Барин-Шабарин 4

Вот только, как и во все времена бывало, земля русская полнится своими Кулибиными и Левшами. Порой, если человек способен к свершениям, достаточно только сильно хотеть, можно освоить и целую науку, даже если о ней раньше и не знал. Вот таким человеком и был Фёдор Алексеевич Семёнов.

Строго говоря, никто не называл его изобретателем. Изготовлением оптических приборов помещик Семёнов увлёкся благодаря другому своему увлечению — астрономии. О Семёнове говорили, как о чудаке, который спускает немало денег на то, чтобы часами смотреть на звёзды. Мол, хозяйством никак не занимается, живёт чуть ли не впроголодь, но всё тратит на зрительные трубы. Дела, конечно, обстояли не совсем так, но с устройством поместья ему можно было бы действительно и помочь.

Вот такой человек и нужен мне, тот, кто живёт не для заполнения живота своего, а во имя идеи. Только такие люди не станут довольствоваться уже имеющимся, а будут стараться сделать что-то своё, не похожее на прежде изобретённое. Чудаки двигают нашу цивилизацию. Чудак был Тесла, чудил Ломоносов, да и многие великие.

Я не знаю, есть ли сейчас в английской или во французской армиях оптические приборы. Подозреваю, что нет, хотя к пониманию о возможностях стрельбы с помощью оптики должно всё приходить с появлением оружия, способного бить далеко и точно. Такое оружие сейчас массово появляется в Англии и Франции. Но и у нас три такие винтовки есть! У меня, вернее.

— Позволите? — несколько шутливо спросил я у Семёнова, перехватывая у Тараса заряженную винтовку.

— Безусловно, — ответил Семёнов.

Конечно же, винтовки с оптикой уже пристреливались, были и доработки, так что не в первый раз это оружие извергает из нарезного ствола пулю. Но в первый раз это сделаю именно я. Только кое-что нужно учитывать, когда прицеливаешься ружьем с пулей Минье — она может даже выпасть, если направить ствол вниз. Потому стрелять сверху крайне проблематично. Но в остальном…

— Бах! — ружьё ощутимо лягнуло меня в плечо.

— Надо же, вы попали в мишень! — восхитился Семёнов, наблюдая результат моего выстрела в зрительную трубу.

Произведя ещё четыре выстрела, я даже мысленно посочувствовал всем, кто будет отрабатывать обращение с такой винтовкой. Возможно, даже стоило бы соболезновать самому себе. Наверняка и мне придётся стрелять, и неоднократно, из такого оружия. А плечо ныло уже сейчас.

Однако есть результат. Я стрелял на шестьсот пятьдесят шагов, то есть примерно на пятьсот пятьдесят метров, и пусть и не в «в яблочко», но в мишень попал. А в бою такой результат сегодня — это колоссальное преимущество. Даже с учётом того, что оптика оставляет желать лучшего, и приближение не более чем трёхкратное, более того, подкручивать чёткость изображения не получается, а нужно сразу определять расстояние до цели. Это задачи решаемые для хорошего стрелка.

Тренировки последние два месяца происходили дважды в день. Патронов получилось произвести больше двадцати тысяч штук, благодаря тому, что на Луганском заводе открыли дополнительный цех — более чем достаточно. Однако после двухмесячных тренировок я направил срочное письмо в Луганск, пусть хоть ещё тысячу-полторы патронов пришлют. Удручающий расход, когда необходимо учить стрелять и из револьвера, и с нарезного оружия. Тут парой десятков патронов не обходилось.

Мне пришлось произвести серьёзный отсев среди своих же дружинников. Говорят, можно и зайца научить курить — может быть, но чемпионом сигаретным зайцу не быть. В общем, вывезти деревню из мужика было сложно — как и выбить принцип рукопашного боя, который можно было бы назвать «Эх, размахнись, рука!». Так что из предполагаемого полка получилась лишь только рота, собранная, в основном, из казаков. Но лучше меньшее количество, но лучшее качество.

Благодаря участию Мирского получилось связаться с наказным атаманом войска Донского, Михаилом Григорьевичем Хомутовым. Однако даже после участия Хомутова, ко мне в роту прибыли лишь обедневшие казаки или откровенный молодняк. Потому нельзя сказать, что собралась тут убер-команда, готовая покорять мир.

Часто, часто я хлопал себя дланью об чело и отворачивался на минутку, чтобы потом снова и снова объяснять, казалось бы, очевидные вещи.

Вместе с тем, лепить бойца из молодого намного проще, чем переучивать опытного воина. Впрочем, казачество умело воевать по-разному, и часто это делало без белых перчаток. А целью нашей и будет то, что сейчас могли бы назвать «подлой войной». К ней противник не готов, потому есть много возможностей.

Разве это все в моем рабочем дне? Общение с издателем, тренировка… Иные бросили бы все дела да пошли бы уже любить жену, но не я, и не сегодня.

Совещание при губернаторе Екатеринославской губернии Андрее Яковлевиче Фабре было инициировано не мной, а самим хозяином. Это бывало нечасто — или же не бывало вовсе. И причина лишь в том, что никто не хочет видеть вице-губернатора Климова и что-то при нём обсуждать. Поэтому и выходило всё долго — чаще всего вопросы решались кулуарно или тет-а-тет. Но я скоро уезжаю, а дел начал — воз и маленькую тележку. Вот и опасается Андрей Яковлевич, что все прахом пойдет без меня.

Я же так увлёкся тренировкой, что даже не имел возможности переодеться, а настало время идти на это необычное общее совещание. Чувствовал я себя при этом, конечно, некомфортно, но и опаздывать, тем более игнорировать такое собрание было никак нельзя.

— Нам всем нужно обсудить, как и что делать в ближайшие полгода, — начинал совещание Фабр.

Дело в том, что в какой-то момент губернатор просто перестал отслеживать ситуацию с планом развития Екатеринославской губернии. Получалась такая парадоксальная ситуация, при которой я определял одно-два направления для губернатора, чтобы он мог сконцентрироваться на чём-то конкретном. Ну а все остальное контролировалось уже мной.

— Вот, господа, кроме всех многих обязательств, я на себя беру строительство в городе, дорогу на Павлодар, устройство суконных мануфактур, как и сальных… — начал распределение обязанностей губернатор.

Конечно, это не значит, что Андрей Яковлевич будет лично управлять всеми этими предприятиями. Он просто будет контролировать их работу, периодически проверять документацию.

Ещё недавно такой проблемы не было, потому что всеми этими делами занимался я, лишь периодически подключая Мирского или даже своего управляющего Емельяна Даниловича, если он приезжал в Екатеринослав по делам поместья. Емеля оказался молодцом — обучался, развивался, всё схватывал при должном пояснении да и сам немало понимал без моего внушения.

И этот контроль был более психологической, мотивационной мерой. Ведь даже не так важно разобраться во всей отчётности, сколько показать, что контроль существует. Таким образом и бумаги управляющие держат в порядке, и воровство минимальное, или вовсе боятся что-либо украсть. В общем, для острастки.

— На какой же срок вы, Алексей Петрович, намерены отправиться на войну? — недовольным голосом спрашивал губернатор. — Заварили тут кашу, а сами уходите?

— Это уже как вы поможете договориться мне с князем Паскевичем, ваше превосходительство. Хотел бы вернуться к сентябрю, — отвечал я.

— А! Что к сентябрю. Венгров разобьют намного быстрее. Вы, господин Шабарин, не успеете даже присоединиться к русским войскам, как они уже будут в Будапеште, — бурчал Климов.

— Господин Климов, а вы что же, долго ли будете числиться вице-губернатором и ничего не делать — или всё же покажете, что не зря получаете свой оклад? — резко спросил я.

Да, не по чину мне спрашивать с вице-губернатора, статского советника, между прочим. Но ведь и он уже вообще обнаглел. Ходит важным павлином, показывается на публике, что присутствует и что-то там делает, но хоть бы взял какой-нибудь проект и попробовал его осуществить.