Арнайр

Он достал из тайника под каменной плитой у изголовья койки теплый камешек Лиры. Он все так же отдавал слабым, успокаивающим теплом, как маленькое эхо его собственной силы. Маркус сжал его в кулаке до боли, ища в этом крошечном кусочке сглаженного временем камня связь с другим временем, с тем Маркусом, который делился с Лирой страхами и надеждами, а не был «Специальным Ресурсом». Он попытался медитировать, найти свой якорь – тот самый глубокий, успокаивающий ритм в груди. Но угли внутри были слишком слабы и холодны, а воспоминания – слишком ярки и громки, заглушая все.

Сон бежал от него. Он ворочался на жесткой койке, грубая шерсть одеяла колола раздраженную кожу. Ветер завывал в узких бойницах башни, словно души погибших в Ущелье. И сквозь этот вой, из самых глубин цитадели, из недр святилища, куда не ступала нога простого воина, донесся знакомый, леденящий душу звук. Гул Камня Силы. Не того, что пробуждал детей, а Главного Камня, сердца и якоря клана Арнайр. Обычно его гул был ровным, фоновым, почти неощутимым вибрацией в камне под ногами. Сегодня он звучал… иначе. Глубже. Настойчивее. Пульсируя. И в этой пульсации, Маркусу показалось с полной ясностью, была нота, резонирующая с его собственным угасающим внутренним теплом. Не просто отзвук. Зов. Или… предостережение.

Ты слышишь? – пронеслось в его измученной голове, не его собственной мыслью, а словно нашептанное извне. Он чувствует тебя. Знает, что ты сделал. Знает, что в тебе пробудилось. Знает цену, которую ты заплатил. И цену, которую тебе еще предстоит заплатить.

Маркус замер, вслушиваясь в каменную плоть цитадели. Гул Камня усиливался, заполняя тишину маленькой комнаты, вибрируя в его собственных костях, отзываясь странным эхом в тлеющих угольках его силы. Он взывал к чему-то глубинному, древнему, дремавшему в самых потаенных уголках его существа – к той самой «Крови Первых», о которой с трепетом и ужасом писал алхимик Орен. Это не было прямой угрозой. Это было… признанием родства. И суровым напоминанием: сила – не подарок. Это долг. И искушение.

Его уникальность была и клеймом, и пропуском в высшие сферы власти. Его щит спасал жизни, но каждое спасение делало его мишенью, ценным трофеем для врагов, предметом алчных вожделений для таких, как Веландра, и все более требовательным инструментом в руках Патриарха и Джармода. Элдин не простит публичного доказательства его значимости. Каэлан уже точил ядовитые стрелы слов, чтобы отравить мнение двора. Веландра видела в нем не человека, а уникальный феномен для разбора. Джармод оценивал его, как оценивают боевого пса – по результативности и управляемости. А Камень… Камень напоминал, что истинная битва только начиналась. Битва не за выживание, а за контроль. Контроль над своей силой, которая начинала проявлять собственную волю. Контроль над своей судьбой в изощренной паутине клановых интриг, где каждый шаг вперед требовал новой, более высокой платы – кровью, болью, частицей души.

Сжимая камешек Лиры, в котором теплилась лишь слабая искра их былой связи, Маркус закрыл глаза, пытаясь заглушить навязчивый зов Камня и отыскать в себе тот самый спасительный ритм – ритм стойкости, ритм скрытой силы, ритм непокоренной воли. Завтра будет новый день. Новые испытания под пристальными взглядами надзирателей. Новая плата за право дышать и быть собой. Он должен быть готов. Он будет готов. Потому что отступить, сломаться теперь – значит потерять не только хрупкие завоевания, но и себя. Маркус Арнайр больше не был тем перепуганным мальчишкой, который дрожал лишь перед Камнем Пробуждения. Теперь у него было что терять. И за что сражаться до последнего вздоха. Даже если сражаться придется в позолоченной клетке, под нескончаемым взглядом Черной Тени.

Глава 14 Элита

Прошла неделя после Ущелья Сломанного Копья. Неделя напряженных исследований под холодным взглядом Веландры, изматывающих тренировок с Хангром, восстанавливающих зелий Алдора и всепроникающего контроля Джармода. Маркус существовал в режиме "Специального Ресурса": ценное, но потенциально опасное имущество, требующее постоянного надзора. Его успех в поле не принес свободы, лишь сменил форму клетки на более позолоченную. Весть о его подвиге разнеслась, обрастая слухами и преувеличениями, превращая его в объект еще большего любопытства и скрытой зависти.

И вот, перед рассветом, когда серый свет едва пробивался в узкое окно его башни, пришел вызов. Не Джармод, не Хангр. К нему явился личный паж Патриарха – юноша в безупречном камзоле цвета воронова крыла с серебряным знаком Молота на груди. Его лицо было бесстрастным, голос – тихим и не терпящим возражений.

«Маркус Арнайр. Патриарх Сигурд требует вашего присутствия в Зале Черного Базальта. Немедленно.»

Сердце Маркуса ушло в пятки. Зал Черного Базальта – не тронный зал для приемов. Это святилище власти, место, где Патриарх совещался только с Великими Старейшинами и вершил судьбы самых важных для клана дел. Простым смертным туда вход был заказан. Даже Вальтур появлялся там лишь по особому вызову.

Он облачился в свою лучшую серую униформу со скромной серебряной окантовкой – знак его особого, но все же подчиненного статуса. Камешек Лиры, теплый комочек в кармане, казался единственной опорой в этом ледяном мире. По пути по пустынным, освещенным лишь редкими факелами коридорам резиденции Патриарха, он чувствовал на себе незримые взгляды. Стражники у массивных, инкрустированных обсидианом дверей Зала смотрели на него не просто с уважением, а с почтительным страхом. Они отступили, распахнув двери беззвучно.

Зал Черного Базальта оправдывал свое название. Стены, пол, колонны – все было высечено из единого монолита полированного черного базальта, впитывающего свет и создающего иллюзию бесконечной, звездной пустоты. Воздух был холодным, тяжелым, пропитанным запахом древнего камня, ладана и несгибаемой воли. В центре зала, на невысоком подиуме, стоял не трон, а простой, но массивный базальтовый стол. За ним восседал Патриарх Сигурд Арнайр. Его ледяные глаза, казалось, видели сквозь Маркуса, оценивая саму его суть. По обе стороны стола, в глубоких, тоже базальтовых креслах, сидели фигуры, от которых веяло немыслимой древностью и сконцентрированной мощью – Великие Старейшины Клана. Маркус узнал лишь некоторых:

Джармод (4-й Старейшина): Его Черная Тень сливалась с мраком зала, но пустота его взгляда была узнаваема. Он сидел справа от Патриарха, воплощение безжалостного исполнения воли.

Хельга (2-й Старейшина): Хрупкая на вид старуха с седыми волосами, убранными в тугой шиньон. Ее руки, покрытые тонкой паутиной голубых вен, покоились на коленях. Но ее глаза – острые, как иглы, цвета грозовой тучи – источали такой холодный, аналитический ум, что Маркусу стало не по себе. Говорили, она ведала всеми нитями клановых интриг, сплетая заговоры и распутывая предательства.

Боргун (5-й Старейшина): Исполинского роста старик, чье лицо напоминало корявый дубовый корень. Глаза, глубоко посаженные под нависшими бровями, горели неистовым внутренним огнем. Бывший Главный Оружейник, ныне курирующий все военное производство и рудники. Его мощные руки, покрытые шрамами от раскаленного металла, лежали на столе, как дубины.

Лираэль (7-й Старейшина): Самая загадочная. Средних лет женщина в платье, переливающемся, как крыло бабочки, в зависимости от угла зрения. Ее лицо было скрыто полупрозрачной вуалью, но Маркус почувствовал на себе пристальный взгляд, словно сканирующий его ауру. Глава клановых Мастеров Эфира и, по слухам, главный разведчик.