Башня времен. Заброска в советское детство

На улице легко одетые люди из общежития смешивались на тротуаре с людьми из местных, эту широкую целеустремлённую колонну затягивало в двери института. Ростик с похмелья был смурной и неразговорчивый, а для Жеки это было и к лучшему.

Так, молча, они притопали на второй этаж и одновременно с грохнувшим звонком вошли в аудиторию, гомон из которой был слышен издалека. Там уже яблоку было негде упасть. Жека мельком подумал о том, что пристроился к Ростику очень удачно, а то пришлось бы тут посуетиться: расписание на доске возле деканата он бы, допустим, посмотрел, а вот приставать к людям с вопросом, какой сегодня день недели, получилось бы глуповато.

Дальше Жека увидел ноги. И даже эти ноги узнал.

Глава 17

На двух нижних рядах зала-аудитории расположились отличники, в основном девчонки, там всё было занято. Но Жеке с Ростиком было туда и не надо, они поскакали по ступенькам — ряды парт уходили наверх, и там отыскались свободные места.

Сидевшая с краю девушка с фигурой топ-модели и бордовой блямбой родимого пятна на щеке — вот так природа одновременно и наделила, и обидела — выбралась с недовольным видом из-за парты, пропуская их. Жека не вспомнил ни имени её, ни фамилии: она появилась на втором курсе, то ли восстановившись, то ли откуда-то переведясь, и, не проучившись и года, снова куда-то исчезла. От неё в памяти Жеки остались только ноги, и обе они вполне того стоили.

В большой этой многоярусной аудитории проводились лекции для обоих потоков, так что сюда набились сейчас все четыре группы. Присутствовал и Виталька Король, Жека увидел его торчащую над последним рядом парт лопоухую голову, тот слушал соседа и чему-то лыбился.

Хлопнула дверь, у доски появился высокий нескладный человек в чуть коротковатом для него костюме. Жека понял, что предстоит поприсутствовать на лекции по химии. И, хотя особенной разницы для него, понятное дело, не было, Жека немного обрадовался: очень уж небанальным был их химический преподаватель Виктор Викторович, он же Вик-Вик (фамилию его Жека вспомнить не смог). Нескучным он был и очень своеобразным. Похожий на постаревшего и поседевшего робота Вертера из кино про Алису Селезнёву, с такой же точно причёской «под горшок» — всё казалось, что он вот-вот замрёт, приподнимет подбородок и засмеётся медленно: «А… а… а…». Но своеобразие его проявлялось не только во внешности: Виктор Викторович считал себя настоящим экстрасенсом и совсем не стеснялся в этом признаваться.

Вот и сейчас он первым делом прошёлся вдоль доски, хрустнул весело пальцами и, повернувшись к присутствующим, прищурился и сделал пару движений ладонью, как будто что-то от тебя отталкивая. Странная эта манипуляция обозначала проверку энергетического (а может, какого-то другого) поля в помещении.

— Так, так, — задумчиво проговорил Вик-вик. — Ну, вроде всё в порядке. Есть пара-тройка энергетических вампирчиков, но это дело обычное, это мы переживём.

— Нет уж: имена, пожалуйста! — крикнул кто-то.

Все засмеялись.

— Да можно было бы их и локализировать, — усмехнулся Вик-Вик флегматично, — но я не хочу. Ещё начну относиться предвзято, люди потом зачёт не смогут получить, а они-то не виноваты в своей данной им природой сущности.

Так он привычно порассуждал на далёкие от предмета «Химия» темы, повеселил народ ещё пару минут ко всеобщему удовольствию — время-то идёт. Потом сделал, наконец, круговое движение руками, как будто запечатывая положительные эмоции в невидимом шаре и подвешивая его под потолок наподобие люстры. (Кроме экстрасенсорики необычный этот учитель увлекался ещё историей и мог неожиданно задвинуть что-нибудь минут на двадцать — про средние века или типа того; студенты такое, понятное дело, горячо приветствовали. А Вик-Вика нередко можно было встретить в пивной «Поплавок» на пару с историком по фамилии Тоцкий и прозвищем, естественно, Троцкий — они вели там дискуссии на исторические темы, иногда собирая вокруг своего столика группу испитых уважительных слушателей.)

Дальше Виктор Викторович уселся за стол-президиум, склонился над чем-то из аудитории невидимым и стал проводить перекличку.

— Александрович… Бугаёв… Горохова… — зазвучала в воздухе знакомая и подзабытая Жекой последовательность фамилией. Это была группа «А», в ней учились Ростик с Костиком, сам Жека, как и Рюха, состояли в группе «Б».

Когда послышалась фамилия Костика Киселёв, Ростик, чуть прикрыв рот ладонью, крикнул изменённым и тонковатым голосом: «Я!» А когда через время прозвучала его фамилия Широбоков, он солидно произнёс: «Присутствует». И это прокатило, не поднимавший голову от списка Вик-Вик махинации не заметил.

Сам Жека прикрывать соседа Рюху не решился, он и своё «Есть», когда пришла очередь, выдавил хрипло и как-то неестественно.

Дальше Виктор Викторович застучал мелом по доске, широкой и зелёной, и началась, собственно, лекция. На этом месте Ростик зевнул, пристроил голову на сложенные на парте руки и, похоже, действительно заснул. А Жеке на этом месте вдруг подумалось, что сейчас, в настоящем своём возрасте, он уже старше вот этого Вик-Вика, и на прилично. Думая эту кислую мысль, Жека испытал знакомое чувство, которому, однако, трудно придумать название. В первый раз оно накрыло его в тридцать семь, когда он вдруг осознал, что уже два года как подходит по возрасту, чтобы участвовать в ветеранских футбольных турнирах. Тогда это чувство походило на лёгкое смятение, а теперь оно стало уже привычным.

На доске прорастали белые грядки формул, там транслировались знания, что в последующей жизни сроду не пригодятся, и даже те студенты, что сейчас пытаются старательно в них вникнуть, через полгода выбросят это всё из головы, как страшный сон. Вик-Вик, не переставая скрипеть мелом, принялся свои замудрённые химические штуки объяснять, и Жека, при всём своём уважении, слушать его не стал. Вместо этого студент Евгений Барсуков раскрыл тетрадь на чистом месте (химического конспекта в пакете не оказалось, и он взял первый попавшийся) и нарисовал там отвлечённую геометрическую абстракцию в стиле кубизма, а потом стал незаметно рассматривать присутствующих. Больше, конечно, уделял внимание одногруппникам и тем, с кем плотно общался в общежитии. Про Короля и предстоящие неприятные дела думать ему сейчас не хотелось.

Вот Гоша Чибирякин, что жил в комнате напротив Жекиной, они тусили в одной компании. Гоша — всегда аккуратный, причёсанный и выглаженный, в обязательно начищенной до блеска обуви. Сейчас бы сказали: метросексуал, а тогда за такие слова кто-то наверняка получил бы в морду. Судя по всему, вчера Гоша тоже тусил, так что теперь сидит с кислым лицом и откровенно страдает: голова, видимо, бо-бо, и хочется водички. Ну, этот хоть пришёл на учёбу, соседа его Черепа вообще, вон, не видать. А насчёт водички Жека и сам ощущал настоятельную потребность и уже ждал и не мог дождаться звонка на малую перемену — сбегать и попить из-под крана. Здесь все спокойно пьют воду из-под крана, и если им сказать, что бывает обычная, не газированная вода в бутылках и за неё нужно платить деньги, они просто покрутят пальцем у виска. А Гоша — да, Гоша Чибирякин ещё на пятом курсе женится на симпатичной Ксюше, что сидит сейчас за партой в первом ряду вместе со своей неразлучной крокодилоподобной подругой Шлыковой, дослужится постепенно до директорских высот в каком-то оптово-торговом бизнесе, и всё у них с Ксюшей будет в порядке. В порядке в материальном плане, а как там у них обстоит внутри семьи, кто ж его знает, чужая душа потёмки.

Жеке тоже одно время нравилась Ксюша, но в ту турбулентную и калейдоскопическую пору ему вообще много кто нравился.

Рядом с Ксюшей светлели кучеряшки Ольги Ананьевой. После института она какими-то путями пристроится в Налоговую инспекцию, на самую мелкую должность, сразу после уборщицы, и потом, год за годом прогрызая себе дорогу наверх, она станет-таки в этой самой городской Налоговой главной начальницей. Вот вроде бы полезное знакомство, не совсем чужой человек, но что-то Жеке подсказывало, что соваться к Ольге за каким-то по её теме содействием бесполезно, ничем и никому помогать она не станет.

Вот чернявый Тигр, Тигран Мелконян. Он из группы «В» и в общаге живёт на этаж выше, но обитался всегда в одной компании с Жекой. Кавказская предприимчивость не даст ему пропасть, он сразу после выпуска пристроится в одну мощную контору снабженцем, а со временем станет крутить и некоторые свои дела. То, что карьеру он начнёт именно снабженцем, Жеку всегда веселило — вспоминал, как уже на третьем курсе отмечали день рождения одного парняги, общежитского соседа по отсеку: тот жил в двухместном номере один, и чтобы ему не было там одиноко, придумали купить ему попугая. Скинулись, и сходить в зоомагазин вызвался Тигран. Попугаев там почему-то не оказалось, но Тигран не растерялся и притащил клетку с канарейкой и двух хомяков в банке. Когда канарейка эта орала потом на рассвете как придурочная, весь этаж вспоминал будущего снабженца Тиграна известно какими словами.