Аляска

Я подумала: 'Самое время просить о свидании! Лучшего момента не будет!' Мне было известно, что майор мог разрешить нам с Отари прожить вместе двое-трое суток в специально оборудованном жилом помещении. Такие есть в каждой колонии. В них проводятся так называемые долгосрочные свидания. Вот что было пределом моих мечтаний!

– Дайте мне увидеть его!
– выпалила я.
– Побыть с ним наедине! Хотя бы сутки!

И сразу же натолкнулась на прямой взгляд-отказ.

– Это невозможно, - жестко сказал Костенко.
– При всем моем расположении к вам. Вы понимаете почему. Нарушать закон я не имею права. Да и начальник колонии не утвердит моего решения!

– В виде исключения, товарищ майор!
– умоляющим тоном выкрикнула я.

У него уже был заготовлен ответ на мои мольбы. Он лукаво посмотрел на меня:

– А ведь я не случайно вас сюда привел, Оля. Как только узнал, что вы приехали, сразу решил: так и быть! Пойду ради вас на должностное преступление!

Майор сделал интригующую паузу. Мое сердце учащенно забилось. Я смотрела на него во все глаза. Костенко продолжил:

– Можете поговорить здесь с Отари в присутствии сотрудника администрации. Даю вам полчаса!

Я подскочила от радости на стуле. Любимый придет сюда! И тут меня пронзило предчувствие: все у нас с Отари получится! Не напрасно я проделала такой долгий и трудный путь! Не знаю как, но то, о чем я думала весь год, случится. Мы будем вместе, в объятиях друг друга! И попробуем зачать ребенка. Не здесь, конечно, не в этой комнате. И тем более не в присутствии какого-то там сотрудника! Но это будет!

– Сегодня воскресенье, все осужденные находятся на территории колонии. Сейчас вашего Отари приведут, я распоряжусь, - сказал майор Костенко и встал.
– Ну, Оля, пора прощаться. Любите своего суженого.
– И, направляясь к двери, тихо вздохнул: - Глядишь, исправится...

Мне не понравились его последние слова. Они были небрежными. Похоже, начальник отряда говорил их уже не мне, а себе. Но это дела не меняло. Я поняла: в моего любимого он не верит.

***

Я долго ждала прихода Отари. Гуляла по комнате, смотрела в окно. Оно выходило на перелесок и разбитую машинами бетонку. Дорога тянулась от ворот колонии вдоль забора, потом огибала перелесок и через дикий луг устремлялась к далекой строительной площадке. Я различила на ней неровные силуэты недостроенных малоэтажных домов и стрелу подъемного крана.

Отари все не было. Я потерла ушибленное плечо, вытянула на столе левую руку, положила на нее голову... и уснула. Приключения прошедших в Приморье двух суток, ночевка на обочине шоссе и бессонница в доме Потапыча сделали свое дело.

– Оля!
– разбудил меня крик Отари. Я вскинула голову, разлепила глаза и увидела его! Он стоял в дверях - руки за спиной, худой, осунувшийся, в черной робе с белой прямоугольной нашивкой на груди - и в глазах его полыхало пламя. Казалось, он сейчас бросится ко мне и с бешеной силой опрокинет столы, что были между нами. Но он не двигался с места. Его крепко держал за локоть молодой офицер с пустым, как чистый лист бумаги, лицом.

Я вскочила - стул грохнулся на пол - и кинулась к Отари. Родной, любимый, мой! Прижалась к нему, обняла изо всех сил. Правое плечо пронзила резкая боль, но я тут же забыла о ней. Отари вырвал у офицера руку, обхватил меня за плечи и стал покрывать поцелуями мое лицо.

– Отставить! Не положено!

Офицер разорвал наши объятия, втиснулся между нами и оттолкнул Отари к двери.

– Сейчас обратно пойдешь!
– На пустом лице появилась гневная гримаса.

Мой любимый не обращал на него внимания, жадно смотрел на меня. По его щекам текли слезы. Он плакал!

– Оля! Как ты приехала, зачем?
– быстро заговорил он.
– Ты одна добиралась?

Я молча кивнула.

– О, гхмерто чемо!!
– выкрикнул он по-грузински 'О, Боже мой!' и вскинул сжатые кулаки к лицу: - Такой опасный путь! Я не хотел! Не звал тебя! Страшно подумать, что с тобой могло случиться!
– И тут же стал говорить о другом: - Люблю тебя! Жить без тебя не могу! Так ждал!!
– И снова перескочил на тему дороги: - Как ты поедешь обратно? Я буду волноваться!!

Он был вне себя.

– Люблю, Оля!!

Офицер раздраженно обернулся ко мне:

– Сядьте оба на стулья! Марш! У вас полчаса! Время свидания пошло!

Мы сели напротив друг друга. Нас разделяли сдвинутые столы. Я протянула Отари носовой платок:

– Вытри слезы, милый! Все будет хорошо!

Офицер встал у него за спиной, как столб, и бесстрастно уставился поверх моей головы в окно. Стало понятно, что он намерен пребывать в таком положении все полчаса свидания. Ни одно слово не минует его ушей! Как же поговорить с Отари о возможности нашей тайной встречи?

Он немного успокоился и стал горячо рассказывать мне:

– Вчера получил твое письмо! Как ты сдавала экзамен по латыни! А сегодня перечитываю, и вдруг говорят: 'Оля твоя приехала!' Я чуть с ума не сошел! Гляжу на твой почерк и не понимаю: ты же в Москве! А мне - 'Здесь она!'.

Я счастливо засмеялась:

– На Ту-154 свою весточку догнала!

Отари опять озаботился:

– На самолете летела? Расскажи!

Я стала описывать ему свое путешествие. О злоключениях на шоссе и в Славянке умолчала. Потом Отари задавал один вопрос за другим: о моей учебе, о работе, 'Как Николай Харитонович себя чувствует? Как мама?'. И жадно слушал ответы. Я удивлялась: он же все это знал из моих писем! Но потом поняла: ему нужно было слышать меня, видеть, идти со мной по улицам Москвы, прожить вот так, вместе, глаза в глаза и - мысленно - рука в руке, хотя бы эти полчаса! Милый мой! Я потянулась к нему через столы, он вскочил. Офицер глухо рявкнул:

– Сидеть! Физический контакт запрещен!

И снова мы говорили, и снова Отари ласкал меня взглядом. Минуты свидания истекали. Офицер посмотрел на часы:

– Осталось пять минут! Заканчивайте!

Я опомнилась: нужно немедленно что-то придумать и дать знать Отари о моей готовности к следующей встрече! Может быть, он что-нибудь придумает?!

– Помнишь, я лежала в больнице?

Отари знал из моих писем только о том, что у меня были нарушения 'по женской части', но врачи их устранили.

– Помню!
– с тревогой ответил он.
– Что-то опять не так?

– Наоборот! Все отлично.
– Я пристально, со значением посмотрела ему в глаза. Он должен был уловить подтекст моих следующих слов.
– Милый, я хочу, чтобы ты стал отцом моего ребенка...

Он все понял. И, к моему удивлению, нисколько не растерялся. Ласково улыбнулся, на мгновение успокаивающе прикрыл глаза.

Значит, у него был план! Он знал, как нам встретиться снова, наедине!

– Свидание окончено!
– объявил безликий офицер. И скомандовал Отари: - Встать! Руки за спину! На выход!