Ангел от Кутюр

– Простите, но разве не верите вы, что с этими пороками можно справиться? – спросил де Бельмонт.

– Всё эгоистичное, всё враждебное человечеству, как писал Достоевский, все дурные страсти человечества – за них. Как им не восторжествовать на гибель миру!

– У вас апокалиптическое настроение, – усмехнулся Жан-Пьер.

– Вы тоже так думаете? – агрессивно повернулся Матвеенко к Насте. – Вы тоже против меня? Вы же русская!

– Я считаю, что люди должны быть добрее. И даже оправданная критика не должна быть злой.

– Я не злой! – воскликнул Матвеенко. – Я громкий. Хочу, чтобы меня услышали!

– Везде хватает таких крикунов, – сказал Жан-Пьер, отводя Настю в сторону. – Жалкий тип. Не терплю бесполезную критику, она похожа на тявканье.

– Но ведь он имеет право высказаться.

– Он высказался, – ответил де Бельмонт, – и не доставил никому удовольствия… Ему место на площади, среди демонстрантов, там его слова будут иметь эффект. А здесь собралась буржуазия, которой нет дела не только до проблем России, но и до проблем своей собственной страны. Здесь собрались для отдыха… Ты не устала? Хочешь побыть здесь ещё или поедем домой?

– Хочу прогуляться по набережной.

Тут кто-то осторожно коснулся де Бельмонта. Жан-Пьер обернулся. Перед ним стоял невысокий мужчина, одетый в мятый костюм.

– Здравствуй, Жан-Пьер. Не ожидал? – глаза мужчины смотрели осоловело.

– Здравствуй, Тибо, – сказал де Бельмонт.

Последний раз де Бельмонт видел Тибо Демьяна лет шесть или семь назад. Они вместе начинали в журналистике, затем Тибо стал специализироваться на военной тематике, сотрудничал с каким-то военным журналом, ездил неоднократно в Африку и на Ближний Восток, а потом исчез.

– Ты вернулся в богему? – спросил де Бельмонт.

– Да… В каком-то смысле… – замялся Тибо и нервно взлохматил волосы надо лбом.

– Выглядишь немного помятым, – и Жан-Пьер нарисовал пальцем в воздухе неровный овал, изображая кривой портрет Тибо Демьяна. – Похоже, ты пьёшь сегодня с утра.

– Единственная теперь для меня радость, – прозвучал невесёлый ответ. – Знаю, ты не любишь пьяных, но уж потерпи, прости старому другу его единственную слабость.

Видя, что Жан-Пьер не представляет ей собеседника, Настя тихонько отошла в сторону.

– Меня пригласил сюда Кингсли, – сказал Тибо. – Случайно столкнулись на днях. По-моему, пригласил из жалости. Уловил запах водки, увидел мои заспанную рожу, услышал мою невнятную историю…

– Ты на мели? – де Бельмонт провёл рукой по мятому лацкану пиджака Тибо.

– Пишу для одного швейцарского журнала. Там заправляют гомосексуалисты. Представляешь – я пишу для голубых? Раньше я плюнул бы в глаза тому, кто нарисовал бы мне такое будущее. Меня же тошнит от них!

– Почему порвал с военными?

– Устал от крови и пороха. Я считал себя честным, но кого интересуют мои взгляды? Пиши, что велят. Военная промышленность меньше всего заботится о мнении пишущей братии.

– Это и понятно. Значит, ты порвал с ними?

– Ну да… Можно сказать и так…

– Тебя выгнали?

– Да… Понимаешь, пьют все, но не всех за это отправляют на гильотину.

– Да, мы все равны, но равны не во всём, – согласился де Бельмонт.

– Мне захотелось спрятаться, убежать от острых тем, рассказывать о пустяках… Деньги – не главное…

– И ты связался с голубыми?

– Не поверишь, но я не мог найти ничего больше. Третий год пишу для них. Опротивело.

– Ты же сам хотел рассказывать о глупостях, о пустяках.

– Надоело… Но кому я теперь нужен?

Тибо потупил взгляд.

– Я весь в долгах… Давай выпьем?

– Мне пора уезжать, старина.

– Послушай, мне нужны деньги. Если бы ты мог…

– Сколько нужно?

– Тысячи три для начала, – пьяно промямлил Демьян.

– Что значит «для начала»?

– Ну…

– Лучше я помогу тебе с работой. Хочешь попробовать свои силы ещё раз? Я дам тебе рекомендацию.

Тибо неопределённо развёл руками.

– Конкретнее, – потребовал де Бельмонт.

– Хочу.

– Тогда возьми мой телефон, – Жан-Пьер протянул свою карточку и порылся в карманах. – У меня почти нет наличных денег. Вот четыреста евро, больше нет ничего при себе. Приезжай в Париж. Дальше видно будет.

– Спасибо, – без энтузиазма ответил Тибо Демьян.

– Не пей больше сегодня.

– Ладно, – кивнул Тибо, но де Бельмонт понял, что его бывший друг вряд ли последует разумному совету. – Буду ждать твоего звонка.

– Да, да, спасибо…

Де Бельмонт поискал глазами Настю и помахал ей рукой.

В Сан-Тропе они вернулись далеко за полночь. Подъезжая к дому, увидели свет в окнах.

– Интересно, кто это может быть? – удивился де Бельмонт и тут же сам ответил, увидев машину во дворе. – Антуан!

– Кто?

– Мой сын… Какого дьявола он приехал? И не предупредил.

Антуан появился в двери, услышав, вероятно, шорох колёс по гравию. Он был высокий, стройный, длинноволосый.

– Отец! Здравствуй! – звонко поздоровался юноша.

– Здравствуй, – с некоторой настороженностью поприветствовал Жан-Пьер.

– Извини, что я нагрянул без предупреждения.

– Ничего страшного.

– Послезавтра мы с Анной отправляемся в Испанию. Так что мы сюда заскочили буквально на пару дней, если не возражаешь.

– Вы уже здесь. Могу ли я возражать? Кто такая Анна?

– Моя девушка, – объяснил Антуан. – Она наверху.

Жан-Пьер настолько сосредоточился на разговоре с сыном, что забыл представить Настю. Спохватившись, он назвал её имя.

– Вы русская? – спросил Антуан. – Я без ума от Достоевского.

– Мы недавно обсуждали с Настей Достоевского, и я сказал, что он нестерпимо скучен, – сухо проговорил Жан-Пьер.

– О вкусах не спорят, – беззаботно отозвался Антуан.