Северную эскадру, он с лихвой компенсирует нехватку прочих космических сил. В конце концов, это не просто горстка вымпелов, а по сути, после прибытия резервов первый по мощи и численности флот Империи.

Опять же, не следует забывать: в отличие от остальных командующих, адмирал Дессе давно и прочно зарекомендовал себя как убежденный противник узурпации власти военными и ярый поборник законности. Если уж кто и должен был без колебаний откликнуться на призыв министра — так это именно он. Птолемей ни на миг не сомневался, что «северяне» с распростертыми объятиями примут его и тут же ринутся в бой, дабы покарать ненавистного диктатора…

…В это же самое время, пока яхта Птолемея пожирала парсеки, устремляясь навстречу неизвестности, на Новой Москве-3 разворачивалась настоящая трагедия. Опьяненные легкостью победы, ставленники Самсонова и агенты имперской службы безопасности развернули масштабную кампанию террора против всех, кто хотя бы в мыслях допускал симпатии к погибшему цесаревичу Артемию. Верных династии людей хватали прямо на улицах, выволакивали из собственных домов среди ночи. Аресты велись по заранее составленным спискам, с размахом и едва ли не с садистским удовольствием. Похоже, соратники диктатора, опьяненные кровью и вседозволенностью, просто упивались своей безнаказанностью.

Дошло до того, что опричники Ивана Федоровича принялись задерживать неугодных целыми семьями, демонстративно отметая все понятия о презумпции невиновности. В расчет не принимались ни возраст, ни пол, ни степень родства — хватали всех скопом, от грудных младенцев до дряхлых стариков. Словно по заранее условленной схеме, близких и родственников «государственных преступников» отправляли в застенки, лишая последней надежды на поддержку и милосердие.

А уж методы дознания, применявшиеся к самим арестантам, и вовсе повергали в ужас. По городу поползли страшные слухи о неописуемых пытках в казематах СБ, сводящих с ума и ломающих волю даже самых стойких. Поговаривали, что многих из схваченных просто ликвидировали без суда и следствия при малейшей попытке сопротивления. Ведь куда проще и дешевле пристрелить строптивца на месте, чем тащить в участок и потом изводить на него драгоценные медикаменты и человеко-часы.