Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Башня времен. Заброска в советское детство
Шрифт:

И третий этот, увидел Жека, был таскавший ветки и запаливший костёр дедок в пиджаке.

— Та-ра-ра-ра-ра, — говорил он Вору Велосипедову что-то энергичное на непонятном Жеке языке.

— Та-ра-ра! Та-ра-ра! — огрызался Вор Велосипедов.

Под пиджаком у дедка белела майка, ниже были видавшие виды спортивные штаны и какие-то совсем нелепые тапки. Сейчас любой заступник был в тему, но от персонажа настолько бомжеватого слишком многого ждать не приходилось, и Жека, не успев обнадёжиться, тут же приуныл.

— Та-ра-ра… Жигули… — объяснял между тем ситуацию Вор Велосипедов, размахивая руками. — Та-ра-ра… Велосипед…

Дедок что-то коротко ответил и взглянул

на Жеку, и внезапно Жека дедка узнал. Это он выглядывал к ним с Воробьём сквозь ворота из двора высокого дома и рассказывал, что «барона уехал». Теперь вот он оказался здесь.

Жека поднялся, и дедок шагнул к нему. Он всмотрелся Жеке в лицо, чуть нахмурился.

— Ты зачем машина угонял?

— Пусть велосипед вернёт, — сказал Жека, — тогда пригоню обратно.

Дедок продолжал глядеть Жеке в лицо, и вглядывался он так довольно долго. Иногда, на секунду, взгляд его перемещался Жеке за спину, на костёр. Жека тоже оборачивался и взглядывал туда. Там полыхало, потрескивало, в небо улетали гроздья искр. В общем, горело знатно.

— Хорошо горит, — сказал Жека.

Дедок на мгновение вгляделся в Жеку ещё пристальней, взгляд его как будто прошёл Жеке насквозь через глаза и шкарябнул изнутри затылочную кость черепа. Потом дедок повернулся к Вору Велосипедову и снова стал ему что-то говорить. На этот раз длинное «та-ра-ра-ра-ра» было ещё более энергичным. В этом потоке Жеке расслышались «велосипед» и ещё несколько знакомых слов, которые при детях обычно не говорят. После каждого такого слова Вор Велосипедов вздрагивал, как будто его били по лицу, и становился всё унылее.

В конце концов Вор Велосипедов буркнул себе под нос совсем короткое «та-ра-ра» и поплёлся во двор. А дедок, мельком взглянув на Жеку, отправился к костру. Он подбросил туда сухих малиновых стеблей, и огонь, пыхнув дымом, деловито захрустел ими, поплёвывая в темноту искрами. Цыганские вертлявые пацаны скакали вокруг и рисовали в воздухе хворостинами с красными тлеющими огоньками неизвестные знаки.

Скоро из своей калитки показался Вор Велосипедов. Он хмуро вёл за руль воробьёвский велик и на Жеку не смотрел. Жека тоже не смотрел на цыганского человека, он смотрел на велосипед, этот баснословный аппарат с меховой рамой, двумя багажниками, кисточками на руле и остальными прибамбасами. Господи, ну и ужас на колёсах, подумалось Жеке, и он тут же устыдился этой мысли. Потому что незачем было подходить здесь со взрослыми и тем более современными мерками. Волшебство этого велика существовало там, в детстве. Пусть же там и остаётся, как и многое другое, чем жили они тогда. И не надо перечитывать рассказы Носова, и старые фильмы про индейцев и про Робин Гуда смотреть заново тоже не нужно.

Вор Велосипедов прислонил велик к пеньку, и тот остался стоять, шерстяной и нелепый, как верблюд посреди пейзажей средней полосы.

Подошёл и дедок.

— Машина, небось, овраг кусты прятал?

Жека едва не присел на пятую точку от проницательных этих слов. Он замер в нерешительности.

— Овраг кусты, — согласился, секунду подумав, стараясь не подавать вида, что изрядно растерялся.

Дедок усмехнулся. Цыганский ли это барон или заменяющий того на время отъезда какой-то родственник, Жека решить для себя не смог, да это было и не важно.

— Садись свой лайба и ехай, — сказал тот Жеке. — Машина сами заберём.

Услышал эти слова, Вор Велосипедов тут же отправился во двор — видать, переобувать свои шлёпанцы на что-то более удобное для ходьбы по оврагам. Остановился, взглянул напоследок. Иди, иди, хрен моржовый, подумал

Жека. В девяностых будет тебе, где развернуться.

Жека тоже не стал заставлять тебя ждать. Он вытащил из носка ключи от жигуля, протянул дедку. Потом взял велик, примерился — и решил, что лучше уведёт его отсюда пешком, а там, подальше, уже на него заберётся. Не было просто у него уверенности, что получится нормально поехать с первого раза, не сидел в велосипедном седле Жека лет уже, наверное, двадцать. И показывать это здесь было, конечно, ни к чему.

— Эй, — окликнул его дедок.

Жека настороженно обернулся.

— Ты откуда взялся такой отчаянный?

Тут Жеке полагалось ответить что-то остроумное, хлёсткое, выдать ударную фразу, как в кино, как в фильме, например, «Последний бойскаут» или тому подобном. И Жека застыл, глядя на невысокую сутулую фигуру в пиджаке и обвисших спортивках с пузырями на коленях. В голову, как назло, ничего не приходило.

Пауза затягивалась. И когда Жека открыл уже рот, чтобы произнести что-то банальное, «здесь недалеко» или типа того, случилось неожиданное.

Что-то зашуршало в ближних кустах, и оттуда прямо к Жеке метнулась тень, настолько быстрая, что он и испугаться толком не успел. Да пугаться было и ни к чему, потому что тень та оказалась Воробьём. Этот балбес, как теперь выяснялось, не ждал Жеку ни на какой остановке, а припёрся сюда и просидел всё время рядом в кустах.

Подбежав к Жеке, Воробей мазнул по нему блуждающим взглядом и шагнул к дедку.

— А он не просто так! — раздался звонкий голос Воробья. — Он из каратэ, из секции! Куку-Шанхай, слышали? Так что: не дай бог!.. Вам тут повезло! Повезло вам!..

Тут Жека смог, наконец, его угомонить и впихнуть на велосипедное сиденье.

Растолкав велик с пытающимся выкрикнуть что-нибудь ещё Воробьём, Жека запрыгнул на багажник и свирепо зашипел в воробейскую спину:

— Крути, блин, педали, карате Куку-Шанхай!.. Погнали отсюда быстрее!

Потом, обернувшись, Жека подуспокоился: никто не собирался за ними гоняться. Дети куда-то попрятались, Вора Велосипедова тоже не было видно.

Только одинокий дедок глядел и глядел им вслед, выделяясь чёрным силуэтом на фоне угасающего костра. Жека подумал, не помахать ли ему на прощание рукой, и решил, что делать этого, пожалуй, не стоит.

***

Они на полном ходу свернули с цыганской улицы, пролетели через пустырь и по тёмной, хлещущей ветвями тропе углубились в ясеневую рощу. Там слезли с велосипеда и пошли пешком. Потом, дойдя до асфальтированной дороги, где иногда попадались и фонари, снова поехали.

За Жекиным «Салютом» к доброму дядьке-сторожу заходить не стали — поздно, завтра. И Жека ясно чувствовал, что делать это придётся уже не ему. О том, будет ли Жека-ребёнок помнить что-то о сегодняшних событиях и как их для себя объяснит, Жека решил не озабочиваться. Пусть Время, хвалёный всемогущий великан, само эти вопросы как-то урегулирует.

Воробей, пока шли пешком, всю дорогу гладил велосипед по сиденью, рулю и меховой раме. И без умолку рассказывал, как решил не дожидаться Жеку на остановке и пробрался кустарниками к месту главных событий. Как наблюдал оттуда за всем, как рванулся уже на помощь в критический момент, но не успел, да и страшно вообще-то было. Жека ни в чём товарища, конечно, не винил.

Они ступили на родную свою улицу и скоро уже пожали друг другу руки.

— Слышь, Жексон… Это самое, — пробормотал Воробей, клацая зачем-то велосипедным ручным тормозом. — В общем, спасибо тебе.

Поделиться с друзьями: