Архивы Конгрегации 3

— Итак, Адольф, — вновь обратился Курт к арестованному, — поговорим?

Тот не ответил, по-прежнему уставясь в низкий потолок.

— Значит, говорить по-хорошему ты отказываешься, — вздохнул следователь, опираясь на стол и поднимаясь. — Напрасно. Я ведь не отступлюсь. Кроме того, у меня мало времени и я ранен, причем тобой же, а посему зол. И срывать свое дурное настроение буду исключительно на тебе.

Он взял со стола медицинский набор сослужителя, испросив его разрешения одним взглядом и получив согласный кивок, подхромал вплотную к допрашиваемому и сел на пол, постаравшись расположиться так, чтобы пострадавшее бедро возмущалось как можно меньше. Позаимствованный у Шольца инструмент разложил рядом аккуратно и подчеркнуто неторопливо.

— Последняя возможность не доводить до крайних мер, — сообщил он, размеренными движениями разрезая куртку и рубашку допрашиваемого. — Просто скажи, где твои сообщники, сколько их и какими способностями они обладают.

Губы Адольфа сжались в тонкую полоску, а веки наполовину опустились. Все его лицо выражало крайнюю степень решимости, замешанной на обреченности.

Курт глубоко вздохнул, выбрал из медицинского набора иглу подлиннее и резко всадил в нервный узел под ключицей. Глаза пытуемого тотчас распахнулись, а с губ сорвался болезненный вскрик. Следователь подождал пару мгновений, не услышал более ни звука и воткнул вторую иглу в такой же нервный узел на локте. На этот раз раздалось лишь шипение, но и только; бандит адаптировался быстро.

— Тебе еще повезло, Адольф, — заметил Курт. — Если бы наш разговор проходил в более приспособленном для этого месте, в моем распоряжении были бы иглы с зазубренными концами, которые при вырывании причиняют еще больше боли, чем при втыкании. Но я умею обходиться тем, что имеется под рукой, — продолжил он, покачав первую иглу из стороны в сторону. Допрашиваемый тихо застонал, закусив нижнюю губу и сжав кулак.

— Запомни, Адольф: я перестану делать с тобой что бы то ни было, как только услышу слова «Я все скажу». Это — понятно?

Ответа не последовало.

Игл в походном наборе Шольца было немного. Спустя пару минут майстер инквизитор применил их все. До ежа Адольфу было далеко, однако значение имело не количество, а точность; малейшее прикосновение к любой из иголок исторгало из груди допрашиваемого уже не шипение, а явственный стон. Но ничего более связного так и не прозвучало.

— Почему ты так упорно не желаешь говорить? — спросил Курт. — Они так дороги тебе? Друзья? Родня?.. Ах, вот оно что, — протянул он, уловив едва заметную перемену в лице. — родня. Сочувствую, Адольф. И уважаю твою стойкость. Но я все равно добьюсь своего. Ты этого еще не понял?.. Ну тогда не обессудь.

Он извлек из медицинского набора ланцет и настойчиво пошевелил им в ране на боку Адольфа. Тот дернулся и глухо застонал. Курт надавил на инструмент сильнее, пока тот не уперся в ребро. Сталь мерзко скрежетнула по кости, когда майстер инквизитор нажал на ланцет под небольшим углом, подцепляя волокна мышц. Стон перешел в сдавленный крик.

— Ты ведь не слишком хорошо переносишь боль, Адольф, — заметил Курт, продолжая шевелить ланцетом в ране. — Поверь, я на всяких насмотрелся, а посему могу сказать авторитетно: ты не из особо стойких. Скоро ты сломаешься, и твоему родственнику — брату или сыну — это не особенно поможет, зато себе ты сделаешь хуже.

Ответом майстеру инквизитору стали очередные стоны и вскрики, но ни единого членораздельного слова.

— Ты же понимаешь, каким будет твой приговор в конце, — проговорил Курт, резко ударяя по игле под ключицей и одновременно подцепляя ланцетом кожу у края раны. — Долгая жизнь тебе не светит, мы оба это знаем, — продолжил он, переждав крик — на этот раз короткий, но громкий. — Посему у меня нет задачи не нанести тебе серьезных увечий, главное, чтобы ты дотянул до казни, а уж с этим я справлюсь. Хочешь провести оставшиеся тебе дни с переломанными костями? Или все же ответишь на мой вопрос?

Адольф прикрыл глаза, тяжело дыша, но снова ничего не сказал.

— Ну что ж, ты сам выбрал, — заключил Курт и, прижав к полу кисть одной из рук допрашиваемого, с размаху ударил по ней рукоятью кинжала.

Пытуемый взвыл, заглушив воплем хруст ломающихся костей, и снова дернулся, самостоятельно добавляя себе боли от потревоженных игл. На глазах здоровяка выступили слезы.

— Я предупреждал, — пожал плечами майстер инквизитор и сдавил пальцами изломанную ладонь, вызвав новый крик. — Скажи то, что я хочу знать, и все это прекратится в то же мгновение. Нет? Уверен?..

Новый удар рукоятью обрушился на коленный сустав. Встать и наступить всем весом было бы эффективнее, но раненая нога не располагала к подобным упражнениям. Впрочем, и этого хватило, чтобы какая-то из костей треснула, а ее обладатель вновь заорал.

— Помни, что костей и суставов у тебя еще много, Адольф, а времени у меня мало, так что ты пересчитаешь их очень быстро. Ты точно на это готов? Наша беседа длится менее четверти часа. Успеют твои друзья-родичи уйти за это время? А ты уже готов влезть на потолок, я же вижу. Смирись, Адольф, я все равно всё узнаю. Ну?

— Иди ты… — хрипло выдохнул допрашиваемый. Дышал он тяжело и прерывисто, и стоило дознавателю вновь надавить на раздробленную кисть, как комната огласилась очередным протяжным криком.

— А я ведь могу и пойти, — не меняя тона, заметил Курт. — Именно в замысленном тобой направлении. С вот этим, — он демонстративно помахал кинжалом. — О, да ты побледнел… Так как?

Два мгновения протекли в напряженном молчании; не дождавшись ответа, Курт медленно потянул за край штанов вниз.

— Стой, — глухо выдохнул Адольф. — Не надо.

— Почему же?

— Я все скажу, — процедил тот, отведя взгляд.

— Я слушаю, — кивнул Курт, кладя кинжал на пол и пытаясь устроиться поудобнее. — Сколько их?

— Двое, — бросил Адольф. — Один целитель, другой… боец.

— Боец, как ты, или это его магическая специализация? — уточнил следователь.

— Магическая. Может… ударить на расстоянии, просто силой… Или толкнуть в нужном направлении какой-то предмет.

— Где они?

Повисла напряженная тишина.

— Адольф, мы же договорились, — укоризненно произнес майстер инквизитор. — Если ты опять начнешь отмалчиваться, я все же выполню свою угрозу. Итак, еще раз: где они?

— В гостинице, — выплюнул он зло. — «Лихой ткач».

— Я знаю, где это, — подал голос Шольц. — В нескольких кварталах отсюда.

— Как скоро они поймут, что вы попались и надо уходить?

— Думаю, уже поняли, — криво усмехнулся Адольф. — Олаф мог почувствовать, что со мной что-то не так… Надеюсь, что почувствовал, — договорил он еле слышно.

— Ясно, — кивнул Курт, одну за другой выдергивая иглы и раскладывая их по местам. — Зигмунд, займешься арестом? От меня сейчас будет маловато толку…