Ангел от Кутюр

Де Бельмонт ловил завистливые взгляды мужчин.

– Обрати внимание на вот того лысого толстяка, – рассказывал он на ухо Насте.

– Который уводит сейчас даму в чёрном? – уточнила она.

– Прелюбопытнейший тип. Анри Браганс, банкир.

Лысый мужчина в тёмно-синем костюме вёл невысокую красивую женщину, крепко держа её за локоть. Если бы Жан-Пьер не обратил на него внимание Насти, она бы не заметила, что женщина шла против своей воли, что толстяк буквально волок её за собой, настолько сильной была его хватка. При этом он вежливо улыбался, ничем не выдавая своего раздражения на спутницу.

– Он страшный ревнивец, этот Браганс, – пояснял де Бельмонт.

– Это его жена?

– Жозефина любит выпить и сразу начинает любезничать со всеми. Вот и сейчас, видно, стрельнула глазками в чью-то сторону. Живи мы в девятнадцатом столетии, Браганс вызывал бы на дуэль всех подряд. А так он отыгрывается на жене.

– Колотит её?

– С синяками Жозефину никто не видел. Но под замком он держит её неделями.

– Бедняжка.

– А вон тот, который с чёрными усами, это Константин фон Мекк. Видишь? Удивительная личность. Богач, но дело не в деньгах. Многие богачи не умеют наслаждаться, тратят деньги ради того, чтобы показать себя, подчеркнуть своё положение, свои возможности. Фон Мекк не таков. Он извлекает удовольствие из всего, что покупает. Он наслаждается тем, что может купить лучшее. Это приводит его в восторг. Если он пригласит нас в гости, вы непременно увидите, с каким наслаждением он будет слушать музыку, потому что диск записан на лучшей и воспроизводится на лучшей в мире аппаратуре. Вы увидите, с каким трепетным восторгом он вдыхает запах цветов в своём саду. Там лучшие, редчайшие растения. Они действительно прекрасны, некоторые кажутся нарисованными кистью китайских акварелистов, непонятно, откуда он добыл их. Однажды он устроил концерт на своей вилле. С каким упоением он слушал музыку! Невозможно поверить, что человек способен получать от чего-либо столь глубокое удовлетворение. Наверное, Моцарт не наслаждался музыкой так, как это делает Фон Мекк. Глубина его чувств зависит только от одного: не лучшее вообще, а лучшее на его деньги. У него болезненно обострено чувство покупательной способности. Это как двойной оргазм – один от качества, другой от сознания того, что это качество приобретено на его деньги. Ему нравится голос Чечилии Бартоле, он от неё в восторге, но никогда он не получит от её пения в Гран-Опера такого удовольствия, как от её выступления, организованного на его деньги.

– А кто вон тот коротышка?

– Чем он привлёк твоё внимание?

– Глазами, – объяснила Настя. – Как угли. Он их прячет за полуопущенными веками.

– Марсель Мериваль. Он возглавляет крупную юридическую фирму и здешний благотворительный фонд. По неподтверждённой информации, он руководит криминальным бизнесом. Поговаривают, что на его руках столько крови, что граф Дракула в сравнении с ним – невинный младенец. Впрочем, это лишь слухи, доказательств нет, и никто не ищет их. Людям нравится сплетничать. Мериваль очень влиятелен. Имея такого человека в друзьях, можно решить любые проблемы.

– Ты с ним дружишь?

– Мы знакомы. Эта формулировка правильнее.

– То есть ты не можешь решить с его помощью свои проблемы?

– Настя, у меня нет проблем. Возможно, я единственный человек во Франции, у которого нет проблем.

– Совсем-совсем?

Де Бельмонт улыбнулся.

– Одна есть.

– Какая?

– Ты. Боюсь потерять голову из-за тебя.

– Сладкий льстец!

Играла музыка, гудели голоса, гости переходили друг от друга, говоря о каких-то пустяках, смеялись, веселились.

– Жан-Пьер! Здравствуйте!

Возле них остановился молодой человек с длинными прилизанными волосами.

– Джордж Кингсли, – представил его де Бельмонт. – Художник.

– Завтра вернисаж. Жду вас.

– Где?

– В Каннах.

– Не знаю, сможем ли мы…

– Жан-Пьер! Умоляю вас! Как же можно без вас? – на лице художника появилось выражение глубокого отчаянья.

– Где вы были раньше, Джордж? Мы отдыхаем. Неужели нельзя было предупредить заранее?

– Но Жан-Пьер, я отправил вам приглашение! – с нескрываемой обидой воскликнул Кингсли.

– Возможно, я пропустил его. Вы же знаете, их так много… Ладно, мы с Настей попытаемся приехать. Но не обещаю.

– Почему ты так строг с ним? – полюбопытствовала Настя, когда художник отошёл.

– Терпеть не могу его. И его картины тоже. Так называемая современная живопись вызывает у меня зевоту. Выливают краску из ведра на холст и называют это творчеством!

– Он так рисует?

– Завтра там соберутся десятки таких «творцов».

– А мне было бы любопытно взглянуть на его картины.

– Ты серьёзно? – не поверил де Бельмонт. – Тратить время на эту мазню?

– Но я же должна знать…

– Ладно, будь по-твоему. Прокатимся.

В Настиной сумочке зазвонил телефон. Она быстро достала его, взглянула на него, пожала плечами и поднесла к уху.

– Алло?

Несколько секунд она слушала, затем испуганно отключила мобильник.

– Что случилось? – спросил де Бельмонт.

– Это он…

– Кто?

– Тип какой-то… Он иногда звонит мне. То чаще, то реже… Обещает испортить мне лицо, а иногда просто дышит в трубку… Помнишь, когда мы встретились в первый раз? Я уже собралась уходить, и он позвонил. Ты ещё спросил, что случилось, почему я в лице поменялась…

– Помню, дорогая. Я помню всё.

– Я боюсь его, он маньяк…

– Ты так и не заявляла в полицию? – посерьёзнел Жан-Пьер. – Его легко вычислить. С какого номера он звонит?

– Не со своего. Набирает всегда с уличного таксофона. Как его вычислишь?

– Зачем же ты отвечаешь на незнакомый звонок?

– Потому что может набрать кто-нибудь по делу. Например, ты. Ведь я не знала твоего телефона, но ответила. Понимаешь? Мало ли по какому делу. Откуда мне знать.

– Тебе надо сменить номер.

– Я пробовала один раз. Потом замучилась обзванивать всех, чтобы новый номер сообщить…

***

Появление де Бельмонта на вернисаже вызвало оживление. Джордж Кингсли метнулся к журналисту, а за ним всколыхнулась целая стая ярко накрашенных женщин, среди которых были и нимфетки и зрелые матроны. Казалось, что все они составляли часть картин Кингсли – непомерно яркие, угловатые, подчёркнуто неуклюжие.

Среди гостей был русский художник Иван Матвеенко. На плохом английском он громко ругал современную Россию, то критикуя политиков, то набрасываясь на своих коллег по цеху.

– Создаётся впечатление, что вы чересчур нетерпимы, – крутилась вокруг Матвеенко какая-то грудастая женщина в багровом платье и такого же цвета губами.

– Знаете, мадам, есть два способы говорить о недостатках. Первый – поливать грязью. Этим занимаются мерзавцы всех мастей. Второй способ – диагностика, разбор ситуации с целью её исправления. Этим занимаются патриоты. Но патриотов всегда ненавидят мерзавцы и стараются вывернуть всё так, будто именно патриоты поливают грязью свою родину. Мне плевать, что напишут обо мне критики и что будут на каждом углу кричать мои недруги. Мои картины – это моя твёрдая позиция.

– Ваши картины похожи на карикатуры.

– Так и есть. Я высмеиваю.

– Что именно высмеиваете?

– Всё!!! Слишком много порочных людей пришло во власть, – самозабвенно выкрикивал Матвеенко. – Это во-первых. А во-вторых, эти порочные люди не стыдятся своих пороков, а наоборот выставляют их напоказ. Есть ли будущее у такой страны? Да, есть, как у всякой иной страны. Вопрос лишь в том, какое это будущее. Мне бы хотелось гордиться моей родиной, но пока у меня нет для этого достаточно оснований. Мечты о лучшем – это лишь мечты.