Беглянка

Я опасалась, что он снова начнет разговор о потраченных мной годах жизни и способе их вернуть. Пожалуй, говорить об этом я была еще не готова.

— Рад это слышать, — он вежливо улыбнулся. — Итак… вы разрешите задать вам несколько личных вопросов?

— Да, но не обещаю, что отвечу на все из них.

— Ваше право, — он улыбнулся. — И вы тоже можете спрашивать, если вас что-то интересует.

— Благодарю, — вежливо улыбнулась я.

— Где вы научились фехтованию? — первым делом поинтересовался он.

— В университете. Фехтованием я увлекалась с детства, но возможность научиться выпала только там, — ничего тайного в этой информации не было, поэтому ответила я без сомнений.

— У вас хорошо получается.

— Я состояла в университетской команде, и мы занимали высокие места на спортивных соревнованиях, — я улыбнулась воспоминаниям.

— И почему же вы бросили спорт?

— Наука интересовала меня больше.

— Любопытно, почему вы выбрали археологию?

Я невольно рассмеялась:

— Это может прозвучать глупо, но страсть к археологии у меня из детства. Я была большой поклонницей одного приключенческого сериала… и мечтала быть похожей на его героев. А когда выросла — осуществила детскую мечту.

— Значит, вам нравится то, чем вы занимаетесь? — Шарль и не думал насмехаться.

— Безусловно. В целом, это, конечно, не так увлекательно, как на экране, но так даже лучше. Рисковать жизнью без перерыва, как в сериалах, мне совсем не хочется.

— Это разумно, — кивнул Шарль.

— Тем не менее, на скуку я не жалуюсь.

— Танша — довольно молодая планета, но я уверен, здесь тоже можно найти много интересного с точки зрения археологии, — заявил вдруг Шарль.

— Сама Танша и живущие здесь кадхаи — это уже научная сенсация, — я улыбнулась. — Но вашу цивилизацию вряд ли можно изучать по раскопкам.

— Но в нашей истории хватает темных пятен, — возразил он. — У нас были свои темные века.

— Схроны?

— Как часть этого, — кивнул кадхаи. — Их создавали для борьбы с конкурентами.

— Шарль, а вам часто приходится демонстрировать броню среди людей?

Если он и удивился вопросу, то никак это не показал.

— Нет. Броня — это для боя, а хаоты редко появляются в людных местах.

— Почему? Разве их не привлекает жизнь, которую можно сожрать?

— Мы не строим города там, где часты прорывы, — пояснил Шарль. — Конечно, дать стопроцентную гарантию, что прорыв не случится где-нибудь возле людей, никто не может. Но случается такое очень редко.

— Но ведь броня — это символ кадхаи. Вы могли бы показывать ее людям и без повода.

— Большинство людей боятся брони, — пожал плечами кадхаи.

Я удивилась:

— Большинство? Почему вы так решили?

Едва ли на Танше проводили соответствующие опросы, но Шарль почему-то в этом убежден.

— Выяснил на своем опыте, — излишне равнодушно ответил мне он.

Я некоторое время разглядывала его, а затем предположила:

— Вы экстраполируете впечатление вашей жены на большинство людей?

— С чего вы взяли? — отвел взгляд Шарль.

— Мне кажется, в вашем окружении больше нет людей, мнение которых было бы для вас значимо, — я улыбнулась.

Шарль немного печально усмехнулся:

— Пожалуй, вы правы. Моя бывшая жена очень… ярко отреагировала на мою броню. Она испугалась и просила никогда больше не показывать этот ужас. Разумеется, я счел, что это — нормальная реакция.

Мне стало его даже немного жаль. Броня — часть кадхаи, и ему, должно быть, было неприятно осознавать, что эту часть его любимая женщина боится.

— Даже не представляю, что может напугать в броне, — призналась я.

— Просто для вас это — архетип рыцаря, — он улыбнулся.

— Да, причем — технорыцаря… — на миг я осеклась. — Погодите-ка. Технорыцарь был одним из главных персонажей моего любимого сериала из детства. И он… был кадхаи?

До меня это дошло только сейчас. В детстве я обожала этого персонажа, но у меня никогда не возникало ассоциации его с кадхаи. Впрочем, его никогда так и не называли, хотя, оглядываясь назад, я видела явное сходство. Самонадевающаяся броня, элементарная магия… в детстве это казалось продолжением фантастического сюжета, но, кажется, технорыцарь списывался с настоящих кадхаи.

Некоторые вещи становятся очевидны совершенно внезапно.

— Танша — не тюрьма, — заметил Шарль. — Желающие вполне могут переселиться отсюда и в другие части империи. Не только люди, но и кадхаи. А иногда Таншу покидают изгнанники.

— Изгнанники? — удивилась я.

— Да. Это мера наказания за преступления — изгнание из общества. Часто изгнанники предпочитают уезжать с Танши.

— Должно быть, один из сценаристов был урожденным Танши, — чуть мечтательно улыбнулась я. — Поразительно. А ведь я считала, что заинтересовалась кадхаи совсем по другой причине.

— По какой, если не секрет?

— Никакого секрета. Я проходила практику на Деоне, одной из планет, жизнь на которой была уничтожена хаотами. Собственно, оттуда и мой интерес к истории кадхаи.

— Значит, если бы ваша практика проходила где-то еще, вы бы не заинтересовались кадхаи? — предположил Шарль.

— Все возможно, — пожала я плечами. — А вам никогда не хотелось покинуть Таншу?

— Навсегда — нет. Но в юности я путешествовал за ее пределы.

— Правда? — его признание показалось мне неожиданным.

— Да.

— И как вам?

— Это было не очень длинное путешествие, я посетил несколько ближайших звездных систем и поторопился вернуться. Мне не понравилось ограничение моих сил за пределами Танши, — он улыбнулся. — Но это определенно был интересный опыт. Не то, что я хотел бы его повторить.

— Наверное, это здорово, когда есть место, которое можно назвать домом.

— Разве у вас нет такого места? — удивился Шарль.

— Пожалуй, что нет, — признала я.

Планета, на которой я выросла, не была мне родной. Планета, где я родилась — осталась чужой. Постоянные разъезды не позволяли осесть где-то в одном месте, у меня даже собственного жилья не было. Только казенная квартира, закрепленная за мной, при исследовательском институте, где я работаю.