Ангел от Кутюр

– Предлагаю перенести знакомства на утро, – предложил де Бельмонт. – Мы устали с дороги.

Настя кивнула, уловив напряжение в голосе мужчины. Приезд сына не входил в планы Жан-Пьера и вызвал его недовольство, хотя он старался не проявлять его. Настя попрощалась и прошмыгнула в ванную. Антуан придержал отца за локоть.

– Мама сказал, что ты заезжал к ней.

– По её просьбе, – ответил Жан-Пьер.

– По своей инициативе ты никогда не появляешься у неё.

– Нет причины. Ты взрослый, должен понимать, что мужчину и женщину что-то должно связывать. Если это «что-то» отсутствует в отношениях, то в лучшем случает они остаются друзьями, в худшем – чужими друг для друга.

– Мне не кажется, что вы чужие, – возразил Антуан.

Жан-Пьер с удивлением посмотрел на сына.

– Не кажется? Кто же мы тогда?

Молодой человек пожал плечами и достал сигареты.

– Ты всё ещё куришь? – недовольно спросил Жан-Пьер.

– Как видишь.

– Ты же знаешь, что я не люблю… И вообще табак вреден.

– Не бойся, отец. Табак не убивает на месте, – криво усмехнулся Антуан. – А умереть я могу и на тех ступеньках, случайно оступившись. И не пытайся улизнуть от разговора… Мама до сих пор любит тебя.

– Глупости. Она сменила после мен множество мужчин, даже вышла замуж.

– Это ничего не значит. О тебе она всегда отзывается только в превосходной степени.

– Неужели?

– Она жалуется на здоровье, но мне не удалось вытянуть из неё ничего внятного, – сказал Антуан.

– Мне тоже. Думаю, что это банальная неврастения. Она всегда была заражена мыслью, что в ней сидит какая-то болезнь. Есть люди, которым важно быть больным. Так им проще находить язык с окружающим миром: удобный повод пожалобиться. Твоя мать всегда обожала жаловаться на здоровье, но никогда не болела.

– В таком случае пусть продолжает жаловаться и не болеет. Спокойной ночи. И прости, что я нарушил ваше уединение.

– Это и твой дом тоже, – сказал Жан-Пьер.

– Но время сейчас твоё. Завтра мы с Анной отправимся дальше. В крайнем случае, послезавтра. Мне бы хотелось побыть с тобой. Мы редко видимся. Не оправдывайся, я всё понимаю: у каждого своя жизнь, время расписано. И всё же… Ну, ладно, иди спасть.

– Спокойной ночи, Антуан…

Утром Жан-Пьер увидел Анну. Она была очаровательная, похожая как две капли воды на молодую Софи Марсо. Но самое невероятное заключалось в том, что Жан-Пьер хорошо знал её.

Анна улыбнулась ему, но продолжала вести себя так, словно впервые видела его. Де Бельмонт поздоровался и тут же засыпал сына вопросами об их планах, как будто забыл о том, что накануне уже говорил с Антуаном на эту тему. Сын спокойно ответил на все вопросы и ещё раз извинился за вторжение.

В считанные минуты Настя и Анна превратились в лучших подруг, щебетали без умолку о всякой ерунде. Де Бельмонт всегда удивлялся умению женщин говорить о пустяках увлечённо и страстно, будто в этих пустяках заключался для них смысл жизни. Они обсудили всё, начиная с косметики и заканчивая нижним бельём, но ни разу не упомянули ни живопись, ни литературу, ни даже эстрадную музыку.

Обедали все вместе, выбрав крохотный ресторанчик на набережной и любуясь качающимися мачтами яхт, похожими на густой лес.

– Мало кто купается, – заметил Антуан.

– А я всё равно плаваю, – гордо заявила Настя.

– Я тоже должна попробовать, – улыбалась Анна.

– Весь Лазурный берег в твоём распоряжении, – Антуан широким жестом обвёл море, и Жан-Пьер услышал в его голосе свои интонации.

«Такой же сердцеед растёт. Только он будет лучше меня, обязательно лучше. Люди обязаны становиться лучше с каждым новым поколением. Правда, у Симона сын бездельник и наркоман, а у Болонье обе дочери непрошибаемые тупицы и шлюхи, несмотря на полученное образование, но ведь исключения есть всюду. Да, да, мне хочется верить, что люди становятся лучше, и я готов закрывать глаза на правду. Мне хочется верить, что у меня вырос замечательный парень, которым можно гордиться. Но почему я так думаю? В чём-нибудь он разве уже проявил себя? Просто внимательный и заботливый? Любит мать и отца? Разве этого мало?»

– Надо сходить за купальником, – сказала Анна и томно потянулась. – Жаль, что здесь нельзя купаться нагишом…

Жан-Пьер познакомился с Анной в прошлую новогоднюю ночь, которую он провёл в особняке одного известного артиста. Он даже не знал, с кем она пришла и не спрашивал её об этом. Молодая, энергичная, пышущая весельем и здоровьем, она повисла у него на шее, когда изрядно накачалась коньяком, и увлекла его в дальнюю комнату. Де Бельмонт давненько не позволял себе такого, но тут что-то давно забытое включилось в нём, какой-то хулиганский азарт, попирающий все правила приличия. Анна хотела секса, и она получила его. Всё произошло на кожаном диване, довольно быстро и грубо, но де Бельмонт остался доволен. Когда начали одеваться, Анна никак не могла найти свои туфли, а Жан-Пьер вообще не помнил, была ли она в туфлях. Они вернулись в компанию вместе, и Анна долго хохотала, рассказывая всем подряд, что потеряла где-то обувь. Жан-Пьер пытался деликатно выяснить у присутствующих, кто она, но никто не знал. Наверное, тот, кто привёз её, уже уехал. Возможно, уехал с чужой женой. Такое иногда случалось в мире богемы.

Когда в ту ночь кто-то из гостей принялся поздравлять де Бельмонта с началом нового журналистского проекта, Анна удивилась: «Ты журналист? Известный? Очень известный? То-то мне лицо твоё знакомо. Как тебя зовут. Ну надо же! Ты ведь настоящая звезда»…

Больше они не встречались.

Её появление с Антуаном в родовом гнезде говорило о том, что она не знала, куда ехала. Или не знала, кто отец Антуана. Или после хмельной новогодней ночи из её головы выветрилось, с кем она занималась сексом в одной из комнат роскошного особняка. Или вообще всё выветрилось.

Так или иначе, де Бельмонт хотел верить, что у его сына с этой распущенной девчонкой не намечалось ничего серьёзного.

Де Бельмонт поглядел на Анну и Настю. Девушки чудесно смотрелись вместе. Они подходили друг другу по темпераменту, характеру, возрасту.

«А ведь я здесь лишний», – подумалось ему.

Он вышел из-за стола, сунул руки в карманы и остановился на веранде, устремив взор в морскую даль. Мимо него прошагала ленивой походкой молодая женщина в белой шляпе с мягкими широкими полями. Её фигура была затянута в узкое белое платье с пышными оборками на рукавах. Такое платье носила много лет назад Франсуаза, подруга ближайшая Ирэн. Де Бельмонт невольно подался вперёд, чтобы разглядеть лицо женщины. Нет, она, конечно, не Франсуаза… Между ними не намечалось ничего, когда они – Ирэн, Франсуаза и Жан-Пьер – приехали в Сан-Тропе тем далёким летом. Медовый месяц только закончился, Де Бельмонт любил Ирэн и на других женщин обращал внимания не больше, чем на красивые цветы: они нравились ему, но сексуальные отношения с цветами не могли прийти в голову никому. Красивые, но без души, с фигурами, но без тела – картины для созерцания и только. Но однажды вечером, накатавшись на яхте с друзьями, они втроём вернулись на виллу изрядно выпившие. Ирэн пробормотала, что у неё нет сил и рухнула спать прямо на диване. Франсуаза же наоборот отказывалась ложиться и весело требовала внимания к своей персоне. Шутя ухаживая за ней, де Бельмонт не заметил, как перешёл дозволенную для себя границу, и беззаботный флирт сразу превратился в сексуальную игру. Они игриво ласкали друг другу руки и так же игриво сыпали комплементами, а потом Франсуаза вывалилась из кресла. При этом она хохотала, болтала загорелыми ногами и показывала пальцем на Жан-Пьера, словно в нём таилась причина её безудержного смеха. Почему-то это вывело его из себя и он набросился на Франсуазу, чтобы заткнуть ей рот поцелуем. Она ответила ему и немедленно пустила в ход руки, стаскивая с де Бельмонта одежду… Они занимались сексом бурно, словно насиловали друг друга. Лишь позже, когда всё закончилось, Жан-Пьер подумал об Ирэн и о том, что Франсуаза стонала чересчур громко…

Пролетели годы, но де Бельмонта никогда не оставляла беспокойная мысль, что жена слышала их. Возможно, она даже проснулась, подошла к двери и наблюдала за ними. Конечно, ничего ужасного не произошло, никаких последствий это не имело, поскольку они продолжали жить душа в душу, но ему очень не нравилось быть застигнутым врасплох. Минули годы, и он стал слышать от Ирэн всякие нелепые подозрения. Она могла ревновать на ровном месте, и Жан-Пьер всегда ждал, что она вспомнит Франсуазу. Почему-то он был уверен, что Ирэн видела их в тот раз…