Базар житейской суеты. Часть 4

Мстомъ ея послдняго, отчаяннаго подвига, былъ Римъ, куда она отправилась съ двумя прежними пріятелями и собутыльниками Родона Кроли. Частица ея небольшаго вдовьяго капитала была переведена на имя главнаго банкира въ этомъ город, но дло извстное: какъ-скоро хранится у банкира Полоніа вашъ капиталъ, превышающій сумму пятисотъ скуди, вы непремнно будете имть пригласительные билеты на зимніе балы этого туза. Итакъ, ничего нтъ удивительнаго, если Ребекка получила возможность рисоваться въ салонахъ принца и пршщессы Полоніа. Принчипесса принадлежала къ знаменитому дому Помпилія и, само-собою разумется, происходила по прямой линіи отъ Нумы Помпилія и нимфы Эгеріи. Ддъ банкира, Алессандро Полоніа, торговалъ въ свое время мыломъ, духами, табакомъ, платками, со включеніемъ элексира долгой жизни, который доставилъ ему особую извстность. Въ салонахъ его внука густыми толпами тснились и перемшивались вс возможныя знаменитости, иностранныя и отечественныя, дипломатическія и военныя, ученыя и артистическія, monsignori, милорды и messieurs.

Ребекка только-что пріхала изъ Флоренціи, и остановилась въ трактир. Получивъ пригласительный билетъ, она, въ блистательномъ костюм, явилась на балъ въ сопровожденіи майора Лодера, съ которымъ путешествовала въ ту пору. Майоръ въ прошломъ году на дуэли убилъ въ Неапол синьйора Равіоли, и въ прошломъ же году, за карточнымъ столомъ, поссорился съ сэромъ Джономъ Букскиномъ. При вход въ салоны Ребекка угадала многихъ особъ, которыхъ въ былыя времена, затмвала своимъ блескомъ. Майоръ Лодеръ тоже съ своей стороны узналъ многихъ историческихъ людей, служившихъ въ Каталоніи, Мехик и стоявшихъ съ нимъ на самой короткой ног. Но земляки майора избгали его. Облокотившись на руку своего кавалера, Ребекка скорымъ шагомъ прошла нсколько залъ, и выпила въ буфет нсколько бокаловъ шампанскаго. Пробжавъ наконецъ черезъ длинную анфиладу аппартаментовъ, она очутилась въ небольшой розовой бархатной зал, гд стояла статуя Венеры, окруженная антиками. Здсь, за круглымъ столомъ, изволилъ ужинать самъ банкиръ Полоніа съ почетными гостями. «Куда вы умчались, куда отлетли, о вы, минувшіе вечера и ночи съ роскошными ужинами среди роскошнйшихъ львовъ?» Ребекка думаетъ объ этомъ, и вздыхаетъ и дрожитъ… дрожитъ, потому-что за столомъ подл банкира сидитъ не кто другой, какъ самъ лордъ Стейнъ! Шрамъ отъ брильянтоваго аграфа еще виднъ на его широкомъ чел; отъ рыжихъ бакенбардъ блднетъ еще больше его блдное лицо. Лордъ Стеинъ первый почетный гость на почетномъ балу. Подл него сидла знаменитая графиня Белладонна.

Еще разъ со всею силой вспыхнулъ въ ней инстинктъ свтской женщины, и она вздохнула глубоко, вспомнивъ о своихъ вечерахъ на Курцонской улиц. «Эта Итальянка наводитъ на него скуку», думала она: «а я, бывало, забавляла его!» Тысячи надеждъ, воспоминаній, опасеній; затолпились въ одно и то же время въ ея трепещущемъ сердц. Сверкающій взоръ ея не отрывался уже отъ лорда Стейна. «Какой умъ, какія манеры, какой остроумный разговоръ!» повторяла она самой себ. Лордъ Стейнъ, улыбнувшійся своей сосдк, поднялъ голову и увидлъ Ребекку. Взоры ихъ встртились. Ребекка вооружилась очаровательнйшей улыбкой, и сдлала ему реверансъ, почтительный и робкій. Лордъ Стейнъ поблднлъ какъ Макбетъ передъ привидніемъ Банко. Въ эту самую мнауту подошелъ къ Ребекк майоръ Лодеръ.

— Пойдемъ ужинать, сказалъ онъ ей, — я видлъ столько открытыхъ и жующихъ ртовъ, что аппетитъ мой навострился отличнйшимъ образомъ. Вдовушка Клико соскучилась о насъ.

Ребекка съ замирающимъ сердцемъ, должна была идти, и въ буфет майоръ Лодеръ присоединился съ ней къ своимъ испытаннымъ друзьямъ.

На другой день она вышла гулять на гору Пинчіо, въ смутной надежд встртиться съ лордомъ Стейномъ, но вмсто всякаго ожиданія и всякой надежды, встртилъ ее мистеръ Фишъ, повренный лорда Стефна. Онъ подошелъ къ ней съ фамильярнымъ видомъ, и слегка приставилъ руку къ своей шляп.

— Я зналъ, что вы здсь, мадамъ, сказалъ мистеръ Фишъ, — я слдилъ за вами отъ самой гостинницы. Мн нужно предложить вамъ совтъ.

— Отъ имени маркиза Стейна? спросила Ребекка величественнымъ тономъ, слегка взволнованная отрадной надеждой.

— Нтъ, совтъ моего собственнаго изобртенія. Римскій климатъ очень нездоровъ, сударыня.

— Не въ эту пору, мистеръ Фишъ.

— Извините, римскій климатъ ужасно для васъ нездоровъ, именно въ эту минуту, увряю васъ. Для нкоторыхъ особъ эта злокачественная malaria продолжается всегда. Поврьте, мистриссъ Кроли, проклятый втеръ надулъ на васъ ужасную горячку. Вы были всегда очень добры, сударыня, и я принимаю въ васъ душевное участіе. Вотъ вамъ мой пріятельскій совтъ: узжайте изъ Рима сію же минуту, иначе вы захвораете смертельно, и не выздоровете никогда.

Ребекка разразилась неистовымъ хохотомъ.

— Какъ? Изподтишка убить бдную женщину? Но это романъ въ чистйшемъ итальянскомъ вкус. Я останусь въ Рим, хотя бы только для того, чтобъ побсить надменнаго лорда. Друзья, надюсь, защитятъ меня отъ всхъ вашихъ кинжаловъ,

Мистеръ Фишъ разразился въ свою очередь самымъ бшенымъ смхомъ.

— Васъ защитятъ? Кто жь бы это? Пріятели, съ которыми вы угощаетесь въ буфетахъ! Но эти люди, мистриссъ Кроли, возьмутъ за вашу голову никакъ не больше сотни луидоровъ. Мы отлично знаемъ этого Лодера: онъ такой же майоръ, какъ я маркизъ, съ тою разницею, что намъ ничего не стоитъ упрятать его на галеры. У насъ, видите ли, мистриссъ Кроли, водятся пріятели повсюду; мы знаемъ, напримръ, съ какими особами были вы въ Париж, и какія ваши связи въ Рим. Э, Боже мой, откройте ваши большіе глаза, мистриссъ Кроли! Какъ это случилось, что васъ нигд не принималъ никакой посланникъ? Есть, стало-быть, ужасный человкъ, котораго вы обидли, и этотъ человкъ не прощаетъ никогда. Онъ разсвирплъ какъ тигръ, когда васъ увидлъ. Синьора Белладонна сдлала ему ужасную сцену, а вы не понимаете, что значитъ гнвъ синьоры Белладонны!

— А! такъ это синьора Белладонна! воскликнула Ребекка, оправляясь отъ своего оцпеннія.

— Да, она очень ревнива, но я говорю вамъ о милорд. Вы сдлали отчаянный промахъ, когда осмлились показаться ему на глаза. Вы жестоко раскаетесь, если промедлите тутъ еще нсколько часовъ, обратите вниманіе на эти слова, и убирайтесь поскоре… но вотъ коляска милорда.

Схвативъ за руку Ребекку, онъ потащилъ ее въ ближайшую аллею въ. ту минуту, какъ коляска лорда Стейна възжала на гору Пинчіо. Синьора Белладонна, Итальянка съ черными глазами и живымъ румянцемъ на блдныхъ щекахъ, полулежала на бархатныхъ подушкахъ подл стараго милорда, угрюмаго и сердитаго. Глаза его сверкали повременамъ страшнымъ и дикимъ блескомъ.

— Милордъ никогда не могъ оправиться отъ удара въ ту страшную ночь… никогда, шепнулъ мистеръ Фишъ, какъ-только коляска скрылась изъ вида.

«Ну, это по крайней мр еще можетъ служить для меня утшеніемъ», подумала мистриссъ Бекки.

Точно ли милордъ имлъ въ виду эти убійственныя намренія противъ Ребекки, какъ объявилъ мосьё Фишъ, или дло шло только о томъ, чтобъ выпроводить эту женщину изъ города, гд присутствіе ея могло быть оскорбительнымъ для великаго нобльмена, заподлинно мы не знаемъ, но угроза возъимла свое дйствіе, и мистриссъ Кроли, избгая непріятныхъ столкновеній, въ ту же ночь оставила вчный городъ.

Всмъ извстна печальная кончина лорда Стейна, послдовавшая въ Неапол въ 1830 году, черезъ нскодько мсяцевъ посл польскаго переворота въ Париж. Высокопочтеннйшій Георгій Густавъ, маркизъ Стейнъ, лордъ Гигантъ, владлецъ многихъ праддовскихъ замковъ и палаццо, пэръ ирландіи, виконтъ гелльборосскій, баронъ питчлейскій и грилльсбейскій, членъ парламента, президентъ Троицкой Коллегіи — скончался тихо на своемъ лож.

Сообщая этотъ некрологъ, лондонскія воскресныя газеты краснорчиво изобразили добродтели милорда, его неизмримое великодушіе, его таланты и вс его добрыя дянія. Чувствительность, поразившая его душу передъ кончимой, была превознесена и прославлена. Тло его погребено въ Неапол; но сердце милорда — это великое сердце, которое билось исключительно для блага человческаго — было въ серебряной урн привезено въ отечество и поставлеью въ Гигантскомъ замк.

«Изящныя искусства и бдные люди навсегда лишились въ немъ великодушнйшаго патрона», писалъ въ своей газет мистеръ Уаггъ, «общество потеряло въ немъ свое блистательнйшее украшеніе. Великобританія утратила невозвратно пламеннаго патріота и государственнаго мужа съ рдкими талантами», и проч., и проч.

Завщаніе его долгое время было предметомъ судебныхъ преній, и родственники покойника потребовали у синьоры Белладонны знамеиитый брильянтъ, извстный подъ именемъ «Жидовскаго Глаза», который всегда красовался на указательпомъ пальц милорда. Говорили, будто этымъ украшеніемъ Белладонна завладла уже посл смерти лорда Стейна, но каммердннеръ покойника, мосьё Фишъ, доказалъ неопровержимымъ образомъ, что вышерченная мадамъ Белладонна получила это кольцо въ подарокъ отъ маркиза за два дня до его смерти. Такимъ же способомъ перешли въ ея владніе многіе банковые билеты, драгоцнныя бездлки, неаполитанскія и французскія облигаціи, которыя напрасно наслдники покойника требовали отъ синьоры Белладонны.

ГЛАВА LXIV Старый другъ лучше новыхъ двухъ

На другой день посл встрчи за игорнымъ столомъ, мистеръ Джой, великолпный и блистательный въ своемъ парадномъ одяніи, спрыснулъ себя духами, и не сказавъ никому ни слова, отправился на поиски изъ гостинницы «Телячьей Головы». Это произошло въ ранній часъ утра, передъ завтракомъ. Черезъ нсколько минутъ уже видли, какъ сановникъ Индіи вошелъ въ гостинницу «Слона». Вслдствіе праздничнаго увеселенія, домъ этотъ былъ уже набитъ народомъ всхъ возможныхъ званій и состояній, общія залы его давно обкуривались табачнымъ дымомъ, и ранніе гости усердно истребляли колбасу и пиво національной варки. Когда мистеръ Джой на своемъ неуклюжемъ нмецкомъ діалект освдомился о жительств мистриссъ Родонъ, ему указали подъ облаками на самую верхушку дома. Въ нижнемъ этаж жительствовали здсь зазжіе купцы, выставлявшіе передъ публикой издлія шелковыхъ фабрикъ и предметы ювелирнаго искусства. Въ аппартаментахъ втораго этажа засдали представители игорной фирмы за рулетками и карточными столами. Въ третьемъ этаж квартировали труппы кочующихъ цыганъ и фигляровъ. Въ четвертомъ — обитали купеческіе прикащики, мелкіе торговцы, конторщики и фермеры, пріхавшіе въ Пумперниккель къ этимъ торжественнымъ днямъ. Между этой своиочью, въ одной довольно грязной и тсной каморк, пригнздилась и мистриссъ Бекки.