Басни

1807

XII. Цветы

В отворённом окне богатого покоя,В фарфоровых, расписанных горшках,Цветы поддельные, с живыми вместе стоя,На проволочных стебелькахКачалися спесивоИ выставляли всем красу свою на диво.Вот дождик начал накрапать.Цветы тафтяные [85] Юпитера тут просят:Нельзя ли дождь унять;Дождь всячески они ругают и поносят.«Юпитер! – молятся, – ты дождик прекрати,Что в нём путиИ что его на свете хуже?Смотри, нельзя по улице пройти:Везде лишь от него и грязь и лужи».Однако же Зевес не внял мольбе пустой,И дождь себе прошёл своею полосой.Прогнавши зной,Он воздух прохладил; природа оживилась,И зелень вся как будто обновилась.Тогда и на окне Цветы живые всеРаскинулись во всей своей красеИ стали от дождя душистей,Свежее и пушистей.А бедные Цветы поддельные с тех порЛишились всей красы и брошены на двор,Как сор.Таланты истинны за критику не злятся:Их повредить она не может красоты;Одни поддельные цветыДождя боятся.

85

Тафта – лёгкая шёлковая материя с сильным глянцем.

1816

XIII. Крестьянин и Змея

Змея к крестьянину пришла проситься в дом,Не по-пустому жить без дела,Нет, нянчить у него детей она хотела:Хлеб слаще нажитый трудом!«Я знаю, – говорит она, – худую славу,Которая у вас, людей,Идёт про Змей,Что все они презлого нраву;Из древности гласит молва,Что благодарности они не знают,Что нет у них ни дружбы, ни родства,Что даже собственных детей они съедают.Всё это может быть: но я не такова.Я сроду никого не только не кусала,Но так гнушаюсь зла,Что жало у себя я вырвать бы дала,Когда б я знала,Что жить могу без жала;И, словом, я добрейВсех Змей.Суди ж, как буду я любить твоих детей!»«Коль это, – говорит Крестьянин, – и не ложно,Всё мне принять тебя не можно;Когда пример такойУ нас полюбят,Тогда вползут сюда за доброю Змеей,ОднойСто злых и всех детей здесь перегубят.Да, кажется, голубушка моя,И потому с тобой мне не ужиться,Что лучшая Змея,По мне ни к чёрту не годится».Отцы, понятно ль вам, на что здесь ме?чу я?.. [86]

86

Направлена против засилья иностранных воспитателей. Басня была напечатана в журнале «Сын отечества», ч. IX за 1813 г., в ч. IV того же журнала читаем: «…здесь в столице мы часто видим французскую горничную девку, вдруг возведённую в почтенное достоинство наставницы! Сии-то наставницы, а паче те, которые слывут учёными, постепенно развращают наших девиц, знакомят их с образом мыслей, с языком непримиримых и истинных врагов наших, заставляя забывать и презирать наш отечественный! Как не стыдно родителям! Когда же мы проснёмся? Когда перестанем прилепляться к иноземцам?» (с. 304-305).

1813

XIV. Крестьянин и Разбойник

Крестьянин, заводясь домком,Купил на ярмарке подойник да коровуИ с ними сквозь дубровуТихонько брёл домой просёлочным путём,Как вдруг Разбойнику попался.Разбойник Мужика как липку ободрал.«Помилуй, – всплачется Крестьянин, – я пропал,Меня совсем ты доконал!Год целый я купить коровушку сбирался:Насилу этого дождался дня».«Добро, не плачься на меня, —Сказал, разжалобясь, Разбойник.И подлинно, ведь мне коровы не доить;Уж так и быть,Возьми себе назад подойник».

1814

XV. Любопытный

«Приятель дорогой, здорово! Где ты был?»«В Кунсткамере, мой друг! Часа там три ходил;Всё видел, высмотрел; от удивленья,Поверишь ли, не станет ни уменьяПересказать тебе, ни сил.Уж подлинно, что там чудес палата!Куда на выдумки природа торовата!Каких зверей, каких там птиц я не видал!Какие бабочки, букашки,Козявки, мушки, таракашки!Одни, как изумруд, другие, как коралл!Какие крохотны коровки!Есть, право, менее булавочной головки!»«А видел ли слона? Каков собой на взгляд!Я чай, подумал ты, что гору встретил?»«Да разве там он?» – «Там». – «Ну, братец, виноват:Слона-то я и не приметил». [87]

87

…Я узнал, – сообщал Кеневич, – что у покойного А. С. Норова за столом однажды один приезжий из провинции гость рассказывал о своём посещении академического музея. Кто-то из слушавших спросил: «Ну, а слона видели?» – «Какого слона?» – «Да слона, что в музее». – «Ну виноват! слона-то я и не приметил» (Русская старина. 1870. Июль. С. 84).

1814

XVI. Лев на ловле

Собака, Лев да Волк с ЛисойВ соседстве как-то жили,И вот какойМежду собойОни завет все положили:Чтоб им зверей съобща ловить,И что наловится, всё поровну делить.Не знаю, как и чем, а знаю, что сначалаЛиса оленя поималаИ шлёт к товарищам послов,Чтоб шли делить счастливый лов:Добыча, право, недурнаяПришли, пришел и Лев; он, когти разминаяИ озираючи товарищей кругом,Делёж располагаетИ говорит: «Мы, братцы, вчетвером. —И начетверо он оленя раздирает. —Теперь давай делить! Смотрите же, друзья:Вот эта часть мояПо договору;Вот эта мне, как Льву, принадлежит без спору;Вот эта мне за то, что всех сильнее я;А к этой чуть из вас лишь лапу кто протянет,Тот с места жив не встанет». [88]

88

Написана по мотивам басни Лафонтена «Тёлка, Коза и Овца в обществе со Львом», восходящей к Эзопу.

1808

XVII. Конь и Всадник

Какой-то Всадник так Коня себе нашколил,Что делал из него всё, что изволил;Не шевеля почти и поводов,Конь слушался его лишь слов.«Таких коней и взнуздывать напрасно, —Хозяин некогда сказал. —Ну, право, вздумал я прекрасно!»И, в поле выехав, узду с Коня он снял.Почувствуя свободу,Сначала Конь прибавил только ходуСлегка,И, вскинув голову, потряхивая гривой,Он выступкой пошёл игривой,Как будто теша Седока.Но, сметя, как над ним управа не крепка,Взял скоро волю Конь ретивой:Вскипела кровь его и разгорелся взор;Не слушая слов всадниковых боле,Он мчит его во весь опорЧрез всё широко поле.Напрасно на него несчастный Всадник мойДрожащею рукойУзду накинуть покушался:Конь боле лишь серчал и рвалсяИ сбросил, наконец, с себя его долой;А сам, как бурный вихрь, пустился,Не взвидя света, ни дорог,Поколь, в овраг со всех махнувши ног,До смерти не убился.Тут в горести Седок:«Мой бедный Конь, – сказал, – я стал виноюТвоей беды!Когда бы нЕ снял я с тебя узды,Управил бы, наверно, я тобою:И ты бы ни меня не сшиб,Ни смертью б сам столь жалкой не погиб!»* * *Как ни приманчива свобода,Но для народаНе меньше гибельна она,Когда разумная ей мера не дана. [89]

89

Басня развивает тему, намеченную в притче И. П. Пнина «Верховая лошадь» (1806), в стихотворении Державина «Колесница» (1803-1804), в ирои-комической поэме А. П. Буниной «Падение Фаэтона», которую на публичном заседании «Беседы» 11 ноября 1811 г. прочитал Крылов. Все эти произведения, написанные в разное время, воспринимались как выражение общественного недовольства политикой слабовольного Александра I.

1809

XVIII. Крестьяне и Река

Крестьяне, вышед из терпеньяОт разоренья,Что речки им и ручейкиПри водополье причиняли,Пошли просить себе управы у Реки,В которую ручьи и речки те впадали.И было что на них донесть!Где озими разрыты;Где мельницы посорваны и смыты;Потоплено скота, что и не счесть!А та Река течёт так смирно, хоть и пышно;На ней стоят большие города,И никогдаЗа ней таких проказ не слышно:Так, верно, их она уймёт,Между собой Крестьяне рассуждали.Но чтo? ж? как подходить к Реке поближе сталиИ посмотрели, так узнали,Что половину их добра по ней несёт.Тут, попусту не заводя хлопот,Крестьяне лишь его глазами проводили;Потом взглянулись меж собойИ, покачавши головой,Пошли домой.А отходя проговорили:«На что и время тратить нам!На младших не найдёшь себе управы там,Где делятся они со старшим пополам».

1813-1814

XIX. Добрая Лисица

Стрелок весной малиновку убил.Уж пусть бы кончилось на ней несчастье злое,Но нет; за ней должны ещё погибнуть трое:Он бедных трёх её птенцов осиротил.Едва из скорлупы, без смыслу и без сил,Малютки терпят голодИ холодИ писком жалобным зовут напрасно мать.«Как можно не страдать,Малюток этих видя;И сердце чьё об них не заболит? —Лисица птицам говорит,На камушке против гнезда сироток сидя. —Не киньте, милые, без помощи детей;Хотя по зёрнышку бедняжкам вы снесите,Хоть по соломинке к их гнёздышку приткните:Вы этим жизнь их сохраните;Чтo? дела доброго святей!Кукушка, посмотри, ведь ты и так линяешь:Не лучше ль дать себя немножко ощипатьИ перьем бы твоим постельку их устлать,Ведь попусту ж его ты растеряешь.Ты, жавронок, чем по верхамТебе кувыркаться, кружиться,Ты б корму поискал по нивам, по лугам,Чтоб с сиротами поделиться.Ты, горлинка, твои птенцы уж подросли,Промыслить корм они и сами бы могли:Так ты бы с своего гнезда слетелаДа вместо матери к малюткам села,А деток бы твоих пусть богБерёг.Ты б, ласточка, ловила мошек,Полакомить безродных крошек.А ты бы, милый соловей, —Ты знаешь, ка?к всех голос твой прельщает, —Меж тем, пока зефир их с гнёздышком качает,Ты б убаюкивал их песенкой своей.Такою нежностью, я твёрдо верю,Вы б заменили им их горькую потерю.Послушайте меня: докажем, что в лесахЕсть добрые сердца, и что…» При сих словахМалютки бедные все трое,Не могши с голоду сидеть в покое,Попадали к Лисе на низ.Что ж кумушка? – Тотчас их съелаИ поученья не допела.Читатель, не дивись!Кто добр поистине, не распложая слова,В молчанье тот добро творит;А кто про доброту лишь в уши всем жужжит,Тот часто только добр на счёт другого,Затем, что в этом нет убытка никакого.На деле же почти такие люди все —Сродни моей Лисе. [90]

90

В басне использованы мотивы русских сказок о лисе.

1814

XX. Мирская сходка

Какой порядок ни затей,Но если он в руках бессовестных людей,Они всегда найдут уловку,Чтоб сделать там, где им захочется, сноровку.В овечьи старосты у льва просился волк.Стараньем кумушки-лисицыСловцо о ком замолвлено у львицы.Но так как о волках худой на свете толк,И не сказали бы, что смотрит лев на лицы,То велено звериный весь народСозвать на общий сходИ расспросить того, другого,Что в волке доброго он знает иль худого.Исполнен и приказ: все звери созваны.На сходке голоса чин чином собраны:Но против волка нет ни слова,И волка велено в овчарню посадить.Да что же овцы говорили?На сходке ведь они уж, верно, были? —Вот то-то нет! Овец-то и забыли!А их-то бы всего нужней спросить.

1816

Книга пятая

I. Демьянова уха

«Соседушка, мой свет!Пожалуйста, покушай».«Соседушка, я сыт по горло». – «Нужды нет,Ещё тарелочку; послушай:Ушица, ей-же-ей, на славу сварена!»«Я три тарелки съел». – «И, полно, что за счёты;Лишь стало бы охоты,А то во здравье: ешь до дна!Чтo? за уха! Да как жирна:Как будто янтарём подёрнулась она.Потешь же, миленький дружочек!Вот лещик, потроха, вот стерляди кусочек!Ещё хоть ложечку! Да кланяйся, жена!»Так потчевал сосед Демьян соседа ФокуИ не давал ему ни отдыху, ни сроку;А с Фоки уж давно катился градом пот.Однако же ещё тарелку он берёт:Сбирается с последней силойИ – очищает всю. «Вот друга я люблю! —Вскричал Демьян. – Зато уж чванных не терплю.Ну, скушай же ещё тарелочку, мой милой!»Тут бедный Фока мойКак ни любил уху, но от беды такой,Схватя в охапкуКушак [91] и шапку,Скорей без памяти домой —И с той поры к Демьяну ни ногой.Писатель, счастлив ты, коль дар прямой имеешь;Но если помолчать вовремя не умеешьИ ближнего ушей ты не жалеешь,То ведай, что твои и проза и стихиТошнее будут всем Демьяновой ухи. [92]

91

Кушак – пояс.

92

См. с. 362 наст. изд.

1813

II. Мышь и Крыса

«Соседка, слышала ль ты добрую молву? —Вбежавши, Крысе Мышь сказала, —Ведь кошка, говорят, попалась в когти льву?Вот отдохнуть и нам пора настала!»«Не радуйся, мой свет, —Ей Крыса говорит в ответ, —И не надейся по-пустому!Коль до когтей у них дойдет,То, верно, льву не быть живому:Сильнее кошки зверя нет!»Я сколько раз видал, приметьте это сами:Когда боится трус кого,То думает, что на тогоВесь свет глядит его глазами.