Басни

1814

Книга четвёртая

I. Квартет

Проказница Мартышка,Осёл,КозёлДа косолапый МишкаЗатеяли сыграть Квартет.Достали нот, баса, альта, две скрипкиИ сели на лужок под липки, —Пленять своим искусством свет.Ударили в смычки, дерут, а толку нет.«Стой, братцы, стой! – кричит Мартышка. – Погодите!Как музыке идти? Ведь вы не так сидите.Ты с басом, Мишенька, садись против альта,Я, прима, сяду против вторы;Тогда пойдёт уж музыка не та:У нас запляшут лес и горы!»Расселись, начали Квартет;Он всё-таки на лад нейдет.«Постойте ж, я сыскал секрет! —Кричит Осёл, – мы, верно, уж поладим,Коль рядом сядем».Послушались Осла: уселись чинно в ряд;А всё-таки Квартет нейдёт на лад.Вот пуще прежнего пошли у них разборыИ споры,Кому и как сидеть.Случилось Соловью на шум их прилететь.Тут с просьбой все к нему, чтоб их решить сомненье.«Пожалуй, – говорят, – возьми на час терпенье,Чтобы Квартет в порядок наш привесть:И ноты есть у нас, и инструменты есть,Скажи лишь, как нам сесть!»«Чтоб музыкантом быть, так надобно уменьеИ уши ваших понежней, —Им отвечает Соловей, —А вы, друзья, как ни садитесь,Всё в музыканты не годитесь». [77]

77

О злободневном смысле басни см. с. 357, 380 наст. изд.

1811

II. Листы и Корни

В прекрасный летний день,Бросая по долине тень,Листы на дереве с зефирами шептали,Хвалились густотой, зелёностью своейИ вот как о себе зефирам толковали:«Не правда ли, что мы краса долины всей?Что нами дерево так пышно и кудряво,Раскидисто и величаво?Что б было в нём без нас? Ну, право,Хвалить себя мы можем без греха!Не мы ль от зноя пастухаИ странника в тени прохладной укрываем?Не мы ль красивостью своейПлясать сюда пастушек привлекаем?У нас же раннею и позднею зарейНасвистывает соловей.Да вы, зефиры, самиПочти не расстаётесь с нами».«Примолвить можно бы спасибо тут и нам», —Им голос отвечал из-под земли смиренно.«Кто смеет говорить столь нагло и надменно!Вы кто такие там,Что дерзко так считаться с нами стали?» —Листы, по дереву шумя, залепетали.«Мы те, —Им снизу отвечали, —Которые, здесь роясь в темноте,Питаем вас. Ужель не узнаёте?Мы корни дерева, на коем вы цветёте.Красуйтесь в добрый час!Да только помните ту разницу меж нас:Что с новою весной лист новый народится,А если корень иссушится, —Не станет дерева, ни вас». [78]

78

До Крылова сходный сюжет был использован в басне М. Н. Муравьёва «Верхушка и Корень», в которой Корень губил Верхушку и погибал сам. Крылов в трактовке сюжета, возможно, следовал за Л.-С. Мерсье, который в книге «Философ, живущий у хлебного рынку» (русский перевод – СПб., 1786. С. 19-20) замечал, что для того, чтобы познать истину, надлежит опустить взоры «даже до самых низких состояний, кои в чертогах твоих совсем бывают забвенны; ибо они суть потаённые корни, питающие гордые листвия, коими превозносится древо, ими приосененное. Из сих-то скрытых и животворных протоков изобилие твоё истекает; для чего ж бы тебе смотреть на один токмо стебель».

1811

III. Волк и Лисица

Охотно мы дарим,Что нам не надобно самим.Мы этой басней поясним,Затем что истина сноснее вполоткрыта.Лиса, курятинки накушавшись досытаИ добрый ворошок припрятавши в запас,Под стогом прилегла вздремнуть в вечерний час.Глядит, а в гости к ней голодный Волк тащится.«Что, кумушка, беды! – он говорит. —Ни косточкой не мог нигде я поживиться;Меня так голод и морит;Собаки злы, пастух не спит,Пришло хоть удавиться!»«Неужли?» – «Право, так». – «Бедняжка куманёк?Да не изволишь ли сенца? Вот целый стог:Я куму услужить готова».А куму не сенца, хотелось бы мяснова —Да про запас Лиса ни слова.И серый рыцарь мой,Обласкан по уши кумой,Пошёл без ужина домой. [79]

79

В основе басни – мотивы русских народных сказок о волке и лисе.

1816

IV. Бумажный Змей

Запущенный под облака,Бумажный Змей, приметя свысокаВ долине мотылька,«Поверишь ли! – кричит, – чуть-чуть тебя мне видно;Признайся, что тебе завидноСмотреть на мой высокий столь полет».«Завидно? Право, нет!Напрасно о себе ты много так мечтаешь!Хоть высоко, но ты на привязи летаешь.Такая жизнь, мой свет,От счастия весьма далёко;А я, хоть, правда, невысоко,Зато лечуКуда хочу;Да я же так, как ты, в забаву для другого,ПустогоВек целый не трещу». [80]

80

Сюжетно близка к анонимной басне «Стрела» (Модное ежемесячное издание. 1779. Ч. I. С. 233-234) и переводной басне Марии Базилевичевой «Бумажный змей» (1799).

1813-1814

V. Лебедь, Щука и Рак

Когда в товарищах согласья нет,На лад их дело не пойдет,И выйдет из него не дело, только мука.Однажды Лебедь, Рак да ЩукаВезти с поклажей воз взялись,И вместе трое все в него впряглись;Из кожи лезут вон, а возу всё нет ходу!Поклажа бы для них казалась и легка:Да Лебедь рвётся в облака,Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.Кто виноват из них, кто прав, – судить не нам;Да только воз и ныне там. [81]

81

Басню трактовали как отклик на деятельность Государственного совета, на несогласие между его членами.

1814

VI. Скворец

У всякого талант есть свой.Но часто, на успех прельщаяся чужой,Хватается за то иной,В чём он совсем не годенА мой совет такой:Берись за то, к чему ты сроден,Коль хочешь, чтоб в делах успешный был конец.Какой-то смолоду СкворецТак петь щеглёнком научился,Как будто бы щеглёнком сам родился.Игривым голоском весь лес он веселил,И всякий Скворушку хвалил.Иной бы был такой доволен частью;Но Скворушка услышь, что хвалят соловья, —А Скворушка завистлив был, к несчастью, —И думает: «Постойте же, друзья,Спою не хуже яИ соловьиным ладом».И подлинно запел,Да только лишь совсем особым складом:То он пищал, то он хрипел,То верещал козлёнком,То не путёмМяукал он котёнком;И, словом, разогнал всех птиц своим пеньём.Мой милый Скворушка, ну, чтo? за прибыль в том?Пой лучше хорошо щеглёнком,Чем дурно соловьём. [82]

82

Сюжет близок к басне Н. П. Николева «Соловей и Скворец».

1816

VII. Пруд и Река

«Что это, – говорил Реке соседний Пруд, —Как на тебя ни взглянешь,А воды всё твои текут!Неужли таки ты, сестрица, не устанешь?Притом же, вижу я почти всегда,То с грузом тяжкие суда,То долговязые плоты ты носишь,Уж я не говорю про лодки, челноки:Им счёту нет! Когда такую жизнь ты бросишь?Я, право, высох бы с тоски.В сравнении с твоим, как жребий мой приятен!Конечно, я не знатен,По карте не тянусь я через целый лист,Мне не бренчит похвал какой-нибудь гуслист:Да это, право, всё пустое!Зато я в илистых и мягких берегах,Как барыня в пуховиках,Лежу и в неге, и в покое;Не только что судовИли плотовМне здесь не для чего страшиться;Не знаю даже я, каков тяжёл челнок;И много, ежели случится,Что по воде моей чуть зыблется листок,Когда его ко мне забросит ветерок.Что беззаботную заменит жизнь такую?За ветрами со всех сторон,Не движась, я смотрю на суету мирскуюИ философствую сквозь сон».«А, философствуя, ты помнишь ли закон? —Река на это отвечает, —Что свежесть лишь вода движеньем сохраняет?И если стала я великою рекой,Так это оттого, что, кинувши покой,Последую сему уставу.Зато по всякий годОбилием и чистотою водИ пользу приношу, и в честь вхожу и в славу,И буду, может быть, ещё я веки течь,Когда уже тебя не будет и в поминеИ о тебе совсем исчезнет речь».Слова её сбылись: она течёт поныне;А бедный Пруд год от году всё глох,Заволочён весь тиною глубокой,Зацвёл, зарос осокойИ, наконец, совсем иссох.Так дарование без пользы свету вянет,Слабея всякий день,Когда им овладеет леньИ оживлять его дея?тельность не станет.

1814

VIII. Тришкин кафтан

У Тришки на локтях кафтан продрался.Что долго думать тут? Он за иглу принялся:По четверти обрезал рукавов —И локти заплатил. Кафтан опять готов;Лишь на четверть голее руки стали.Да что до этого печали?Однако же смеётся Тришке всяк,А Тришка говорит: «Так я же не дуракИ ту беду поправлю:Длиннее прежнего я рукава наставлю».О, Тришка малый не простой!Обрезал фалды он и полы,Наставил рукава, и весел Тришка мой,Хоть носит он кафтан такой,Которого длиннее и камзолы.Таким же образом, видал я, иногдаИные господа,Запутавши дела, их поправляют,Посмотришь: в Тришкином кафтане щеголяют. [83]

83

Имя героя басни, вероятно, заимствовано из комедии Фонвизина «Недоросль», в которой выведен крепостной портной Тришка. Н. В. Гоголь трактовал басню как намёк на разорение крестьянского хозяйства (Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч.: В 7 т. Т. 5. С. 319, 439).

1815

IX. Механик

Какой-то молодец купил огромный дом,Дом, правда, дедовский, но строенный на славу:И прочность, и уют, всё было в доме том,И дом бы всем пришёл ему по нраву,Да только то беды —Немножко далеко стоял он от воды.«Ну, что ж, – он думает, – в своём добре я властен:Так дом мой, как он есть,Велю машинами к реке я перевесть(Как видно, молодец механикой был страстен!),Лишь сани под него подвесть,Подрывшись наперёд ему под основанье,А там уже, изладя на катках,Я вo?ротом, куда хочу, всё зданьеПоставлю, будто на руках.И что ещё, чего не видано на свете:Когда перевозить туда мой будут дом.Тогда под музыкой с приятелями в нём,Пируя за большим столом,На новоселье я поеду, как в карете».Пленяся глупостью такой,И к делу приступил тотчас Механик мой.Рабочих подрядил, под домом рылся, рылся,Ни денег, ни забот нимало не берёг;Однако ж дома он перетащить не могИ только до того добился,Что дом его свалился.* * *Как много у людейЗатей,Которые ещё опасней и глупей!

X. Пожар и Алмаз

Из малой искры став пожаром,Огонь, в стремленье яром,По зданьям разлился в глухой полночный час.При общей той тревогеПотерянный АлмазЕдва сквозь пыль мелькал, валяясь по дороге.«Как ты, со всей своей игрой, —Сказал Огонь, – ничтожен предо мной!И сколь навычное потребно зренье,Чтоб различить тебя при малом отдаленье,Или с простым стеклом, иль с каплею воды,Когда в них луч иль мой, иль солнечный играет!Уж я не говорю, что всё тебе беды,Что на тебя ни попадает:Безделка – ленты лоскуток;Как часто блеск твой затмевает,Вокруг тебя один обвившись, волосок!Не так легко затмить моё сиянье,Когда я, в ярости моей,Охватываю зданье.Смотри, как все усилия людейПротив себя я презираю;Как с треском всё, что встречу, пожираю —И зарево моё, играя в облаках,Окрестностям наводит страх!»«Хоть против твоего мой блеск и беден, —Алмаз ответствует, – но я безвреден:Не укорит меня никто ничьей бедой,И луч досаден мойЛишь зависти одной;А ты блестишь лишь тем, что разрушаешь:Зато, всей силой съединясь,Смотри, как рвутся все, чтоб ты скорей погас.И чем ты яростней пылаешь,Тем ближе, может быть, к концу».Тут силой всей народ тушить Пожар принялся;Наутро дым один и смрад по нём остался.Алмаз же вскоре отыскалсяИ лучшею красой стал царскому венцу.

1813-1814

XI. Пустынник и Медведь

Хотя услуга нам при нужде дорога?,Но за неё не всяк умеет взяться:Не дай бог с дураком связаться!Услужливый дурак опаснее врага.Жил некто человек безродный, одинокой,Вдали от города, в глуши.Про жизнь пустынную как сладко ни пиши,А в одиночестве способен жить не всякой:Утешно нам и грусть и радость разделить.Мне скажут: «А лужок, а тёмная дуброва,Пригорки, ручейки и мурова шелкова?»«Прекрасны, что и говорить!А всё прискучится, как не с кем молвить слова».Так и Пустыннику томуСоскучилось быть вечно одному.Идёт он в лес толкнуться у соседей,Чтоб с кем-нибудь знакомство свесть.В лесу кого набресть,Кроме волков или медведей?И точно, встретился с большим Медведем он,Но делать нечего: снимает шляпу,И милому соседушке поклон.Сосед ему протягивает лапу,И, слово за слово, знакомятся они,Потом дружатся,Потом не могут уж расстатьсяИ целые проводят вместе дни.О чём у них, и что бывало разговору,Иль присказок, иль шуточек каких,И как беседа шла у них,Я по сию не знаю пору.Пустынник был неговорлив;Мишук с природы молчалив:Так из избы не вынесено сору.Но как бы ни было, Пустынник очень рад,Что дал ему бог в друге клад.Везде за Мишей он, без Мишеньки тошнитсяИ Мишенькой не может нахвалиться.Однажды вздумалось друзьямВ день жаркий побродить по рощам, по лугам,И по долам, и по горам;А так как человек медведя послабее,То и Пустынник наш скорее,Чем Мишенька, усталИ отставать от друга стал.То видя, говорит, как путный, Мишка другу:«Приляг-ка, брат, и отдохниДа коли хочешь, так сосни;А я постерегу тебя здесь у досугу».Пустынник был сговорчив: лёг, зевнул,Да тотчас и заснул.А Мишка на часах – да он и не без дела:У друга на нос муха села.Он друга обмахнул,Взглянул,А муха на щеке; согнал, а муха сноваУ друга на носу,И неотвязчивей час от часу.Вот Мишенька, не говоря ни слова,Увесистый булыжник в лапы сгрёб,Присел на корточки, не переводит духу,Сам думает: «Молчи ж, уж я тебя, воструху!» —И, у друга на лбу подкарауля муху,Что силы есть – хвать друга камнем в лоб!Удар так ловок был, что череп врознь раздался,И Мишин друг лежать надолго там остался! [84]

84

Переработка басни Лафонтена «Медведь и любитель садов», восходящей к индийской басне Пильпая.