Баскервильская мистерия этюд в детективных тонах
Шрифт:
Можно вспомнить о фэнтези-детективах Глена Кука, живописующих приключения частного детектива Гаррета. Гаррет обитает в типичном для фэнтезийного мира городе Танфейре, населенном, помимо людей, самыми разными персонажами: не только традиционно-фольклорными эльфами, гномами, гоблинами, троллями и прочими, но и странными существами, являющимися сугубым плодом авторской фантазии. Сам Гаррет — типичный «сыщик-noire», фэнтезийный брат-близнец Филиппа Марлоу, Лу Арчера или Сэма Спейда (роман Кука «Седая оловянная печаль», к примеру, — фантастическая калька с одного из детективов Рэймонда Чандлера). И как таковой, он двойник и Арчи Гудвина, относящегося к той же компании крепких неунывающих парней с хорошими мозгами, кулаками, реакцией, но притом — меланхоличных романтиков. Несмотря на то что расследования
«Покойник возвышался грудой гниющей плоти в огромном деревянном кресле посреди комнаты...
<...>
Покойник отнюдь не красавец. Начнем с того, что он и не человек. Он логхир, редкая порода, лишь отдаленно напоминающая человека. Весит он четыреста фунтов с гаком...
Покойником его звали уже в те незапамятные времена, когда мы только встретились. Меткое уличное прозвище, возникшее благодаря тому, что ко дню нашей встречи он был мертв уже четыре сотни лет…
Тем не менее он — логхир, а логхиры славятся тем, что ничего не делают впопыхах. И особенно не торопятся отбрасывать копыта. До меня доходили слухи, что четыреста лет жизни после смерти для них далеко не предел...»[164]
Со своим партнером и другом логхир общается телепатически, фактически направляя расследование в нужное русло. При этом он обожает изъясняться загадками — точь-в-точь Ниро Вулф, порой сбивающий с толку не только соперника — инспектора Крамера, — но и помощника Гудвина (помните особенности пророчеств Дельфийского оракула?).
Еще удивительнее метаморфоза, которую парочка Гудвин — Вулф претерпела под пером немецкого писателя Герта Прокопа в книге фантастических детективов под названием «Кто же крадет голени?». Гудвин продолжает уменьшаться — теперь уже это не коротышка Дональд Лэм, а настоящий лилипут Тимоти Тракл по прозвищу Тини. Что касается Вулфа, то малоподвижность и не совсем человеческая природа великого сыщика превратила его в персональный компьютер по имени «Наполеон» (намек на «Нерона» Вулфа?). Что, впрочем, не мешает обоим сохранить главные черты: Тини ухлестывает за дамами направо и налево, а Наполеон «сидит» неподвижно на сто первом этаже нью-йоркского небоскреба в апартаментах Тимоти Тракла и вещает фразами-ребусами, в которых содержится разгадка сложнейших детективных загадок. Правда, по вполне естественным причинам, страсть к цветам и гурманство от Наполеона перешли к сыщику-лилипуту. Кстати, любопытен в этом цикле еще один персонаж. Дамочка по имени Дебби, по кличке Трясогузка — следователь полиции. На этот раз операцию по смене пола проделали над инспектором Крамером. Хотя габариты свои и буйный темперамент Трясогузка явно унаследовала от «Вулфа-в-юбке» — Берты Кул...[165]
Хочется отметить: трансформация Вулфа куда чаще происходила именно в фантастической литературе. Ничего удивительного: фантастическая природа этого персонажа настолько очевидна, что чрезвычайно трудно удержаться от соблазна снять с него реалистическую маску.
Таков Ниро Вулф — тоже «дитя подземелья», потомок, наследник аббата Фариа и соответственно — очередная ипостась мифического персонажа.
Можно было бы сказать — самая совершенная ипостась, откровенно сказочная.
Если бы не еще один потомок — уже самого Ниро Вулфа, — возвращающий нас к столь страшным корням образа, что при чтении его приключений некий трепет проходит по коже. Я говорю о самом странном и страшном сыщике современной детективной литературы — докторе Ганнибале Лектере, герое тетралогии Томаса Харриса («Красный дракон», «Молчание ягнят», «Ганнибал», «Ганнибал: Восхождение»).
Темная глубина и красные искры
Итак, доктор Лектер — преступник-маньяк, подлинное чудовище, каннибал… Думаю, нет необходимости подробно пересказывать сюжеты романов Харриса — наш читатель прекрасно знаком с ними, если не по книгам, то по экранизациям,
из которых лучшая, на мой взгляд, — «Молчание ягнят». Неужели герой Энтони Хопкинса — родственник милейшего Ниро Вулфа? Потомок благородного аббата Фариа? Литературный двойник патера Брауна и брата Кадфаэля?!Давайте присмотримся к нему внимательнее. Вспомним еще раз о тех особенностях образа сыщика, которые были отмечены в главе «Дети подземелья».
Неподвижность — будь то «тюрьма собственной тучности» Вулфа, или «передвижная тюрьма слепоты» Марка Каррадоса, а также слепца Генри из романа Рэя Брэдбери «Смерть — дело одинокое», или же подлинная тюрьма дона Исидро Пароди и самого аббата Фариа.
Доктор Лектер заключен в тюремную психиатрическую лечебницу:
«Камера доктора Лектера расположена на значительном расстоянии от остальных; напротив нее — только стенной шкаф, да и в других отношениях она совершенно уникальна. Вместо передней стены, как и в других камерах, — решетка из мощных прутьев, но внутри, за этой решеткой, на таком расстоянии, чтобы человек не мог дотянуться, еще одна преграда — прочная нейлоновая сеть, от стены до стены и от пола до потолка»[166].
С этим обстоятельством — неподвижностью — мы разобрались. Доктор Лектер так же ограничен в передвижениях, как и все рассмотренные нами выше персонажи детективной литературы. Далее. О его дедуктивных способностях нет резона говорить — и так понятно: если полицейские и фэбээровские сыщики вынуждены обращаться к нему за помощью (в «Красном драконе» — Уилл Грэм по собственной инициативе, в «Молчании ягнят» — Кларис Старлинг, по поручения своего шефа Джека Крофорда), он — гениальный сыщик. Что подтверждается сюжетом, но главное — законом жанра.
При этом он изъясняется с просителями-помощниками загадками и намеками, ребусами («Поищите свои валентинки в машине Распейла»[167] и т.д.), — ни дать ни взять патер Браун. Или логхир Покойник. Или дельфийская пифия. Ганнибал Лектер указывает ключ к разгадке, но ключ этот, в свою очередь, упрятан в загадку.
Он эстет, обожает прекрасное — в том числе, разумеется, цветы. Так же как Вулф, он пытается отказываться от расследований, а если соглашается, то выбирает помощника (или помощницу) сам, как капризное божество:
«Меня выбрали вы, доктор Лектер. Вы сочли возможным говорить со мной…»[168]
А как насчет платы? О, тут все становится еще более интересным:
«— …Возможно, я скажу вам одну вещь для передачи сенатору. Возможно, мы сторгуемся, но только за информацию о вас лично. Да или нет?
— Задавайте вопрос.
— Да или нет?..
— Задавайте ваш вопрос.
— Ваше самое страшное воспоминание детства...»[169]
Он принимает плату… душами. Он поглощает прошлое своих собеседников, их сны, их воспоминания.
Что происходит с ними, с теми, кто общается с доктором Лектером, пользуется его услугами?
Либо они становятся его «адептами» — открыто, разделяя все его вкусы, в том числе и «гастрономические» пристрастия (по сути, принимают человеческие жертвоприношения), — как, например Старлинг в романе «Ганнибал». Либо теряют часть души — как, например, Уилл Грэм из «Красного дракона». Теряют часть души, а на ее место приходят взгляды и принципы… доктора Лектера:
«Природа не знает слова “милосердие”. Какими им быть — милосердными или жестокими, — выбирают люди благодаря особым органам, которые отличают их от рептилий — существ с крошечным мозгом.
Грэм прекрасно знал, что в нем самом есть все, изначально необходимое для порождения убийства. Впрочем, пожалуй, и для милосердия.
Однако он слишком хорошо разбирался в анатомии убийства, и это не давало ему покоя.
Он стал думать о темных, звериных инстинктах, открывающихся в глубине рода человеческого, в душах людей цивилизованных, о зловещих сигналах из глубины подсознания и задал себе вопрос: а что, если эти инстинкты сродни уродливым вирусам, от которых пытается защититься наш организм? А что, если эти инстинкты во всей их первобытной жестокости — действительно вирусы, из тех, что идут на изготовление вакцин?..»[170]