"Баламуты"

Юрка насмешливо хмыкнул:

– Ага, думаешь, я вроде этих психов, ничего не понимаю.

– Да что ты с ним разговариваешь?
– не выдержала Татьяна Петровна.
– Еще этот будет нервы трепать. Мясо ему не нравится. Я за него деньги плачу ... Да, в конце-то концов, для себя я что ли стараюсь? Вы же дня без мяса не проживете. Это мы с Настей можем манной кашей обойтись.

– А ты почему голубец не ешь?
– раздраженно спросила Татьяна Петровна Настю, которая с любопытством следила за происходящим.

– Я мясо есть не буду. Юрка не ест, и я не буду.

– Ты еще, козявка, обезьянничаешь!
– вышла из себя Татьяна Петровна.

– А ну-ка, ешь сейчас же. Только попробуй не съешь!

Настя надулась и стала ковырять вилкой голубец.

– Вот видишь? Это твои фокусы, - повернулась Татьяна Петровна к сыну. Недельку бы тебе жрать не давать, да посмотреть, как ты тогда заговорил бы.

– Погоди, погоди, мать?
– вмешался Сергей Дмитриевич.
– Надо разобраться.
– Так ты что, считаешь, что мы с матерью в чем-то виноваты?
– спросил отец.

Юрка не ответил, только еще усерднее стал мять в пальцах хлебный мякиш.

– Ну, хорошо, давай ешь, мы с мамой разберемся, - оценив ситуацию, решил закончить разговор Сергей Дмитриевич.

– Мясо есть не буду, - повторил Юрка.

– Вон из-за стола!
– взорвалась Татьяна Петровна.
– Я тебя накормлю. На одну картошку посажу. Просить будешь, ни куска мяса не получишь.

Юрка вылез из-за стола и пошел в свою комнату. Следом за ним, торопливо допив компот, упорхнула Настя.

– Вот негодяй! Надо же, до чего додумался!
– сказала Татьяна Петровна, когда они с мужем остались на кухне вдвоем.

– Но мясо-то действительно, того, таскают, - заметил Сергей Дмитриевич, расправляясь с голубцом и подкладывая в тарелку картошку.

– Не знаю, не интересовалась. Я знаю только, что вам жрать нужно готовить.

Татьяна Петровна ожесточенно водила посудной тряпкой по тарелкам. Она стояла у мойки спиной к Сергею Дмитриевичу, и лица ее он не видел, но по напряженной спине почти физически чувствовал то крайнее раздражение, в котором находилась Татьяна Петровна.

– Не принимай близко к сердцу, - попытался успокоить жену Сергей Дмитриевич.

– Ничего, есть захочет, поест!
– отозвалась она...

В этот день к инциденту с мясом больше не возвращались. Однако на следующий день история повторилась. Татьяна Петровна из оставшегося мяса приготовила тефтели с рисом и разогрела к ужину вчерашние голубцы. Юрка съел суп, съел макароны, а тефтели оставил нетронутыми.

– Опять фокусы?
– вскипела Татьяна Петровна.
– Та-ак, хорошо, - зловеще произнесла она, схватила тарелку и в сердцах вывалила в ведро для пищевых отходов.

– Нет тебе ничего!

И беспомощно всхлипнула. Юрка поспешно вышел из кухни. Сергей Дмитриевич, скорее по инерции жевал тефтели, потом бросил вилку и, отодвинув от себя тарелку, встал.

– Черт знает что!
– раздраженно проговорил Сергей Дмитриевич.
– Будь оно неладно это мясо.

– Что ж, прикажешь на базаре покупать? Так не накупишься. Пять рублей килограмм.

– Ну и что?
– Сергей Дмитриевич исподлобья посмотрел на жену.

– А ничего! Настоишься, да возьмешь кости. А здесь одна мякоть. И котлет накрутишь, и пожаришь, и первое приготовишь.

– Тань, мы сына воспитываем. И я рад, что у него есть уже идеалы, за которые он готов бороться.

– Идеалы - это хорошо, - усмехнулась Татьяна Петровна - Боюсь только, что он с ними в жизни горя нахлебается... Половина нашего дома мясо с мясокомбината ест. А у тех, кто тащит это мясо, тоже, может быть, были идеалы.

– Что ж мы теперь на подлецов равняться будем?
– сказал Сергей Дмитриевич.

И нервно забарабанил пальцами по столу. Потом встал и отошел к окну.

– Мясо уплывает с мясокомбината, а прилавки пустые, - зло сказал Сергей Дмитриевич.
– Нас обкрадывают и нам же продают...

Сергей Дмитриевич долго молчал, а потом сказал:

– Тань, ты знаешь, я тоже не хочу, чтоб мы ели это мясо.

Татьяна Петровна хорошо знала характер мужа и сочла за лучшее не возражать.

– А если не с мясокомбината?
– чуть помолчав, сказала она с досадой.
– Вон мясник Федька Гришин с шестого этажа на базаре работает и каждый день идет домой с набитыми сумками. А жена тайком продает мясо, которое он таскает, хорошим знакомым. От людей ничего не скроешь. Сама же не работает, а посмотри, сколько на ней золотых побрякушек навешано.

Сергей Дмитриевич резко повернулся, глаза его сузились, и горячо заговорил:

– Ну и сядет когда-нибудь твой Федька. Это, будь уверена... Нет уж, хорошо, когда совесть чиста. Мы спим спокойно, а Федьке по ночам кошмары снятся.

Золожив руки за спину, Сергей Дмитриевич заходил по кухне, как привык это делать на лекции, когда ему приходилось отвечать на вопросы студентов. Внезапно он остановился и, усмехнувшись, сказал:

– Пойду все же поговорю с парнем.

Юрка сидел за письменным столом, уткнувшись в книгу. Настя тихо возилась с куклами. Она усадила их в ряд на свой диванчик и кормила воображаемой кашей. Сергей Дмитриевич взял стул и сел рядом с сыном. Юрка продолжал читать. Некоторое время отец молча любовался сыном. Волосы чуть длиннее, чем им следовало было быть, но причесаны, и стрижка аккуратная. Глаза голубые, материны. Лицо тонкое, чистое, чуть бледновато, но это потому, что зима. Губы по-детски пухлые, но брови упрямо сведены над переносицей. "Характер мой", - отметил Сергей Дмитриевич и мягко спросил:

– Бунтуешь один или с Петькой?

Юрка снова покосился на отца и, не заметив иронии, буркнул:

– С Петькой.

– Ну, и как же вы с ним додумались до этого?

– Очень просто.

Юрка все еще ершился, но уже чувствовал в отце союзника и, когда полностью убедился в его доброжелательности, возбужденно заговорил:

– Пап, скажи, это хорошо хвастаться тем, что у тебя все есть, а у других нет?

– Отвратительно, - убежденно сказал Сергей Дмитриевич.
– И у кого же это все есть, а у кого нет?

– Ну, это я так, к примеру. Мы вчера поссорились с Аликом Панковым.
– У Панкова мать работает буфетчицей, и он почти каждый день носит в школу шоколадые конфеты и жрет на уроках.

– Выраженьица у тебя!
– недовольно заметал Сергей Дмитриевич.

– Ну, ест. Не вижу большой разницы. Девчонки его за это терпеть не могут.

– В общем, вам захотелось шоколных конфет, и вы на Алика в обиде, - засмеялся Сергей Дмитриевич.

– Пап, причем тут конфеты?
– обиделся Юрка.
– Если ты так...