Анархизм

И, наконецъ, какъ методъ:

«Активное революціонное меньшинство должно стараться увлечь за собою боле пассивное большинство, а не тратить своихъ силъ на составленіе такихъ программъ, которыя пришлись бы по плечу этому большинству».

«Идеалистическій» характеръ анархизма — очевиденъ. «Идеализмомъ» напитаны не только его основныя положенія, но сплошь «идеалистична» и его тактика.

Проанализируемъ анархистскую «тактику» боле конкретно.

Прежде всего слдуетъ особо — поставить то анархистское теченіе, которое обычно бываетъ связано съ именемъ Нечаева и которое въ уголъ своего міровоззрнія ставило — «голое отрицаніе», разрушеніе, порожденіе хаоса, изъ котораго стихійными силами массового творчества долженъ былъ возникнуть новый порядокъ, построенный на «безначаліи». Это теченіе не только не имло никакой положительной программы, но и вообще не ставило себ никакихъ положительныхъ задачъ. Въ пламенной прокламаціи — «Народная Расправа» Нечаевъ мечетъ громы противъ мыслителей, теоретиковъ, «доктринерствующихъ поборниковъ бумажной революціи». «Для насъ — писалъ Нечаевъ — мысль дорога только, поскольку она можетъ служить великому длу радикальнаго и повсюднаго всеразрушенія... Фактическими проявленіями мы называемъ только рядъ дйствій, разрушающихъ положительно что-нибудь: лицо, вещь, отношеніе, мшающія народному освобожденію».

Это чисто-разрушительное теченіе анархизма можетъ, впрочемъ, уже считаться ушедшимъ въ исторію. Подлинному идейному анархизму въ немъ нтъ мста, зато оно таитъ глубокіе соблазны для уголовныхъ элементовъ. Послдніе для совершенія своихъ, вполн индивидуальныхъ актовъ прикрываются якобы анархистской «идеологіей» и весьма легко усваиваютъ ея немудреную квази-революціонную фразеологію.

Господствующее мсто въ тактик анархизма до послдняго времени занималъ — «терроръ».

Терроръ былъ освященъ еще Бакунинымъ. Онъ поощрялъ устраненіе вредныхъ политическихъ лицъ, усматривая въ этомъ начало разложенія общества, основаннаго на насиліи; единичный терроръ онъ считалъ временной стадіей, которая должна смниться эпохой коллективнаго, народнаго террора.

Превосходное изложеніе воззрній «традиціоннаго анархизма» на терроръ мы находимъ въ его оффиціозномъ, цитированномъ уже нами выше сборник «Хлбъ и Воля».

Эти воззрнія можно резюмировать слдующимъ образомъ:

Терроръ и террористическіе акты открыты не анархизмомъ. Какъ средство самозащиты угнетенныхъ противъ угнетателей, они существовали въ любомъ человческомъ общежитіи, но характеръ и формы ихъ проявленія мнялись вмст съ эволюціей общества и эволюціей взглядовъ на терроръ.

Анархистическій терроръ — не политическій, но антибуржуазный и антигосударственный. Онъ — направленъ на самыя основы существующаго строя. Въ зависимости отъ заданія, онъ можетъ принять форму или индивидуальнаго акта или массового террора — фабричнаго и аграрнаго.

Индивидуальный актъ защищается анархизмомъ съ двоякой точки зрнія.

Съ одной стороны, индивидуальный актъ является отвтомъ на возмущенное чувство справедливости. Въ извстныхъ условіяхъ «личный актъ получаетъ характеръ вполн заслуженнаго мщенія революціонеровъ за зврство угнетателей. Въ такія минуты это единственно возможный отвтъ народа, но отвтъ грозный; доказывающій его жизнеспособность. Личный актъ, совершенный въ указанныхъ условіяхъ, явится громкимъ и многозначущимъ свидтельствомъ активной революціонной ненависти ко всему тому, что угнетаетъ и что будетъ угнетать. Мы долго любили, любовь оказалась безплодной, теперь намъ нужно ненавидть, но сильно ненавидть».

Съ другой стороны, индивидуальный актъ можетъ имть глубоко-воспитательное значеніе. «Хорошо иногда показать народу, что и г. г., ведущіе «райскую жизнь», смертны... Слухъ объ убійств тирана, разрушая торжество лакейства, въ мигъ разносится по всей стран и даже индифферентныхъ вызываетъ на размышленіе. ...Пусть всякій властитель и эксплуататоръ знаетъ, что его «профессія» связана съ серьезными опасностями; и если несмотря на это, находятся люди, желающіе сыграть роль собаки буржуазіи, то они этимъ самымъ пріобртаютъ право на смерть».

Наконецъ, индивидуальный актъ можетъ нести въ себ и опредленную непосредственную пользу, устраняя съ общественной арены какого-либо особенно энергичнаго, непримиримаго и жестокаго дятеля реакціи.

Такимъ образомъ, «индивидуальный террористическій актъ можетъ имть троякое значеніе: мщенія, пропаганды и «изъятія изъ обращенія».

Необходимо, наконецъ, имть въ виду, что индивидуальные террористическіе акты направлялись не только противъ отдльныхъ лицъ, но, какъ принципіально «антибуржуазные», могли имть объектомъ и случайную, анонимную толпу. Таковы случаи «пропаганды дйствіемъ» въ палат депутатовъ, кафе и пр. Но подобные акты имли вообще немногочисленныхъ сторонниковъ, а въ послднее время въ сознательныхъ анархистическихъ кругахъ окончательно утратили кредитъ.

Въ настоящее время даже наиболе террористически настроенные анархисты уже признаютъ, что соціальную революцію нельзя ни вызвать, ни ршить «нсколькими пудами динамита», а потому анархизмъ высказывается ршительно за актъ коллективнаго террора.

Онъ рекомендуетъ даже предпочесть — «попытку коллективнаго акта осуществленію личнаго акта».

Задача-же коллективнаго террора — послдовательное устрашеніе собственника до отказа его отъ всхъ его привиллегій. «Цль фабричнаго и аграрнаго террора — довести фабриканта и землевладльца именно до того, чтобы они молились только о спасеніи шкуръ своихъ».

Необходимо, наконецъ, отмтить еще одну особенность анархистскаго террора.

Этотъ терроръ не только — «антибуржуазный» въ отличіе отъ «политическаго» соціалъ-революціонеровъ, но онъ также — «неорганизованный». «... Мы не признаемъ организованнаго террора и «подчинять его контролю партіи» не только не рекомендуемъ, но, наоборотъ, относимся самымъ отрицательнымъ образомъ къ такому подчиненію, потому что при такихъ условіяхъ террористическій актъ теряетъ свое значеніе акта независимости, акта революціоннаго возмущенія. Оправдывать террористическіе акты, высказываться за нихъ принципіально, словесно или печатно всякій можетъ, кто находитъ имъ историческое оправданіе, но право писанія смертныхъ приговоровъ мы ршительно отвергаемъ за организаціями, подъ какимъ бы флагомъ они не выступали. Партійный терроръ всегда бываетъ централизованнымъ и это послднее обстоятельство лишаетъ его характера борьбы народа противъ правителей, и превращаетъ въ поединокъ между двумя верховными властями».

Однако, если анархизмъ отрицаетъ, по морально-политическимъ соображеніямъ, возможность постоянныхъ террористическихъ организацій, онъ не высказывается противъ временнаго существованія террористическихъ группъ вообще: «...группы эти могутъ возникать для извстной опредленной цли. Он создаются самими условіями борьбы, жизни, но он должны возникать и разрушаться вмст съ объектами ихъ ударовъ».

Резюмируя все вышесказанное, анархическій терроръ можно характеризовать, по преимуществу, слдующими моментами: а) анархическій терроръ — антикапиталистиченъ и антигосударственъ в) анархическій терроръ признаетъ индивидуальное право каждаго на казнь ненавистнаго ему лица с) анархизмъ не настаиваетъ на планомрномъ, организованномъ веденіи террора d) анархизмъ высказывается категорически противъ партійной санкціи террора.

Въ этомъ бгломъ и чисто теоретическомъ очерк, разумется, не можетъ найти мста изложеніе ни исторіи, ни практики анархическаго террора. Къ тому же — акты Равашоля, Вальяна, Анри, Казеріо и др. — слишкомъ общеизвстны и слишкомъ еще на памяти у многихъ, чтобы описаніе ихъ могло представить интересъ [25] .

До послдняго времени, какъ мы уже говорили выше, террористическая тактика была чуть-ли не единственной формой практическихъ выступленій анархизма, если не считаться съ анархическимъ «просвщеніемъ», то-есть словесной и печатной пропагандой, не имвшей, впрочемъ, въ массахъ особенно глубокаго успха.

25

Къ тому-же отдльные акты, какъ актъ Равашоля, по недоразумнію, называемого анархистомъ, своевременно вызывали одушевленные протесты идейныхъ вождей анархизма (Кропоткинъ, Реклю и др.).