Баронесса. Эхо забытой цивилизации

На нём были только нижние брюки — брэ, и я постоянно соприкасалась с его раскаленной, чуть вспотевшей кожей своими руками.

Я прекрасно понимала, чего он хочет. Но и сама... чувствовала себя животным, разрываясь между желанием бороться и отдаться, стремясь узнать, каково это — когда хочется самой, когда всё тело горит, когда хочется целовать в ответ, зная, что мужчина рядом сделает всё идеально.

От желания я стиснула зубы, стараясь дышать бесшумно, когда рука герцога спустилась ниже, поднимая юбку и касаясь обнажённого бедра.

Зашипев, я вцепилась в его руку, пытаясь убрать её.

— Не трогайте меня, — прохрипела я.

— Буду. Я буду тебя трогать, Талира. Ты моя, только моя. Я убью его, сделаю тебя вдовой... Как только он посмел… — мои слова, казалось, совсем не волновали мужчину, будто он пришёл сюда уже настроенный, будто накрутил себя. Он целовал меня в шею, в ключицы, в уши, а рука шарила по моему обнажённому бедру, пока я пыталась хоть как-то взять себя в руки.

Убью его…Убью?!

— О чём вы? Не сходите с ума! Это была случайность, я сама не должна была влезать… — я пыталась заговорить, повернувшись к нему, но стоило мне это сделать, как его губы тут же накрыли мои.

Я замычала, хотя в груди от этого прикосновения сразу стало тяжело. Жаркий спазм в теле усилился, когда Теоден Дрейгорн раскрыл мои губы, касаясь моего языка своим. Он целовал жадно, почти кусая, его рука теперь накрыла мои обнажённые ягодицы, прижимая к себе.

— Я убью его, Талира, птичка моя. За то, что прикоснулся к тебе, — он оторвался от моих губ, давая мне возможность сделать жадный глоток воздуха. — Мои люди должны были наблюдать за ним каждую секунду, он не должен был к тебе подобраться. Скажи, что ты моя, Талира. Пожалуйста, — почти с мольбой произнёс он, смотря мне в глаза. — Даже если ты беременна...

— Что?! — до меня наконец дошёл смысл его безумного бормотания. Я упёрлась ладонями в его грудь, пытаясь сдвинуть мужчину с места, но это было всё равно, что пытаться сдвинуть скалу. — Я не беременна! Он не трогал меня!

Герцог замер, его глаза метались по моему лицу, пытаясь прочитать, говорю ли я правду. Но, не найдя там ничего, кроме праведного возмущения, он закрыл глаза и тихо рассмеялся — отвратительно привлекательным, низким смехом.

— Проклятье, — выругался он, а затем перенёс руку с моего бедра на лицо, удерживая меня на месте, пока вновь целовал — на этот раз нежно, осторожно, медленно. Его губы нежили мои, а шершавые пальцы ласково проводили по коже, большим пальцем поглаживая мою челюсть. — Ты только что спасла ему жизнь.

Я позволила себе насладиться ещё одним медленным, нежным поцелуем, прежде чем решительно отодвинуться.

— Нет, — короткий разговор немного вернул мне здравый смысл, напомнив о последних днях. — Опустите меня. Что вы здесь делаете? И, что важнее, ваши слова про убийство — это настоящее безумие.

Он послушался — перестал целовать, но его взгляд остался прикован ко мне. Лежа на подушке рядом, он сократил расстояние между нами до считанных сантиметров. Его рука всё так же скользила по моему лицу, словно боясь потерять контакт.

— Ты злишься на меня? За то, что я подрался с Кайросом?

Не только и не столько за это. И хотя мне было неловко говорить подобное, я решила не молчать. Так как сама ненавидела, когда люди умалчивали то, что у них на душе.

— Я не понимаю вас. То, что вы говорили в прошлый раз… а затем вы сделали вид, что почти не знаете меня. Публично поругались с Кайросом, прекрасно зная, что именно я отвечаю за делегацию и общую безопасность! Зная, что от этого зависит отношение короля ко мне! — По мере того как я говорила, обида и злость снова всплывали наружу. — И после этого вы просто приходите ночью, как ни в чём не бывало, не спросив разрешения, и ещё угрожаете убить моего мужа!

Герцог молчал, пока я изливала ему всё, что накопилось. Это были одни из самых напряжённых дней в моей жизни, дни, когда мне как никогда была нужна поддержка.

Но от Теодена Дрейгорна я её не видела. Наоборот, его присутствие вытягивало из меня силы, энергию, заставляло волноваться.

— Прости меня, птичка. Ты бы первая возненавидела меня, если бы я не сделал этого. Кто бы тогда поверил, что эти достижения принадлежат тебе? Все бы говорили, что Синяя Трясина построена с поддержки герцога Дрейгорна.

Он был прав. Треклятый Урго, он был прав! Но почему он не мог сказать мне об этом заранее? Почему не объяснил, что его поведение — лишь маска? Это ранило меня. Каждый день в Синей Трясине, когда я смотрела на него, вспоминая его прикосновения, его слова, его поцелуи, а он, казалось, полностью забыл о моём существовании.

Исключением была та единственная драка с Кайросом.

— Не хочешь прощать? — он придвинулся ближе, желая поцеловать меня, но я отвернулась, невольно отвечая на его вопрос. Сердце билось как безумное. Мы были одни, почти обнажённые, в замке Его Светлости, в комнате, которая, казалось, была лучшей в этом замке.

Здесь даже были стеклянные окна — купленные в Синей Трясине через каких-то посредников.

— Талира… — его голос стал шёпотом, но, увидев, что я не поворачиваюсь, он силой развернул моё лицо к себе. Мужские губы коснулись моих — мягко, глубоко, нежно. — Мысль о том, что ты принадлежишь другому, убивает меня…

Большая, шершавая ладонь вновь легла на мои ягодицы.

А я…

Зло ответила на его поцелуй, срывая на нём всю свою обиду и накопившиеся нервы.

Теоден Дрейгорн хмыкнул — довольный, возбуждённый — и вернул мне поцелуй с такой же страстью.

— Скажи, что ты моя. Назови меня по имени, — умолял он между поцелуями, поглаживая мои рёбра, вызывая табун мурашек.

Невольно тихо простонала, и он воспользовался этим, чтобы спустить тонкую рубашку с моего плеча, слегка порвав ткань — от этого моя небольшая левая грудь оказалась полностью обнажённой.

Глухо выдохнув, он впился в неё губами, обхватывая вершину языком, вызывая у меня жалкий, хриплый всхлип.

— Скажи, Талира. Назови меня по имени. «Тео»!

Я почти не слышала его слов, вцепившись в его голову, которая оказалась на уровне моей груди. Едва справлялась с дыханием.

— Скажи это!

— Тео…

От этого слова он будто обезумел. В мгновение он стянул с себя брэ, мою разорванную сорочку опустил до талии и приподнял с другой стороны. Его движения были резкими, нервными, будто он не хотел терять ни единой секунды.

Момент, когда мы соприкоснулись обнаженными телами был словно удар молнии. Его рука крепко держала меня за затылок, он пытался управлять мной, но я не поддавалась — сама тянулась к его шее, подбородку, целовала, когда удавалось. Агрессивно, настойчиво. Боролась за главенство каждый раз, когда наши губы встречались.