Архивы Конгрегации 3
Шрифт:
Снова зазвенела тишина. Она придавливала де Гиша, вминала его в тени на полу. Потом раздался тихий, ироничный голос:
— Но нельзя не п-признать, что опыт вышел полезным.
Оба собеседника негромко рассмеялись — один с пониманием, другой смущённо. Человек за столом поцокал языком.
— А что твой новый послушник?
Гийом сделал сложное выражение лица. В нём было возможно прочитать многое — и ничего. Почесав переносицу, инквизитор задумчиво произнес:
— Нет, парень-то неплохой. Щенок ещё, но от иллюзий избавился. При всём прочем, это славно. Решил дать обеты нашего ордена, — мужчины осенили себя крестным знамением. — Книги свои, правда, сжечь порывался. Еле уговорил сдать в библиотеку. Вы бы видели, какой там Платон…
Де Гиш мечтательно возвел очи
— Ну ничего. Нам с ним обоим ещё есть, над чем поработать.
Непричастность отца Брауна
Автор:Дариана Мария Кантор, Мария Аль-Ради (Анориэль)
Краткое содержание: Курт расследует неслыханную по своей наглости попытку его ограбить
Еще не окрепшее мартовское солнце пригревало изо всех своих невеликих сил, по временам побеждая зябкий холод, приносимый пронизывающим ветром. К счастью, добротная куртка, подарок кёльнского кожевенника Мозера, неплохо защищала от знобких порывов. Зато настроение у майстера инквизитора в противовес погоде было отвратное. Вот уже третий год пятнадцатого марта завязывалась какая-нибудь долгая и неприятная история. Сначала Маргарет, потом отравленный глювайн, а на этот раз какие-то в край обнаглевшие грабители нацелились украсть прямо у него из комнаты подаренную помощником книгу, а при попытке их остановить вознамерились вдобавок прикончить и самого именинника, невзирая на чины и звания. А когда сие у них по чистейшей случайности не вышло, оставили после себя труп своего же подельника, так удачно поймавшего предназначавшийся Курту арбалетный болт, и скрылись. Спасибо хоть книгу так и не унесли. И вот теперь вместо того, чтобы сидеть дома и наслаждаться иноземной литературой, он вынужден тащиться через полгорода, дабы вытрясти из аптекаря, продавшего Бруно злополучный томик писанины, ответы на вопросы, где он этот томик взял и кому должен был передать.
Путь Курта лежал к расположившейся между двух богатых лавок неприметной аптеке (Книги в средневековой Европе зачастую продавались в аптеках). На разговор с потенциально самым ценным свидетелем он направлялся в одиночестве: выданные помощнику поручения, по расчетам майстера инквизитора, должны были занять его pro minimum на ближайшие несколько часов.
Курт толкнул недовольно скрипнувшую дверь и прошагал в плохо освещенное помещение, снабженное прилавком и многочисленными полками и шкафчиками, заполненными банками и баночками. На одной из полок, в точности как и описывал помощник, разместились книги. Их было на удивление много; сие заведение не производило впечатления богатства, а книги, выставленные тут на обозрение, едва ли стоили меньше, чем весь остальной товар.
Дверь за спиной майстера инквизитора захлопнулась с обиженным звяком лишь теперь потревоженного колокольчика. На звук из задней комнаты просеменил тощий всклокоченный мужчина преклонных лет, чуть сощурился близоруко и тут же расплылся в напряженной улыбке.
— Доброго дня! Что будет угодно…
— Эта книга продавалась у вас? — оборвал его Курт, вытащив из сумки потрепанный томик и сунув его практически под нос аптекарю.
Тот едва не отшатнулся от неожиданности, затем сощурился еще сильнее, неуверенно протянул руку и провел кончиками пальцев по книге, будто пытаясь определить на ощупь, знаком ли ему этот переплет. Следователь ждал, не говоря ни слова, пристально наблюдая за собеседником, на лице коего на долю мгновения отобразилось узнавание, затем тревога, сменившаяся закаменевшим спокойствием, маскирующим собою решимость. Старик открыл книгу и перелистнул несколько страниц, как и следовало сделать в случае неуверенности в своей памяти, но Курт видел, что решение уже принято, а механические действия совершаются лишь для вящей достоверности.
— Я прежде не держал в руках этой книги, — качнул всклокоченной головой аптекарь, подняв взор на неугодного посетителя.
Курт кивнул, будто с огорчением принимая данный ему ответ.
— Как ваше имя?
— Мое
имя Ханс Ляйхтер, — аптекарь даже слегка выпрямился, как если бы его слова имели некое особое значение, о котором известно любому уважающему себя жителю Аугсбурга. За проведенные в этом городе месяцы прибегать к услугам людей этой профессии Курту не приходилось, потому, должно быть, требуемым знанием майстер инквизитор не обладал; он лишь еще раз отметил про себя несоответствие состояния аптеки и ее хозяина тону, коим тот представился.— Что вы мне лжете, майстер Ляйхтер, — раздумчиво проронил Курт, неторопливо вытягивая из-за ворота цепочку с Сигнумом, — я вижу. По многим признакам. Вы не слишком хороший притворщик. Пока только не пойму, зачем? Отчего вы не хотите признавать того, что не далее как вчера вечером продали эту самую книгу человеку моих лет, светловолосому, добродушному, одетому в простые штаны и куртку? Причем сами же посоветовали именно ее в ответ на довольно туманное пожелание. Что именно он попросил, не припомните?
Аптекарь болезненно дернулся, будто завороженный, прилепившись взглядом к серебристому кругляшу на цепочке.
— Я ничего такого не знаю! — зачастил он. — И человека этого не знаю! Он просто пришел и попросил что-нибудь благочестивое, но легкое. А я ведь все книги, что ко мне попадают, читаю. Это, знаете ли, удобно, книги ведь дороги, а так и деньги вернутся, и мудрости, так сказать, причастился... Ну вот я ему и посоветовал сразу же. У меня как раз нужное имелось, отчего ж не предложить?
— Все верно говорите, — покивал Курт. — Полностью с вами согласен. Более того, все, что вы сейчас сказали, я знаю. Только вот это все не дает ответа на мой вопрос: почему вы солгали мне, майстер Ляйхтер? Что вы прячете, если вы ни в чем не виноваты? Не хотите рассказать мне все сами? Вы ведь понимаете, что я все равно все узнаю, раз уж пришел сюда с этой книгой и нашел вас.
— Да испугался я, майстер инквизитор, — вздохнул аптекарь. — Я ведь понимаю: если вы пришли, значит, там какая-то дрянная история приключилась. А я бедный аптекарь. У меня ведь потом ничего покупать не станут...
— И снова лжете, — скривился Курт. — Primo, никто давно не сторонится тех, с кем говорил инквизитор. Но главное не это, а то, что, secundo, вы в самом деле испугались, но не тогда, когда увидели мой Знак, а когда узнали книгу. Ergo, вам есть что скрывать. Вы знаете о книге что-то такое, что может угрожать вам. И это еще более убеждает меня в важности имеющихся у вас сведений. Я мог бы арестовать вас, посадить в камеру и долго увещевать…
— Но вам не в чем меня обвинить! — напряженно выговорил Ляйхтер, непроизвольно отступив на полшага назад. — Вы ведь сами сказали: не те уж времена, чтобы сторонились инквизиторов, но это потому, что не те времена, когда Инквизиция могла арестовать кого угодно на пустом месте.
— Верно. Поэтому я поступлю куда проще, — кивнул Курт. — Сейчас я не буду ничего от вас добиваться; я просто выйду отсюда и зайду в несколько соседних лавок, куплю что-нибудь по мелочи, а заодно обмолвлюсь мимоходом, какой сознательный и богобоязненный человек майстер Ханс Ляйхтер и как охотно он рассказывает инквизитору о своих делах и покупателях…
— Но я же ничего вам не рассказал! — возмущенно вскинулся аптекарь.
— И снова верно подмечено, — нарочито добродушно ухмыльнулся Курт. — Вот только знаем об этом лишь я и вы; а кому из нас поверят добрые горожане? А тот, кого вы так опасаетесь?.. Уверены, что все еще не хотите поговорить со мной?
Аптекарь молчал, глядя в пол и кусая губы. Курт выждал минуту, затем проговорил:
— Не стоит искушать судьбу, майстер Ляйхтер. Выбора у вас нет. Ваше доброе имя пострадает в любом случае, но если вы все же поговорите со мной откровенно, я найду тех, кто втравил вас в эту историю, и вам более ничего не будет грозить. В ином же случае все, чего вы так опасаетесь, произойдет, ибо я уже не буду на вашей стороне и не стану защищать вас. А сейчас я развернусь и медленно пойду к двери. Скажите, что ответите на мои вопросы, и я остановлюсь. Если же сейчас я выйду отсюда, вы останетесь один со своими страхами, и виноваты в этом будете только вы сами.