Башня времен. Заброска в советское детство

Жека был уверен, что Вор Велосипедов будет пучить глаза в притворном удивлении и их с Воробьём не узнавать, но цыганский человек удивил его самого.

— Э, чего сюда пришёл? — закричал он, размахивая руками, как будто отгонял стаю мух. — Я ваш лайба назад привёз, туда, где мы поляна сидели. Долго ехал: цепь спадал — делал, колесо спускал — делал. Доехал — нет никого.

Говорил он отчего-то на ломаном языке, хотя до этого речь его была вроде бы вполне обычная.

— Где вас искать, не знал, — продолжал цыганский кривоногий человек свой проникновенный рассказ. — Я там его дерево поставил. Сюда домой забирать нельзя, боялся, скажут: украл. Если цыган, сразу — украл.

В его глазах было столько правды и незаслуженной обиды, что Жека на какую-то секунду чуть ему не поверил. А Воробей после слов «Иди, смотри, он там дерево стоит» уже порывался бежать обратно на поляну.

Жека тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Не надо нам тут придумывать, — твёрдо сказал он. — Взяли — так верните. Мы никому ничего не расскажем.

— Э, не говори так, — обиделся цыганский человек. — Я же сказал: иди там забирай, он поляна дерево стоит. Как цыган, так сразу украл!

Лицо его с выпученными глазами, и до этого не особенно милое, приобрело совсем неприятный вид. На мужике была белая футболка, и густые курчавые волосы лезли из-под неё, будто лапки насекомых. Да, цыганский этот человек мало походил на романтического цыгана Будулая, что добирался несколько серий, чтобы воссоединиться где-то в сельской местности с актрисой Кларой Лучко, преодолевая всякие опасные козни от лысого страшноватого чувака, которого ещё в войну завербовали немцы и тогда же лечили током от заикания, а он мучительно кричал на этих процедурах: «К-К-К-Кротов!» Но Будулай на самом деле был и не цыган, а бородатый актёр по фамилии Волонтир, он ещё сыграл возрастного десантника в крутейшем фильме «В зоне особого внимания», про армейские учения. Жека помнил, как обсуждали с друзьями, победят ли Будулай-Волонтир на пару с лейтенантом Тарасовым лесного американца Рэмбо. Решили, что конечно победят — если не силой, то смекалкой и какой-нибудь военной хитростью.

А цыганского неприятного человека победить хитростью было трудно. У него была своя простая хитрость, он её придерживался. Позиция эта была понятной, и что-то ей противопоставить оказалось делом непростым. Спор, к тому же, скатывался в повышенные тона.

— Велосипед этот — не его, — сообщил тогда Жека страшным голосом. — Это велик его старшего брата. А брат — в милиции работает.

Цыганского человека Вора Велосипедова эта информация особенно не впечатлила. Он продолжал твердить своё: «Привёз, дерево оставил».

— А папа у него — зам районного прокурора, — добавил Жека, подумав: «Гулять так гулять!»

Но кривоного собеседника оказалось не пронять и работниками прокуратуры. Он сердито блымал глазами, стоял нерушимо на своём и был теперь похож на злодея из индийского кино.

— А у меня дядя в КГБ, — швырнул Жека на стол последний несуществующий козырь.

Дядя у него был не то чтобы из КГБ — он сам был КГБ: Капустин Григорий Богданович. Работал, правда, сторожем на овощебазе.

Всесильное КГБ, однако, как и в недавнем деле с инженером Барановым, не помогло и в случае человека цыганской национальности. Волосатый жучила отмахнулся от Жекиного строгого взгляда:

— Ай, надоел! Там ваш лайба, дерево стоит, иди скорее забирай! Кто-то возьмёт, я буду виноват, да? Как цыган, так сразу украл!

Друг Воробей топтался рядом, насупленный и растерянный. Жека осмотрелся в раздумье. Через два двора возвышался над другими шикарный домище из красного кирпича, и это навело Жеку на мысль.

— Мы сейчас к барону вашему пойдём! — отчаянно заявил Жека.

— Да идите, — развёл лапами Вор Велосипедов.

— Пойдём-пойдём, — заверил его Жека, и они пошагали дальше по улице.

Вор Велосипедов за их спинами пошаркал к себе в калитку.

Друзья прошли вдоль забора высокого дома. Кованые ворота, увитые металлической листвой и такими же виноградными гроздьями, можно было отправлять на выставку кузнечного мастерства. Жека нерешительно остановился, потом подошёл и забарабанил кулаком в железо:

— Хозяин!

За воротами зазвенела цепь, и две собачищи не залаяли, а прямо-таки взревели медведями. Потом где-то в стороне хлопнула дверь.

Другая дверь, железная, что была рядом с воротами, приоткрылась сантиметров на десять.

— Чего хочиш, малчик? — спросила из щели голова, смуглая, в морщинах и седая.

— Мы к барону, — сказал Жека голове. — Позовите, пожалуйста, барона.

— Нету барона, — развёл бровями обладатель головы, низенький цыганский дедок, — уехал барона.

— А когда будет?

— Нескоро будет. Неделя будет. Два неделя будет.

У Жеки мелькнула мысль, что хитрый дед и есть цыганский барон, просто избегает он таким вот образом ненужной ему суеты. Но это было вряд ли. В любом случае, ни помощи, ни справедливости искать здесь не приходилось.

Вообще искать здесь было нечего, и делать было тоже нечего. Эти люди были не такие, как сам Жека и все, кого он знал, они были совсем другие. Просто какая-то чужая цивилизация.

Хорошо же, подумал Жека пока ещё неопределённо, но уже кое-что предполагая.

Они развернулись и ушли.

Глава 12

Воробей летел к поляне едва ли не бегом, своей отчаянной надеждой он немного заразил и Жеку. И когда впереди издали что-то заблестело, они рванули туда со всех ног. Неужели?! Но нет, это просто вода серебрилась в пруду, пускала свои глупые блики сквозь стволы ив и берёз.

Поляна встретила их бездушной пустотой.

— Я домой не пойду, — проговорил Воробей убитым голосом.

Они побрели куда глаза глядят, в другую от дома в сторону. Забирать свой велосипед с лодочной станции Жека не стал. Солнце держало свой путь к дальним холмам, день клонился к вечеру.

Воробей совсем пригорюнился. Он шёл, загребая сандалиями пыль, полностью погрузившись в невесёлые думы. Когда тропинку перебежала крупная зелёная ящерица, он не погнался, а только цыкнул на неё зубом. Потом, когда проходили мимо высокой старой акации, он сорвал с низкой ветви её зелёный плод, маленький продолговатый стручок, сделал из него пищик и теперь напискивал что-то очень печальное.

— Не ссы, братан, прорвёмся, — попытался Жека внести бодрости в обстановку.

Ему уже пришла в голову одна идея, и теперь он её всесторонне обдумывал.

Носы защекотал вкусный навязчивый запах, и друзья обнаружили себя у серой блочной стены. Стена была им знакома, это была стена хлебозавода. И друзья знали, где через неё можно перелезть. По заросшей сорняками изнанке хлебозаводского двора они прошли вдоль высоченного здания цеха. В одном из его изгибов имелось небольшое окно непонятного назначения. Оно было открыто, оттуда валил густой пар, а вокруг витал бесподобный запах. Жека много раз залезал сюда с пацанами, но хлеб никогда сам не выпрашивал — не мог, стеснялся. Вот и сейчас голову в окно сунул Воробей. Его простодушная морда подходила для этого, пожалуй, действительно лучше, к тому же сейчас она была такой грустной, что без слёз не взглянешь.