Барин-Шабарин 7

В будущем много разговоров о фашизме, нацизме. Но именно здесь и сейчас, в этом времени, имеют место быть все эти идеологии. Ведь темнокожие люди в современном понимании — и не люди вовсе. Русские — вроде бы европейцы, но такие себе, явно не дотягивающие до великих европейских наций. Я уже не говорю о турках, которые уже долгое время для европейцев были расходным материалом. Это как пустить в бой сперва свору собак в надежде, что у противника закончатся патроны, отстреливая животных.

Грубо? А в реальности — это ещё намного грубее, циничнее и, в моём понимании, преступнее. Так что нацизм имеет серьёзную базу, что возникла задолго до того, как окончательно оформилась звериная идеология превосходства рас и родился Зверь.

Два дня пронеслись, будто прошло несколько часов. Я занимался организационными вопросами, собирал разведывательные данные, во многом через наблюдение за противником. Моих бойцов не учитывали в системе обороны, нам не определяли участок, поэтому были ещё сложности и трудности с тем, чтобы как-то занять большинство солдат и офицеров.

Севастополь по нынешним меркам не такой уж маленький город. Но особенно с приходом моего корпуса он стал уже слишком густонаселённым. И даже для того, чтобы организовать учебный и тренировочный процесс, стоило сильно напрячься из-за нехватки пространства.

С Корниловым я встретился единожды. И встреча эта была официальной, вынужденной. Вице-адмирал Корнилов потребовал предоставить данные по наличию у меня штуцеров, особенно с оптическими прицелами. Среди русских офицеров, да и среди солдат уже ходили байки, которые можно было бы издавать небольшой книжкой под названием: «Как барин Шабарин англичан и французов бивал, да при этом вино попивал».

Признаться, кое-какие байки о деятельности моего полка распространялись моими же бойцами. Я создавал себе образ непримиримого мстителя, командира, который совершает наиболее дерзкие операции и неизменно выходит из них победителем.

Своего рода такой супергерой. Кому, как не мне, человеку из будущего, понимать, насколько важно бывает общественное мнение. Даже сильные мира сего зачастую вынуждены поступать не в соответствии со своим разумением, а так, чтобы не противоречить общественному мнению.

Да, в этом мире не станут прислушиваться к мнению солдата, а голос какого-нибудь высокопоставленного вельможи, уж тем более венценосной особы, может звучать даже вопреки мнению абсолютного большинства. Но даже сейчас сложно назвать злом то, что всеми воспринимается как добро.

Так что… Будем создавать этот образ, и не только словами, но и, в большей степени, делами.

Глава 8

Не только и не столько приходилось отдыхать и веселиться. Лишь один вечер, даже не ночь. А вот ночью, когда все офицеры и редкие знатные жители города после приема разошлись по домам, я продолжил работу.

Лично инспектировал разведгруппы, которые отправлялись на поиск информации о противнике. Мы определяли маршруты, согласовывали легенды. У меня были даже пять женщин, которые обучены разведке, ну и постоять за себя могли. Так что с легендами получалось вполне споро.

Эта война, по крайней мере, для наших противников, еще не заимела женское лицо. Это мы привлекаем женщин. Сестры милосердия, медицинские сестры, есть прачки, есть стряпухи-повара. Вот и диверсантки-разведчицы в наличии.

И нет, я не считаю это злом. Для Отечества же стараемся. Если есть возможность обмануть врага, используя для прикрытия женщину… Я это сделаю. И плевать на всех, кто осудит. Если узнает, конечно, так как наличие в полку женщин скрывается, насколько это возможно.

Информация — это наше все. Без наличия выверенных разведданных нельзя планировать операции. Тем более, что права на ошибку у меня нет. Может кому-то ошибку простят, или же спорный результат сочтут за хороший. От меня ждут чуть ли не шоу. И я должен его дать, чтобы окончательно уверить и своих и противников в том, что там где я, там победа!

Так что только на четвертый день пребывания в Севастополе, мне довелось-таки выйти на передовую и посмотреть на картечницу Лукашова в действии. Случились сложности с ротацией на позициях обороны в связи с тем, что в город прибыл наследник Российского престола. Сняли два полка, на их место поставили три батальона, не полных причем, получалась почти что брешь. И вообще полетела только-только ставшая налаживаться система обороны.

Ударь враг в этот момент, то имел бы… Да никаких шансов он бы не имел, потому что мой корпус заступил на один из участков обороны и… Спровоцировал врага.

— Тра-та-та, — стрекотала картечница.

До нельзя сосредоточенный и серьёзный Лукашов сам крутил рычаг, вращая стволы первого прототипа русского пулемёта.

Два эскадрона казаков, входивших в мой корпус, вышли за пределы наших оборонительных укреплений и неожиданно для врага, атаковали ближайшие вражеские укрепления. Казаки подскакали, постреляли, накидали гранат, убежали. За ними погоня, а тут… Причем сразу сотня стрелков была готова прикрывать, но это не понадобилось.

— Отходят! — сообщил Тарас, так же, как и я, смотрящий в бинокль за действиями противника.

Зуавы, эти темнокожие французы, именно их послали преследовать наглых казаков, ну и провести заодно разведку боем, прошупать на одном участке нашу оборону. Мне стоило немалых трудов убедить командование дать возможность испытать картечницу Лукашова именно в боевых условиях.

И в тот момент, когда русские солдаты и офицеры, контролирующие ближайшие участки обороны, с напряжением ожидали ускорения французской атаки, направляя в основном гладкоствольное оружие в сторону врага, картечница уже работала.

Она, вернее сразу три пулемета била ненамного, но всё же дальше, чем те ружья, которыми были вооружены русские солдаты. Учитывая то, насколько выходила плотность огня сразу трёх работающих картечниц, прямо сейчас мы заменили два стрелковых батальона.

Я знал, что в иной реальности картечница Гатлинга могла выдавать до тысячи выстрелов в минуту. Подобного результата мы добиться пока не смогли, но и те шестьсот выстрелов — это стена перед наступающими порядками противника. И сейчас противник, начиная наступление узким фронтом, колоннами, получил неприемлемый урон и откатился.

И вот честно… Лучше бы наступали светлокожие французы. Неприятно как-то устраивать геноцид зуавам, будто я злостный расист. Но, ведь вынудили.

— Мда! — многозначительно произнёс Владимир Алексеевич Корнилов.

Несмотря на ажиотаж, связанный с приездом наследника Российского престола, ну после уговоров Нахимова, начальник штаба Черноморского флота нашел время и пришел посмотреть. Он скептически отнёсся ко всем моим новинкам, может быть, кроме пушек, которые уже не столь новинка, а испробованы в бою. И теперь вице-адмирал, пришедший на участок, где планировалась атака противника, пребывал в задумчивости.