Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

но, все-таки в душе моей бессознательно преобладала

тогда тема «софианства», соловьевская тема, с ее осле­

пительным светом и с ее мучительными противоречиями.

Это сказалось и в моих стихах. Анна Николаевна Шмидт

тотчас же почувствовала во мне «своего человека», и не­

мудрено, что мы заговорили об Александре Блоке, об

этом духовном наследнике Соловьева, успевшем тогда на­

печатать цикл стихов в «Северных цветах» и «Новом пути».

Моя книжка вышла в 1903 году и помечена на об­

ложке 1904 годом. Спустя год вышла книжка Александ­

ра Блока «Стихи о Прекрасной Даме». Книжка датиро­

вана 1905 годом. Обе книжки — моя и Блока — вышли в

Москве, а цензурою были пропущены в Нижнем-Новго-

роде: в то время там цензором был Э. К. Метнер, брат

композитора, впоследствии сотрудник «Золотого руна» и

«Мусагета». К счастью или к несчастию, моя тогдашняя

лирика обратила на себя внимание З. Н. Гиппиус, и, по

ее инициативе, Поликсена Сергеевна Соловьева напеча­

тала в «Новом пути» статью обо мне 1. Эта статья опре­

делила мою судьбу: получив разрешение на жительство

в Петербурге (ныне Ленинграде), я прежде всего пошел

к Мережковским. В том же 1904 году в их доме я по­

знакомился с А. А. Блоком.

При первых встречах моих с Блоком мы, кажется,

несколько дичились друг друга, хотя успели переки­

нуться «символическими» словами: «софианство» сбли­

жало нас, но оно же и ставило между нами преграду.

Я, причастный этому внутреннему опыту, страшился его,

однако. И этот страх перед соблазном нашел себе впо­

следствии выражение в моей статье «Поэзия Владимира

Соловьева», на которую отозвался Блок примечательным

письмом 2. Но об этом письме — после.

В самом раннем сохранившемся у меня письме Бло¬

ка встречается имя А. II. Шмидт. Письмо написано

15 июня 1904 г. В это время Блок был в Шахматове.

Из письма видно, что А. Н. Шмидт приезжала к Блоку

в деревню в мае месяце. Встреча ее с поэтом так же про­

виденциальна, как встреча ее с Владимиром Соловье-

344

вым 3. Она явилась как бы живым предостережением

всем, кто шел соловьевскими путями. Мы все повторяли

гетевское «Das Ewig Weibliche zieht uns hinan»... *

Однако вокруг «вечно женственного» возникали такие ма­

рева, что кружились не только слабые головы, но и го­

ловы достаточно сильные. И «высшее» оказывалось порою

«бездною внизу» 4. Старушка Шмидт, поверившая со

всею искренностью безумия, что именно она воплощен­

ная София, и с этою странною вестью явившаяся к Вла­

димиру Соловьеву незадолго до его смерти — это ли не

возмездие одинокому мистику, дерзнувшему на свой

страх и риск утверждать новый догмат? Я имел случай

теперь — в 1922 году — изучить некоторые загадочные

автографы Владимира Соловьева, до сих пор не опубли­

кованные. Эти автографы — особого рода записи поэта-

философа, сделанные им автоматически в состоянии

транса. Это состояние (как бы медиумическое) было

свойственно Соловьеву по временам. Темою соловьевских

записей является все она же — «София», подлинная или

мнимая — это другой вопрос. Во всяком случае, характер

записей таков, что не приходится сомневаться в «демо-

ничности» переживаний, сопутствовавших духовному

опыту поклонника Девы Радужных Ворот 5.

Сам Блок верил, что в эту эпоху, т. е. до 1905 года,

ему был ведом особый — светлый мир, исполненный бла­

годатной красоты и благоухания. На первой книге сти­

хов, переизданной «Мусагетом» в 1911 году, Блок сделал

мне такую надпись: «Георгию Ивановичу Чулкову с лю­

бовью, с просьбою узнать и эту, лучшую часть моей

души». Подпись: «Александр Блок». Дата: «Май 1911.

СПБ.». И все так думают, что в стихах о Прекрасной

Даме поэт выразит свое заветное и светлое. И я так ду­

мал, не переоценивая того внутреннего опыта, который

понудил Блока славить Таинственную Возлюбленную.

Теперь — признаюсь — у меня возникают большие сомне­

ния об источнике этих очарований. Эти сомнения — ка­

жется — бывали во мне и раньше, но лишь в последние

годы я убедился, что есть такая «тайная прелесть», кото­

рая ужаснее иногда «явного безобразия».

В сущности, если вчитаться внимательно в первую

книгу Блока, нетрудно в ней найти все мотивы, которые

* Вечная женственность, тянет нас к ней ( нем. ) — стих из

трагедии Гёте «Фауст», в переводе Б. Пастернака.

345

впоследствии нашли себе более полное выражение в

«Нечаянной Радости» и «Снежной ночи». «Балаганчик»

был уже весь в предчувствиях, и нужен был только срок

для его воплощения. Еще в 1902 году Блок чувствовал,

что в его Прекрасной Даме — «великий свет и злая

тьма»... Об этом у него было точно сказано в стихотво­

рении «Я тварь дрожащая. Лучами...».

Не знаешь Ты, какие цели

Таишь в глубинах Роз Твоих,

Какие Ангелы слетели,

Кто у преддверия затих...

В Тебе таятся в ожиданьи

Великий свет и злая тьма —

Разгадка всякого познанья

И бред великого ума.

Вот это смешение света и тьмы — характернейшая

черта всякого декадента. И в этом смысле Блок всегда

был декадентом. Но первое впечатление от него, как лич­

ности, было светлое. Блок был красив. Портрет К. А. Со­

мова — прекрасный сам по себе, как умное истолкование

важного (я бы сказал — «могильного») в Блоке, не пере­