Адмирал Империи 34
Шрифт:
Глава 7
Место действия: звездная система HD 23550, созвездие «Эридан».
Национальное название: «Воронеж» — сектор контроля Российской Империи.
Нынешний статус: контролируется союзной коалицией.
Точка пространства: орбита центральной планеты Воронеж-4.
Борт флагманского линкора «Агамемнон».
Дата: 16 мая 2215 года.
В это время в союзный лагерь Птолемея Грауса,
Союзная эскадра, развернутая у одной из планет системы, представляла собой внушительное зрелище. Сотни боевых кораблей самых разных классов и модификаций, от тяжелых дредноутов до юрких эсминцев, грозной армадой зависли на орбите пустынного мира.
Помимо американского адмирала-перебежчика, к этому моменту в ее расположении уже находились почти все дивизии Северного космофлота под началом адмирала Дессе, две дивизии Балтийского флота, которые привел его командующий — адмирал Юзефович по зову Птолемея из системы «Сураж», а также многочисленные гарнизонные группы из внутренних миров, существенно дополняющие подразделения эскадры.
Появление в расположении флота Илайи Джонса-младшего вызвало настоящий переполох среди командования. Переход на сторону первого министра столь высокопоставленного офицера с вражеской стороны был воспринят как добрый знак, сулящий скорую и решительную победу над узурпатором Самсоновым. В дополнение американский адмирал обладал бесценным знанием стратегии и тактики. А двадцать два корабля под его началом представляли собой весомое усиление для любой эскадры.
Птолемей Граус решил встретиться с Джонсом, пригласив его на военное совещание на свой флагман. Конечно, первый министр Российской Империи отлично понимал, что на самом деле вряд ли стоит всецело доверять этому человеку. Какими бы благородными мотивами ни прикрывал Илайя свое бегство, на деле он оставался чужаком и к тому же, повторюсь, перебежчиком, в любой момент способным повторить свой трюк, но уже в обратную сторону. Так что следовало держать ухо востро.
Однако Грауса сейчас волновало совсем другое. Углубившись в изучение оперативных сводок и рапортов, поступающих от различных соединений союзной эскадры, первый министр с тревогой отметил одну крайне неприятную тенденцию. Как оказалось, дивизионные адмиралы, некоторые из них являющимися к тому же еще и князьями Империи, примкнувшие к его, Птолемея, партии, без зазрения совести злоупотребляли нынешней неразберихой и расхлябанностью во всей системе управления вооруженными силами.
Практически в открытую, особо не таясь, они тем или иным способом брали под свою опеку и присоединяли к своим подразделениям так называемые «бесхозные» гарнизонные группы, зависшие на орбитах планет внутренних миров. То были корабли систем обороны, после смерти Константина Александровича оставшиеся фактически без всякого руководства. И теперь некоторые ловкачи спешили воспользоваться этим временным параличом власти, чтобы существенно усилить собственные дивизии.
Злейшими и наиболее бессовестными «захватчиками» выступали здесь князь Никита Трубецкой и его закадычный дружок великий князь Михаил Александрович — родной брат покойного императора. Этим двоим повезло в последний момент убраться со столичной планеты, опасаясь расправы со стороны разбушевавшегося адмирала Самсонова. И Трубецкой, и Романов изначально поддерживали притязания на трон цесаревича Артемия Константиновича, однако после трагической гибели последнего резонно рассудили не искушать впредь судьбу и тихонечко, огородами, убежали подальше от взбесившегося диктатора. Который, конечно же, отлично помнил, кто и кого поддерживал в период двоевластия, а значит, теперь жаждал учинить показательную расправу над всеми своими недавними соперниками.
Но и прибыв к Птолемею, ушлые князья не удержались от того, чтобы еще немного подпортить первому министру кровь и основательно подгадить его планам. В частности, проделав немалый путь от Метрополии к «Воронежу», Трубецкой с Романовым совершенно бессовестно присваивали себе все боевые корабли окрестных
гарнизонов и баз, до которых только могли дотянуться.Формально оправдываясь тем, что-де местные командиры якобы изъявили добровольное желание примкнуть к их дивизиям. Однако в действительности, конечно же, не брезговали ни обманом, ни элементарным подкупом, лишь бы заполучить в свое безраздельное владение еще пару-тройку кораблей с экипажами.
В итоге к моменту воссоединения с главными силами Грауса соединения Трубецкого и Романова непомерно разрослись чуть ли не до полусотни вымпелов каждое. Мало того — прослышав о столь беззастенчивом, и при этом сходящем с рук рейдерстве, прочие дивизионные адмиралы тоже не стали долго раздумывать и ударились во все тяжкие, без зазрения совести приватизируя в пользу своих эскадр все, до чего могли дотянуться.
Благо как раз сейчас, в обстановке полнейшей неразберихи и развала прежней властной вертикали, перехватить управление никому напрямую не подчиненными кораблями не составляло особого труда. Любое более-менее убедительное обоснование, вроде «передаем вас в подчинение вице-адмиралу такому-то» прокатывало на ура. Командиры второстепенных групп и соединений, лишившиеся всякой связи с центром, только радовались возможности хоть к кому-то прибиться и получить внятный приказ. Даже если тот исходил от совершенно левого начальника, еще вчера не имеющего к ним ни малейшего отношения.
Конечно, Птолемей прекрасно отдавал себе отчет, что в нынешних условиях, деваться, собственно говоря, некуда. Не пресекать же, в самом деле, инициативу воинских начальников, рвущихся в бой с узурпатором и от чистого сердца стремящихся послужить на благо Родины. Лишь бы только в горячке боев с мятежниками они не позабыли, чьим приказом оказались в одном строю и под чьим верховным руководством им предстоит сокрушить самозваного диктатора…
Так что первому министру волей-неволей приходилось закрывать глаза на вопиющие нарушения субординации и единоначалия, царящие сейчас в его ставке. В конце концов, как ни крути, а собранный тут сброд мало чем напоминал единую и монолитную военную силу. Скорее уж некое подобие разношерстного и склочного феодального ополчения, где у каждого барона свой интерес и своя правда…
Ни Птолемею, ни, соответственно, командующему Дессе, который, к большому сожалению, не имел сейчас не только статуса главнокомандующего Союзной Эскадрой, но и, в свете царящей неразберихи в управлении и в связи с обнулением всех статусов и должностей, произведенной в Российской Империи после смерти императора, а теперь и после отмены диктатором Самсоновым всех прежних институтов власти, занимал должность командующего Северным флотом, тоже, можно сказать, на птичьих правах. Так вот эти обоим пока приходилось мириться и закрывать глаза на действия своих адмиралов, почувствовавших силу и так сказать перспективы…
Вообще же нынешнее положение адмирала Дессе как нельзя лучше характеризовало всю глубину кризиса, поразившего систему государственного и военного управления Российской Империи. Некогда всесильный и уважаемый командующий крупнейшим объединением космических сил, чье слово было законом для десятков тысяч подчиненных, теперь оказался низведен до положения первого среди равных.
Причем особенно унизительным в этой ситуации было то, что Дессе никто официально не смещал с должности, не отдавал приказа о его разжаловании или увольнении. Нет, все произошло как-то само собой, явочным порядком. Просто в один далеко не прекрасный момент флотоводец с ужасом осознал, что все его регалии и привилегии в одночасье превратились в ничего не значащую пустышку, не имеющую ни малейшего веса в стремительно меняющейся расстановке сил.
В общем, четкая вертикаль власти оказалась расшатана до основания. Никто толком не знал, кто кому подчиняется и у кого из командующих какие реальные права и полномочия. Даже сам первый министр Птолемей Граус, формально остававшийся самым высокопоставленным лицом в государстве после малолетнего императора Ивана, далеко не всегда мог быть уверен, что его приказы будут неукоснительно исполняться на местах. Слишком уж многие, почуяв слабину верховной власти, поспешили урвать кусок пожирнее, не особо оглядываясь на букву закона и уставные правила субординации.