Базар житейской суеты. Часть 4

Нкоторое время принимала ее къ себ мистриссъ Ньюбрайтъ, очарованная превосходнымъ ея пніемъ. Он разсуждали вмст о многихъ назидательныхъ предметахъ, о которыхъ Бекки въ свое время получила весьма достаточныя свденія на Королевиной усадьб, Мистриссъ Кроли писала даже многіе поучительные трактаты и произносила ихъ въ собраніи многочисленныхъ слушателей. Продолжая заниматься филантропическими длами, она собственными руками шила фланелевые фуфайки, бумажные колпаки и шерстяныя юбки, предназначавшіяся для новыхъ послдователей общества кувыркателей, которое предполагали основать на Мыс Доброй Надежды. Случалось даже, что, распространяясь объ этихъ длахъ, она заливалась самыми горькими слезами. Мистриссъ Ньюбрайтъ была отъ нея въ восторг и поспшила возвстить о ней миледи Саутдаунъ, съ которой вела постоянную корреспонденцію; но, къ несчастію отвтъ вдовствующей графини былъ такого рода, что разрушилъ въ конецъ взаимную привязанность двухъ почтенныхъ дамъ. Она выставила относительно Ребекки такія подробности, намеки, факты, небылицы, что мистриссъ Ньюбрайтъ немедленно перестала принимать мистриссъ Кроли. Примру ея послдовали другія нравственныя леди, жившія въ Тур, гд произошло это несчастіе. Здсь, какъ и везд, Англичане составляли между собою особый кружокъ своими національными нравами и обычаями. Если вы имли случай слдить за британскими колоніями въ чужихъ краяхъ, то знаете очень хорошо, что мы повсюду разносимъ свою гордость, свои пилюли, предразсудки, свои соусы, пуддинги и — другихъ пенатовъ, необходимыхъ для составленія маленькой Британіи на чужеземной почв.

Бекки перекочевывала изъ одной колоніи въ другую: изъ Булони въ Діеппъ, изъ Діеппа въ Каанъ, изъ Каана въ Туръ. Везд старалась она быть респектэбльною леди, и, увы! отвсюду выгоняли ее вс эти ястребы и драконы добродтелей женскихъ.

Въ одномъ изъ этихъ мстъ она встртилась съ мистриссъ Гукъ Игльсъ, женщиною безъ малйшаго пятна на совсти, и у которой былъ собственный домъ на Портменъ-Сквер. мистриссъ Гукъ остановилась въ гостинниц въ Діепп, куда съ нкотораго времени переселиласъ и мистриссъ Бекки. Он познакомились сначала въ морскихъ ваннахъ, гд купались и плавали вмст, а потомъ окончательно сошлись въ гостинниц за общимъ столомъ. Мистриссъ Игльсъ слыхала кое что — кто жь этого не слыхалъ? — о соблазнительной исторіи лорда Стейна, но посл продолжительной бесды съ Ребеккой, она объявила, что мистриссъ Кроли невинна какъ агнецъ. Гибель мистриссъ Кроли, по ея мннію, объяснялась исключительно адскгоій замыслами этого негоднаго Венгема.

— Если ты, мой милый, человкъ съ душою и характеромъ, сказала она своему супругу, — теб непремнно слдуетъ дать этому негодяю пощечину въ первый же разъ, какъ встртишься съ нимъ въ клуб.

У мистера Гука была, конечно, душа, былъ и характеръ, но душа миролюбивая и характеръ спокойный; онъ отлично зналъ геологію, но никогда не практиковался въ искусств давать пощечины.

Бекки была сначала очень респектэбльною леди, но скоро эта жизнь, однообразпая и вялая, надола и наскучила нашей героин. Вчно одна и та же повседневная рутина, тотъ же несносный комфортъ, одни и т же безконечные вызды въ этотъ глупый Булонскій лсъ, т-же гости по вечерамъ, та-же итальянская опера сегодня какъ вчера, вчера какъ третьяго дня. Бекки истомилась отъ скуки. Къ счастію, на выручку къ ней явился юный мистеръ Гукъ изъ Кембриджа, и когда маменька замтила впечатлніе, произведенное ея подругой на легкомысленнаго шалуна, Бекки получила строгое приказаніе оставить ея домъ.

Затмъ она попыталась жить вдвоемъ съ одной искренней подругой, но скоро он об попали въ долги, перессорились и разошлись. Затмъ она ршилась вести такъ называемую пансіонскую жизнь и наняла квартиру съ прислугой на хлбахъ въ дом у одной дамы на Rue Royale въ, Париж. Общество, собиравшееся въ салонахъ этой дамы было хоть куда: джентльмены пересыпались весьма замысловатыми остротами за игорными столами, и вс дамы при блеск восковыхъ свчей имли совершенно респектэбльный характеръ. Бекки, разумется, играла главнйшую роль между ними.

Но здсь, думать надобпо, нахлынули на нее старые кредиторы 1815 года. Въ одно прекрасное утро мистриссъ Бекки вдругъ исчезла изъ Парижа и черезъ нсколько недль очутилась въ Брюссел.

Какъ хорошо она домнила этотъ городъ! Она улыбнулась очень самодовольно при взгляд на маленькій entresol, который занимала въ эроху ватерлооской битвы, и живо припомнила фамилію Барикрисовъ, искавшихъ лошадей, между-тмъ, какъ карета ихъ, совсмъ готовая, стояла у воротъ гостинницы. Она постила Ватерлооское поле и Лекенское кладбище, гд вниманіе ей остановилось на монумент Джорджа Осборна.

— Бдный Купидонъ! сказала она. Какъ страшно онъ былъ влюбленъ въ меня, и какой онъ былъ глупецъ! Интересно знать, жива ли еще эта малютка Эмми и жирный толстякъ, ея братецъ? Кажется въ моемъ портфёл хранится еще портретъ этого фата. Вс они, впрочемъ, очень добрые люди.

Несмотря на поспшное бгство изъ Парижа, Бекки запаслась, однакожь, рекомендательнымъ письмомъ отъ дамы, у которой жила, къ задушевной ея пріятельниц, Madame de Parvenu, вдов, промышлявшей съ большимъ успхомъ содержаніемъ табльдота и игорныхъ столовъ. Вс второстепенные денди и rou'es, вдовствующія леди, не кончившія своихъ процессовъ по дламъ наслдства, и многія другія особы охотно посщаютъ заведенія этого рода, кушаютъ пуддинги и бросаютъ деньги на карточные столы какой-нибудъ Madame de Parvenu.

Здсь, какъ и въ Париж, мистриссъ Бекки была душою всхъ подобныхъ обществъ. Никогда она не отказывалась ни отъ шампанскаго, ни отъ букетовъ, съ удовольствіемъ вызжала на загородныя гулянья и не пропускала замчательныхъ спектаклей въ театр. Но всмъ этимъ забавамъ мистриссъ Родонъ предпочитала экарте, и отличалась удивительною смлостію за игорными столами. Сперва она играла по маленькой; потомъ — франковъ на пять, потомъ рисковала наполеондорами, и потомъ уже банковыми билетами въ двсти или триста франковъ. Затмъ мистриссъ Кроли не въ состояніи была заплатить домовой хозяйк за истекшій мсяцъ, и затмъ она принуждена была занять маленькую сумму у молодаго джентльмена. Затмъ проигралась въ-пухъ, и жарко поссорилась съ madame de Parvenu. Затмъ нсколько времени она ставила на карту по десяти су, и проводила, въ нкоторомъ смысл, бдственную жизнь. Затмъ, получивъ свое третное жалованье, она поплатилась съ madame de Parvenu, и сразилась еще разъ, за карточнымъ столомъ, съ Monsieur de Rossignol и кавалеромъ de Raff.

Въ-пухъ проигралась мистриссъ Кроли, и тайкомъ ухала изъ Брюсселя, не расплатившись съ madame de Parvenu за цлые три мсяца. Объ этомъ печальномъ событіи, да еще о томъ, какъ и съ кмъ играла мистриссъ Бекки, какъ валялась въ ногахъ у достопочтеннаго мистера Муффа, профессора эстетики, вымаливая у него взаймы, какъ потомъ она кокетничала съ молодымъ милордомъ Нудль, воспитанникомъ достопочтеннаго Муффа, котораго, у себя, обыграла въ экарте, обо всхъ этихъ и многихъ другихъ весьма интересныхъ событіяхъ въ этомъ род, madame de Parvenu представляетъ подробнйшій отчетъ каждому англійскому путешественнику, останавливающемуся въ ея заведеніи. Въ заключеніе отчета madame докладываетъ, что эта гадкая Ребекка, съ позволенія сказать, настоящая vipиre.

Такимъ-образомъ, безпріютная наша скиталица, какъ новый Улиссъ въ женской юбк, раскидывала свою палатку въ разныхъ странахъ европейскаго континента. Наклонность ея къ цыганской жизни увеличивалась со дня на день, она сталкивалась съ людьми всхъ націй, всхъ породъ и состояній.

Почти въ каждомъ европейскомъ город непремнно существуетъ колонія англійскихъ пройдохъ, наводняющихъ игорные дома, эстамине и бильярдныя комнаты въ трактирахъ. Это по большей части, люди извстнаго разряда, непризнаваемые членами своихъ фамилій. Ими повсюду наводнены долговыя тюрьмы… они мошенничаютъ и пьютъ; ссорятся и дерутся; бгаютъ отвсюду, не заплативъ денегъ; бурлятъ и вызываютъ на дуэль порядочныхъ людей; обдуваютъ какого-нибудь мистера Спуни въ экарте; набиваютъ карманы чужими деньгами и прізжаютъ въ Баденъ въ великолпномъ экипаж; снуютъ съ пустыми карманами вокругъ игорныхъ столовъ; обкрадываютъ еще разъ какого-нибудъ зваку, или, размниваютъ у какого-нибудъ жида фальшивыя вексели на чистыя деньги. Быстро смняющіяся сцены пышности и блеска, нищеты и униженія, когорымх подвергаются люди этого сорта, достойны изученія въ психологическомъ смысл. Жизнь ихъ представляетъ вроятно безпрерывную перспективу сильныхъ ощущеній и волненій. Мистриссъ Бекки — должно ли въ этомъ признаваться? причислила себя къ разряду этихъ существъ, и была между ними въ своей сфер. Съ этими цыганами перекочевывала она изъ страны въ страну, изъ одного города въ другой. Въ картежныхъ домахъ Германіи повсюду знали мистриссъ Родонъ. Она и Madame de Cruchecass'ee содержали во Флоренціи свое собственное заведеніе въ этомъ род. Носился слухъ, что ее выпроводили изъ Мюнхена съ большимъ скандаломъ, и пріятель мой Фредерикъ Пинсонъ, разсказывалъ, что въ ея лозанскомъ дом онъ проигралъ, посл веселаго ужина, восемьсотъ фунтовъ майору Лодеру и мистеру Десису. Мы, какъ видите, принуждены заглянуть и въ эту часть біографіи мистриссъ Бекки, но само-собою разумется, чмъ меньше говорить объ этомъ, тмъ лучше.

Но не всегда везло ей, и случалось повременамъ, что касса ея совсмъ пустла. Въ такихъ случаяхъ мистриссъ Кроли, тамъ и здсь, давала концерты и музыкальные уроки. Въ Вильдбад, напримръ, Madame de Raudon имла une matin'ee musicale, въ которомъ принималъ участіе Herr Spoff, первый пьянистъ валахскаго господаря. Пріятель мой, мистеръ Ифсъ, знавшій все и здившій повсюду, разсказывалъ, что, въ бытность его въ Страсбург, въ 1830 году, какая-то madame Rebecque появилась на сцен, въ опер «Dame Blanche», и въ театр, по этому поводу, произошла большая суматоха. Ее освистали частію за дурную игру, но главнйшимъ образомъ, вслдствіе злонамреннаго недоброжелательства нкоторыхъ особъ, сидвшихъ въ партер. Мистеръ Ифсъ уврялъ меня, что несчастная дебютантка была не кто другая, какъ мистриссъ Родонъ Кроли.

И была она скиталицей на земл въ полномъ смысл этого слова. При деньгахъ она играла, безъ денегъ — пускалась въ промышленность, проматывая въ томъ и другомъ случа заработанную копейку. Везд была она… Мн сказывали еще, будто въ Париж она случайнымъ образомъ открыла свою родственницу, бабушку съ матерней стороны, которая была совсмъ не Монморанси, а какая-то грязная старушенка, смотрительница за ложаии въ театр. Встрча между ними была вроятно очень трогательная, но писателю настоящей исторіи неизвстны подробности этого событія.