Ашт. Призыв к Жатве

Но, вопреки безупречной логике, основанной на знании Аст-Асар, Начало продолжало трясти.

Ратлат поднял голову вверх, взгляд, минуя выпирающий холм Венеры и прозрачные окружности грудей, скользнул к подбородку Идола. Еще окасе назад, Ратлат точно помнит, лицо Нефтиды смотрело вниз. И вот, глядя на Идол снизу, он видит лишь изгиб шеи и острый, торчащий вперед, подбородок.

Свет, источаемый стенами, побелел. Нефтида Воздуха словно исчезла, обретая прозрачность. Ратлату показалось, что Нефтида облегченно вздохнула.

Ратлат даже отполз назад, желая убедиться в своей правоте.

Стены и пол пирамиды вновь обрели неподвижность, а Идол разомкнул изящные руки, раскинул ладони по сторонам, запрокинул голову назад еще больше, и трубно, протяжно застонал.

Ратлат понял, что в Нефтиду вошла нефера.

Уста Нефтиды, обращенные в своду пирамиды, разверзлись и исторгли тихий, но оглушающий звон.

Ратлат закрыл уши руками, но звон уже успел наполнить его изнутри, стирая границы между Аст-Асар ге-до Ратлатом и Началом Воздуха.

– Пришел Пламень!
– гудели губы Идола.

– Пришла Вода!

***

ЧАСТЬ II

АСТ-АСЕТ. ЖАТВА

Ратлат

Ашт. Квадрат падаан-до

Запах смеха из-за стены согрел Аст-Асар Ратлата, проникнув в самую глубину грудной клетки стремительной и щемящей нежностью. Шагнул за сверкающие линии ифсе, Ратлат знал, что все дома, и это знание разительно отличалось от всех з н а н и й, когда-либо полученных им в школе и ситах.

С недавних пор холодный белый цвет стен акитэ обрел иной запах, иное звучание. Объемные картины, заботливо демонстрируемые истинным зрением Аст-Асар, больше не несли в себе безысходность и ощущение обреченности. Пустое, сколько Ратлат себя помнит, пространство наполнилось чем-то неуловимым. Смыслом?

Что это?
– задавал себе вопрос Ратлат, а тут же замолкал, усилием останавливая течение мысли, чтобы не спугнуть зыбкое и нечаянное счастье, поселившееся в прежде холодном пустом акитэ.

– Еще чего, логическая составляющая, да! И концептуальность еще, как же! Они издеваются, и ты вместе с ними! Какой вообще смысл войскам древних было пропускать фланговую атаку?! Кому понадобилась вообще эта имитация отступления по приему оса? Да, в итоге ударили сзади, да, лишили противника тройки лидеров, да, одновременно... Но! Но ведь каждый ребенок знает, что исход битвы был заранее предрешен, учитывая не только численность и вооружение, но и стратегическую подготовку наших войск! Правило иллинорской стратегии, впоследствии выведенное в качестве закона говорит, что изначально можно было отразить удар, и процентная погрешность потерь Аст-Асар при этом не приблизилась бы и к минимуму нижней фазы? Отступление, даже имитированное, это позор! И на мой взгляд, несколько спасенных жизней его не покрывают!

Довольная улыбка легко и неожиданно для самого Ратлата разгладила упрямую складку губ. Коин учит военную историю Ашт. Домашнее задание - сложный структурный анализ одной из основополагающих битв древности.

Мальчик сейчас входит в критическую фазу личности, предшествующую возрасту самостоятельности, и с завидным максимализмом в суждениях, во всем ищет смысл и высшую справедливость.

Насколько помнит сам Ратлат, прием оса был неважен для победы. У Ящео - противников Аст-Асар в битве у Аломеи на тот момент не было ни одного преимущества. Все, что ни сделали бы Аст-Асар, принесло бы победу. Почему именно оса? Да потому что так решил главнокомандующий. Велараар. Приказы не обсуждались. Чем руководствовался падаан Велараар, отец Ашт - над этим можно размышлять часами, но никогда не узнаешь истинного мотива. Всегда есть вероятность, - сейчас Ратлат это понимает, но молчит, ему интересно услышать размышления самого Коина. И еще интереснее, чтобы брату сейчас ответили...

В ответ брату звучит музыка. Ласковая, чарующая, обволакивающая нежной бархатной хрипотцой.

Каждый раз, как Ратлат слышит этот голос, кажется, что он на запрещенном прослушивании. Музыка на Ашт - под строгим запретам. Ведь музыка опасно влияет на умы, порабощает, внушает эмоции!

Эмоции необходимые тому, кто пропагандирует.

На Ашт запрещены художественные фильмы, все, кроме пропаганды. Пропаганды Кодекса: Устоев сынов Ашт. Музыкальный окрас сцен таких фильмов задевает самые глубокие струны души, мастерски внушая формирующемуся классу важность и глубину идеалов. Ратлату, еще не смотрящему души, но смотрящему мысли, как на ладони, видны приемы обработки, и он не желает в этом участвовать. А музыка вне контекста пропаганды - древняя, апокрифическая музыка Ашт, под строжайшим запретом. Впрочем, инопланетная музыка тоже.

Но почему в этой тихой, струящейся речи Ратлат слышит музыку?

– Смотри, - раздается ласковое.
– Ты видишь удар и отступление. Но взгляни изнутри. Вот, сейчас, мы приблизим, еще немного расширим... У вас очень талантливые художники, Коин, я в диком восторге! Взгляни! О, прогресс! Нет, ты только посмотри... на лица! Великий прогресс!! Невероятно! Что ты видишь?

– Ужас, - неуверенно вымолвил, наконец, Коин.
– Страх?

– Я думаю, дорогой, что целью вашего полководца была, в первую очередь, деморализация соперника. Ящео, уверенные в собственной победе, но! Застигнутые врасплох, были деморализованы, внезапной и одновременной гибелью вождей. Да уж... я бы запретила показывать такие картинки детям.

– Я не ребенок!
– упрямо пробурчал Коин, и Ратлат слышит: еще как ребенок и мне это нравится!

Ратлату не нужно заглядывать в китэ, чтобы видеть, как Коина легонько щелкнули по малиновому кончику носа, а может, поцеловали в него, слышно, как братишка засопел - то ли с досадой, то ли с тайным превосходством, ощущением победы.

Он крутит ей, как хочет, - хмурится ге-до Ратлат, но удивительно, даже парадоксально!
– ее мягкость, податливость, постоянные уступки, гибкость, наконец!
– все это каким-то чудесным образом делают ее броню нерушимой. Она неуязвима, и, похоже, сама получает удовольствие... от общения с Коином, с шестилетним мальчиком, от их совместных прогулок, от домашнего задания... отвсего! А еще она каким-то немыслимым Ратлату образом, без структурного, пространственного анализа, выхватывает самую суть происходящего, объясняя затем Коину смысл, и смысл этот озаряет все. Все, что происходит. Вообще все.

Ратлат вошел в китэ брата, две огненные шевелюры на мгновение ослепили, две пары глаз - голубые и желтые, засияли. В одних - искренний восторг, в других - радость и благодарность.

У нее белоснежная кожа. Не в цвет стен акитэ, но теплая и живая. Тонкий подбородок, сдержанная улыбка. Кажется, она боится улыбнуться шире, словно бьющий изнутри свет может просочиться наружу настолько, что поглотит ее саму и придется исчезнуть в его лучах.

Недоверие, испуг, боль, - все это исчезло из широко распахнутых желтых глаз в ту же оканде, когда впервые увидела Коина.

Мягкое покрывало огненных, как у Нефтиды Огня волос, неровными прядями спускается на хрупкие плечи.

Высокие, точеные скулы, тонкая изящная линия носа. Стрелы ресниц, тонкие дуги бровей - ее нельзя назвать канонической красавицей, в ней есть что-то совершенно апокрифичное, запретное.

Она красива красотой Идола.

Сегодня Трея в красном итарсе, и ниже точеного, чуть раздвоенного подбородка Ратлат старается не смотреть, но древние инстинкты берут верх. У ге-до Аст-Асар перехватывает дыхание от совершенства странной си-тэль. Почему-то не говорит, не признается из какого Дома Райо... Не хочет обратно? Учитывая, что она пережила, неудивительно! Но и Ратлат не хочет, чтобы си-тэль когда-нибудь уходила...