Башня времен. Заброска в советское детство

Но Вор Велосипедов Жеку как будто не услышал.

— В сарае замкну… На цепь посажу… — уже не говорил, а шипел цыганский человек.

Цыганский человек не говорил, а шипел, и во взгляде его проскакивало что-то не очень вменяемое. Жека почувствовал, как по спине у него побежали холодные мурашки. Вроде бы всё продумано и должно сработать, но… А ну как окажется, что их с Воробьём оппонент просто безголовый идиот, и никакая логика, никакие доводы и мысли о последствиях ему не интересны. Вот заграбастает сейчас Жеку, уволочёт во двор, и что тогда? При такой разнице в силе и в весе никакое самбо Жеку не спасёт. Те, кто смотрит на них поверх заборов да таскает вдоль дороги старые ветки, мешать не станут, они, может, и сами такие же. И он, большой Жека, затеяв вот это всё, через небольшое время — он это уже ясно ощущал — улетит отсюда, а Жека маленький обнаружит себя в цыганском страшном сарае. А Воробью придётся бежать домой и всё рассказывать взрослым. А его и Жекиному отцам, что сидят сейчас преспокойно по домам, смотрят по телеку передачу «Футбольное обозрение» или какой-нибудь фильм без перерыва на рекламу и только ворчат о том, что малолетний оболтус совсем обнаглел гулять так допоздна, нужно будет метаться по соседям, собирать людей и отправляться на ночь глядя на разборки с цыганами. Или они, и правда, пойдут сразу в милицию? Но батя Воробья, кажется, в молодости отсидел, милицию он не любил. Как бы то ни было, что у них тут получится и как оно всё сложится, бог весть.

Да уж, хороший может выйти подарок от благодарного потомка, такое завертеть. Уж лучше бы несчастный этот велосипед оставался там, где он теперь, пропади он пропадом.

Но отступать, в любом случае, было уже поздно. И было нужно, наоборот, наступать. А наступали сейчас как раз на Жеку.

— Да я тебя… — бормотал цыганский человек, вращая выпученными безумными глазами. Он протягивал к Жеке толстую руку с волосатыми пальцами и волосатым всем остальным, и Жека, отпихивая её, отходил, пятился в глубь улицы.

Что я знаю о цыганах, лихорадочно рассуждал Жека — из того, что может сейчас помочь?

Ну, в конце восьмидесятых, а скорее уже году в девяностом цыганки продавали на рынке импортные жвачки «Дональд» и «Турбо». Кроме самой жвачки, которую можно было надувать большим пузырём, там были вкладыши, цветные картинки — то, чего очень не хватало в советском детстве. На вкладышах от «Дональда» изображались диснеевские утки и другие мультяшные звери, «Турбо» была покруче, из неё добывались аккуратно сложенные и шибающие синтетической дыней глянцевые бумажки, откуда на непривычного советского ребёнка смотрели разноцветные гоночные автомобили. Редкий ребёнок вкладыши эти не коллекционировал. «Дональд» стоил один рубль, «Турбо» — рубль пятьдесят, и родительские деньги текли через детей к цыганам и им подобным безбрежным и неиссякаемым потоком. Сладкие эти резинки за границей стоили смешные копейки, в страну попадали контрабандой, и навар от них наверняка был такой, что никаким наркоторговцам не снилось. Не то чтобы Жека сейчас заглядывал в чужие карманы, просто за страну было обидно.

Наркотой цыгане плотно промышляли уже в девяностые. Нет, может, они умудрялись заниматься этим и в не совсем позднем СССР (то есть вот прямо теперь, подумал Жека), но отыскать в то время ширяющихся ребят надо было сильно постараться.

Все эти соображения пронеслись у Жеки в голове за секунды. Чем это всё могло помочь в общении с недобрым цыганским человеком и его волосатыми лапами? Да мало чем, на самом деле.

Что ещё? Ещё в людных местах Жекиного города цыганские тётки, шурша цветными своими юбками и позвякивая широкими серьгами, обирали доверчивых прохожих. Обирали раньше, обирают и сейчас. К Жеке со своим «А можно у вас спросить?» они цеплялись регулярно — в те давние времена, когда он был молод и не то чтобы сильно уверен в себе. А неуверенность темноволосые эти женщины чувствуют, как акулы кровь, за километры. Но Жека не разговаривал с ними — помнил, как, будучи ещё старшеклассником, посмотрел в сутолоке у ларька с беляшами фокус «И пусть все твои беды и горести пропадут вот так же». Тогда его трёхрублёвая зелёная бумажка дематериализовалась в умелой руке очень технично. Через время цыганки приставать к Жеке перестали: скользили взглядом и оценивали как негодного к обработке.

Многие верят, что эти тётки применяют в своём нехорошем занятии гипноз. А один знакомый рассказывал Жеке, что как-то под этот самый гипноз попал: заговорил с цыганкой и, что называется, поплыл, а через какое-то время обнаружил себя бредущим куда-то по тротуару без копейки в кармане. Парняга тот, вроде бы, всегда отличался рациональным взглядом на мир, работал программистом. (В том, что «программист» и «рациональный взгляд на мир» понятия далеко не всегда синонимические, Жека тоже потом убедился). Сколько увели у того знакомого, Жека не помнил, вряд ли много, тот был вечно на мели.

И эти мысли промелькнули в Жекиной голове, и толку от них тоже было немного.

Вор Велосипедов всё так же надвигался, и осмысленности в его взгляде не прибавилось. Душить Жеку и отрывать ему голову прямо здесь он, судя по всему, передумал, но бежать за великом явно не собирался. Висел над крышами узкий серп луны, застыли над заборами любопытные головы, в кустах шуршали кошки или собаки, а может, были то ежи. Где-то далеко проехали на мотоцикле. Позади — Жека оглянулся на миг посмотреть, какой-то дедок в старом пиджаке укладывал ветки в большую кучу, видимо, для костра, рядом сновали в темноте детские фигурки.

Что ещё, подумал Жека, какие соображения могли здесь помочь?

Кто такие цыгане? Потомки каких-то прикочевавших из Индии народностей. Но не это важно. А важно то, что… Жека почувствовал, что верная мысль рядом, и оттолкнул протянувшуюся лохматую руку даже в некотором как бы раздражении — да не отвлекай, мол. Идея вертелась совсем близко, но её ещё нужно было ухватить. Кто такие цыгане по своей сути? Здесь, в этих местах, как, собственно, и во всех других, они, что называется, национальное меньшинство. Селятся отдельно и репутацию имеют не самую положительную. Их не любят и побаиваются.

Их побаиваются…

Тут Жека почувствовал, что идея наконец им уловлена и осознана. Идея то была неоднозначная, жёсткая на ощупь и горьковатая на вкус. Нехорошая это была идея, некрасивая. Можно даже сказать, с душком. Но сейчас только такая и могла здесь помочь.

Они — меньшинство, но их же и побаиваются.

Надо сделать так, чтобы сегодня боялись здесь они.

Глава 14

Надо было заставить противника испугаться.

И сделать это в теперешнем Жекином положении можно было только словами.

— Тихо! — выкрикнул Жека, в который раз уворачиваясь от хватающей его руки. — Сюда придут люди.

— Чего? — приостановился Вор Велосипедов, удивлённый неожиданным поворотом их, если это можно было так назвать, разговора.

Жека отступил на полшага и уперся подошвой в большой камень. Позади шевельнулась узкая заросль бурьянов, дальше отступать было некуда. А за этими бурьянами кто-то чиркнул спичкой, и на полянке перед соседним двором затрещало, разгораясь, пламя костра. Огонь взметнулся высоко, радостно запищали дети. Ноздри тронул терпкий запах дыма. Всё вокруг осветилось красным огненным светом и стало другим.

— Если я не вернусь через полчаса, — стал объяснять Жека, — мой друг побежит домой и всё расскажет. Дядь, ты представляешь, что начнётся, когда там узнают, что вы похитили и прячете здесь ребёнка? А? Мало никому не покажется, и никакая милиция не сможет это остановить… — Жека развёл руками. — Оно вам надо? Из-за какого-то, блин, велосипеда.

Вор Велосипедов приоткрыл рот и заморгал. В глазах на секунду промелькнула осмысленность. Но реакция оказалась не совсем такой, на которую рассчитывал Жека. Вернее, совсем не такой.

— Ты меня, что ли, пугать вздумал, сопля! — вылетел изо рта цыганского человека сдавленный злой стон.

Вор Велосипедов кинулся на Жеку, хватая за плечо или за горло — и таки схватил. Жека извернулся и впился зубами во вражескую руку. На зубах захрустели волосы, ощущение было самое мерзкое. Тут же в ухе вспышкой разнеслась боль — это прилетел подзатыльник. Жека дёрнулся изо всех сил, вырвался и упал, не удержавшись, на землю.

Прикрывая руками голову, Жека откатился от противника и уткнулся во всё те же бурьяны. Кажется, его уже не хватали. Более того, по щебёнке шуршали ноги, и их было больше чем две. В общение Жеки и Вора Велосипедова вмешался кто-то третий.