Аркадиана

– - Спокойно, дружище, спокойно, - говорю я ошалевшему Мишке, похлопывая его по плечу.
– Мы еще увидим небо в алмазах.

И делаю умную физиономию, словно сама понимаю, что говорю.

Мишка медленно, как локатор, оборачивается в мою сторону. Видно, что он мучительно пытается скорректировать себя в реальности. Припомнив число гербовых стаканов и вычислив коэффициент, он неуверенно тыкает в меня пальцем.

– - Я позвоню, - говорит он, кивая.
– Я знаю, куда позвоню. Они у меня все вот где...
– он подносит к моему лицу кулак, словно напрашивается на другой поцелуй. Любит он, видать, когда ему кулаки целуют...

– Девчонки... Пожелайте мне ни пуха ни пера.

Рюмки после десятой появляется секретарша, вопросительно заглядывает своему шефу в глаза и, получив какой-то нужный сигнал, крепко, как удав, обнимает его за талию и привычно ведет к выходу. Мишка к тому времени переходит с литературного на ненормативный и вполголоса бормочет какие-то служебные указания.

– - Ты - чудо, - говорит мне Вера, покачиваясь в мою сторону и дыша коньяком.
– Ты просто чудо.

– - В перьях, - соглашаюсь я, тоскливо провожая Мишкину звездную от перхоти спину.

– - Почему в перьях?
– спрашивает Вера.

– - Потому что так говорят.

– - А.

Мне как-то нехорошо. Причем я не пойму: то ли вообще, то ли после вчерашнего. Нужно идти домой, сварить жирный борщ и слопать две тарелки как минимум. Сил только нет варить. Коньяк был лишний... и Мишка лишний... все лишнее.

Капуста жестковата, но мы набрасываемся на борщ, как питомцы провинциального зоопарка на объедки. Заметно лучшеет. Природа вокруг как-то гармоничнее... Вера заливисто хохочет.

– - Ну ты его удивила!
– ну ты его прямо по-ра-зила!
– она снова закатывается.
– Надо было еще...
– и она фантазирует, что надо было сделать, нечто такое, от чего краснеет, приближаясь к ценным породам дерева, даже мой дровяной шкаф.
– Надо было еще нам двоим договориться, и с двух сторон... Ой, уморила!

– - Это был экспромт, - оправдываюсь я.
– По ситуации. Человек спал. Надо же было его разбудить. Может, ему теперь и в самолете не так страшно...

– - Нет, здорово! Здорово!
– кричит Вера.
– Теперь он уж точно тебя не забудет.

Раздается звонок в дверь. Мы замолкаем. Когда я открываю, откуда-то чуть не валится Валентина Михайловна, которая всем телом норовит оттеснить меня от дверного проема, чтобы заглянуть в квартиру.

– - Нина, - говорит она с лицемерным испугом, напирая на меня своими формами.
– Что такое, кому-то плохо? У вас такие звуки...

Так я и поверила. Когда действительно плохо, тебя не дозовешься... В переводе это тонкий намек на то, что мы ей мешаем - заодно со следовательским интересом.

Тут раздается сиплый приглушенный голос у меня за спиной.

– - Товарищ! Заходи, товарищ!

Я оборачиваюсь. Вера подмигивает одним глазом и приглашающе гребет руками, как пловец, лишенный бассейна. Валентина Михайловна, воспользовавшись моим недоумением, вторгается в прихожую.

– - Товарищ!
– сипит Вера.
– Дай денег на подпольную типографию!

Валентина Михайловна, сделав поворот в воздухе на сто восемьдесят градусов, вылетает как ошпаренная. Я виновато бормочу ей вслед:

– - Извините, она так предана нашему делу, так предана...

Оставшись вдвоем, мы валимся на диван и хохочем минут пять. Потом громко и довольно поем "Вихри враждебные веют над нами". Процесс увлекает - сто лет я среди этих ревнителей общественного порядка не пела во весь голос. Напоследок исполнив "Последний матрос Севастополь покинул" мы достаем карты и играем в подкидного. Проигравший кукарекает. Не знаю, как трактует Валентина Михайловна эти звуки. Боюсь даже вообразить... Кукарекать надоедает тоже, мы затихаем и лениво перебрасываемся картами просто так. Звонит телефон. Я сквозь зубы говорю "Алло", ожидая, что это еще кто-нибудь, недовольный фонограммой. В трубке слышен музыкальный грохот типа "бенц-бенц", пьяный смех, и нетвердый мужской голос хрипит:

– - Девчонки! Привет! А мы к вам сейчас придем...

У меня аж сердце обрывается с перепугу. Не хватало только пьяной компании. Абсолютно незнакомой к тому же. Этот голос я не идентифицирую.

– - Кто мы?
– спрашиваю я.
– И сколько вас?

– - Мы в тридцать втором. Мы сейчас придем, девчонки...

Я ничего не понимаю.

– - Вы куда звоните?
– спрашиваю я обалдело.

– - Как куда? В двадцать пятый. Девчонки, не притворяйтесь...

– - Вы ошиблись, - говорю я с облегчением и вешаю трубку. Общага. Или гостиница какая-нибудь для гастарбайтеров. Телефонную станцию на Митинском рынке купили краденую, а программировал сантехник - другого технического работника не нашлось...

Не успеваю я отойти, телефон звонит опять.

– - Девчонки, - вкрадчиво говорит тот же голос.
– Мы сейчас все равно придем.

– - Да ошиблись!
– говорю я сердито.

– - Не притворяйтесь, девчонки. У нас есть шампанское. И дыня. Медовая дыня, узбекская... Лично выбирали на Алайском базаре...

– - С нитратами?
– спрашиваю я из одного любопытства.

– - Какие нитраты! Чис-тей-ший экологический продукт...

– - Ну ладно, приходите, - соглашаюсь я и добавляю строго.
– Только чтоб все были мытые и в чистых рубашках. Знаю я...

– - Девчонки... Обижаете... Мы сейчас...

Я вешаю трубку. Интересно, куда они придут, и кто их там встретит.

– - Что с нитратами?
– с интересом спрашивает Вера.
– Кто чистый?

Не успеваю я объяснить ситуацию, как телефон звонит в третий раз. Неужели уже пришли? Быстрые, неймется, видать...

– - О господи, - говорю я в трубку.
– Ну что непонятно?

– - Непонятно-то чего?
– спрашивает Ирка, не удивляясь ни секунды.
– Когда за рыбкой придешь?

– - Сегодня, - говорю я, подумав.
– Ир, когда узбекским дыням сезон?

– - Летом, - говорит Ирка, опять без промедления. Хорошо человеку, у которого есть ответы на все вопросы.

– - Это я без тебя знаю, - говорю я.

– - Что опять предлагают?
– спрашивает Вера, когда я кладу трубку.

– - На этот раз камбалу, - отвечаю я.
– Хочешь жареной камбалы?

– - Хочу!
– кричит Вера.

Снарядившись, мы идем в поход за камбалой. Ирка смотрит на наши физиономии цвета бампера у электрички весьма скептически.

– - Да, тетки, - говорит она.
– Глядеть на вас - аж душа радуется.