Адмирал Империи – 38

Повсюду в столице, на улицах, в парках, в холлах административных зданий появились ее голографические портреты и плакаты. С них смотрело прекрасное лицо с решительным взглядом карих глаз, обрамленное копной каштановых волос. «Княжна Таисия — наша надежда и защита!» — гласили подписи под изображениями. «Все — для фронта, все — для победы!» — призывали лозунги. И петербуржцы, воодушевленные её примером, с удвоенным рвением бросались выполнять свой долг, пополняя рядя флота диктатора.

Более того, Демид Александрович Зубов, продолжая игру, будто рядом с ним находится великая княжна, которая как мы знаем, по мимо всего прочего носила звание капитана-командора и имела опыт командования соединениями кораблей в войне с американцами, теперь официально назначил Тису на должность дивизионного адмирала своего флота, передав девушке-андроиду под начало те самые корабли, которые привел в «Ладогу» почивший от руки диктатора Иван Карпухин. В торжественной обстановке, под прицелами камер информационных агентств Зубов лично повесил ей на грудь новенький электронный жетон со знаками различия и золотые адмиральские погоны. А Тиса, приняв их с царственной грацией, поклялась не щадить себя в борьбе с врагами Отчизны.

И в этом качестве она немедля принялась действовать. Экипажи кораблей своей новоприобретенной дивизии Тиса набирала лично, полностью заменив при этом командный состав. Она тщательно изучала личные дела и послужные списки каждого кандидата, беседовала с ними с глазу на глаз, пристально вглядываясь в лица, словно могла прочесть в них самые потаенные мысли и желания. И оставляла подле себя лишь тех, чья преданность не вызывала и тени сомнения. Так, всего за пару дней, дивизия ЛжеТаисии превратилась в элитное соединение, укомплектованное исключительно верными ей людьми, готовыми по первому приказу Тисы броситься в самое пекло…

Колониальное население звездной системы «Ладога» уже знало, что сюда идут корабли не только Черноморского космофлота, но и их новых союзников — османов, и поэтому отчаянно готовилось к обороне. На улицах столицы и других городов-полисов, а также модульных станций, парящих в космосе близ Санкт-Петербурга-3, царила атмосфера тревоги и нарастающего напряжения. Люди понимали, что вскоре случиться битва, быть может решающая для всей войны. Но, несмотря на страх, они были полны решимости защищать свои дома и семьи до последней капли крови, настолько была велика ненависть к криптотуркам и страх перед ними…

В связи с этим популярность адмирала Зубова, в глазах большинства простых людей остававшегося верным слову и присяге Империи, в отличие от тех же самых «черноморцев», которые пошли на союз с извечными нашими врагами, росла день ото дня. На улицах то и дело вспыхивали стихийные митинги в его поддержку, а на информационных панелях теперь уже мелькали лозунги типа: «Адмирал-регент Зубов — наша надежда и оплот!». В большинстве своем, даже после убийства тем же самым Зубовым Ивана Федоровича Самсонов, видели в нем истинного патриота и бесстрашного воина, способного отстоять их звездную систему…

Но одной лишь популярностью невозможно было одержать победу над противником. Демид Александрович это прекрасно осознавал и с тревогой ожидал появления у Санкт-Петербурга-3 своих новых врагов. Теперь он тоже понял, о каких таких союзниках говорил ему в личной беседе Самсонов. Тогда Зубов решил, что упоминанием о них диктатор хочет лишь подбодрить его, но теперь стало очевидно, что Иван Федорович действительно за спинами у всех договорился с султаном Селимом.

Адмирал стоял у иллюминатора своей каюты на флагманском линкоре, мрачно вглядываясь в усыпанную звездами бездну космоса, словно надеясь различить там силуэты приближающихся вражеских кораблей. Лицо его потемнело от гнева, когда он вспомнил о вероломстве бывшего начальника.

— Мерзавец и падший во всех смыслах человек, который в своем неуемном желании сохранить власть пошел на предательство интересов государства, — выругался Демид Зубов на покойника. — И теперь даже после смерти ты сумел мне навредить…

Неслышно ступая, к нему сзади подошла Тиса и нежно обняла за плечи. Ее прикосновения и тепло ее тела всегда действовали на адмирала успокаивающе.

— Не переживай, любимый, — прошептала она, ласково целуя его в щеку. — Ты побеждал всех своих врагов и победишь их снова.

— Почему это должно произойти и в это раз? — хмуро спросил Зубов, не оборачиваясь.

— Потому, как именно ты на сегодняшний момент самый отважный космофлотоводец во всем секторе контроля Российской Империи, — без тени сомнения ответила ему Тиса. — Который имеет огромный опыт, который никогда не покидал сражение… Экипажи нашего флота знают это и верят в твою счастливую звезду. Помнишь, как отчаянно и стойко сражались американцы, которые верили в непобедимость Коннора Дэвиса?

Ее слова были сладким бальзамом для израненного самолюбия адмирала. Хотелось поверить в них безоговорочно. Но в глубине души продолжал тлеть уголек сомнения и прежней неуверенности в себе.

— Хотел бы я быть таким же уверенным в победе, как ты, — печально улыбнулся контр-адмирал, прижимая девушку-робота к себе, — но, боюсь, у тебя обо мне недостоверная информация… Потому, как уже был случай, когда я попросту сбежал из сектора…

Тиса изумленно отстранилась, вглядываясь в его лицо так, словно увидела впервые.

— Разве такое возможно?! — недоверчиво переспросила она. — Ты, наверное, шутишь!

— К сожалению, нет, я не способен шутить над подобными вещами, — тяжело вздохнул Демид, отводя взгляд. Воспоминания причиняли почти физическую боль. — Твой обожаемый адмирал действительно убежал, и разум говорит мне, что я все сделал правильно, так как условия того боя были фатальными для моего линкора и меня лично. Но сердце все равно болит, и теперь это до конца дней будет мучить меня. Я как сейчас вижу перед собой глаза своего тогдашнего соперника, когда тот услышал, что я отказываюсь от вызова. В этих голубых глазах не было презрения и ненависти, но я предпочел бы, чтобы они там присутствовали. Нет, он смотрел на меня скорей с разочарованием и крайним удивлением, и теперь этот взгляд всегда передо мной. Я не смогу спокойно жить, пока не встречусь с этим адмиралом снова, и пока не убью его…

В каюте повисла напряженная тишина. Тиса смотрела на Зубова широко распахнутыми глазами, в которых плескалось изумление вперемешку с недоверием. Казалось, она пытается сопоставить услышанное с тем образом бесстрашного и непобедимого героя, который успела нарисовать в своем электронном мозгу.

— Кто же тот человек, взгляд которого ты не можешь забыть? — наконец тихо спросила она.

— Его имя — Александр Васильков, — ответил Зубов, тяжело вздыхая и сжимая кулаки. Одно это имя, произнесенное вслух, болезненным эхом отозвалось в его сердце.

Но реакция Тисы оказалось совершенно неожиданной. Губы ее дрогнули в улыбке, а в глазах зажегся огонек какого-то озорного веселья.

— Я знаю о таком, — кивнула она, явно за долю секунды в своей голове ознакомившись с досье обидчика своего обожаемого адмирала.

— Почему на твоих устах после этого появилась улыбка? — раздраженно пробурчал Демид, нахмурив брови. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы кто-то потешался над его душевными терзаниями.

Но Тиса лишь крепче прижалась к нему, обвивая руками за шею. Ее улыбка сделалась нежной и загадочной одновременно.

— Александр Иванович Васильков есть среди тех, кто в составе Черноморского космического флота движется сейчас к Санкт-Петербургу? — вкрадчиво поинтересовалась она, заглядывая Зубову в глаза, хотя итак прекрасно знала ответ.

— Нет, — отрицательно покачал головой адмирал, слегка опешив от такого вопроса. — Ранее он действительно служил в Черноморском флоте у Самсонова, но после мятежа последнего Васильков перешел на сторону Поля Дессе…

— Тогда тебе нечего опасаться, мой адмирал… — с облегчением выдохнула Тиса и вновь улыбнулась, на этот раз лукаво и ободряюще.