Беглянка

А потом все стало плохо.

Шарль знал свои возможности и понимал, что не справится с таким количеством хаотов в одиночку. Но и опустить меч не мог. Сдаваться кадхаи не умели.

В какой-то момент у него все же появилась надежда, что он справится. Но следующая волна противника уничтожила эту надежду — вместе с частью брони.

Шарль не успевал ни уклониться, ни отбить эту атаку, ставшую для него смертельной. Броня гасит боль, но смертельные ранения компенсировать не способна. Парализованное сознание Шарля погрузилось в полузабытие, в котором единственным ориентиром оставалось стремление защитить — пусть даже это невозможно.

Темнота волнами накатывала на сознание, но что-то не позволяло Шарлю окончательно уплыть в небытие.

А затем он очнулся.

Некоторое время Шарль бездумно смотрел на подсвеченную ткань над ним, ощущая приятное тепло под боком. Пока не пришло осознание — он должен быть мертв. Его броня получила критическое повреждение, и рядом нет Таринхаи, способных отсрочить смерть.

Зато рядом есть запечатленная, которая однажды уже взяла на себя роль целителей. Интересно, сколько времени она ему дала? Успеет ли он вывести ее отсюда? За дальнейшую ее судьбу можно не переживать — Пьер оставит ее в покое после смерти Шарля. Ведь она перестанет ему угрожать.

Жаль лишь, что род Эйлимхаи перейдет под управление недостойного.

Шарль осторожно сел, стараясь не задеть ткань палатки — обстановку он узнал. Коротко вздохнув, словно перед прыжком в воду, он взглянул на свою броню, в груди которой должна зиять смертельная рана, и озадаченно уставился на активно регенерирующее повреждение.

Рана была даже меньше первой и стремительно продолжала уменьшаться. И этого просто не могло быть. Даже Таринхаи не умеют исцелять критические повреждения брони. Они могут лишь отсрочить гибель… а повреждение точно было критическим, иначе Шарль остался бы в сознании.

Что произошло?

Он вдруг вспомнил, что отключился до того, как уничтожил всех хаотов. Да и сколько еще их прошло через прорыв, пока он был без сознания?

И, собственно, почему хаоты не уничтожили беззащитную добычу, раз уж им предоставилась такая возможность?

Шарль торопливо выбрался из палатки и замер, вновь озадаченный. Они находились вовсе не там, где он принял последний бой. Это вообще был не тоннель.

На миг ярко вспыхнувшая броня осветила довольно просторное помещение, практически в центре которого и стояла палатка. А еще Шарль увидел свой меч, небрежно воткнутый прямо в пол. На его лезвии виднелись потеки смолянистой субстанции, происхождение которой могло быть только одно.

Этим мечом уничтожали прорыв. Но кто?

Шарль резко обернулся на палатку, где мирным сном спала Шайна.

Шайна, утверждавшая, что умеет фехтовать.

Шайна, что уже исцеляла его рану.

Вряд ли здесь мог появиться неизвестный кадхаи, расправиться с хаотами и прорывом, а затем уйти, оставив спасенных на произвол судьбы.

Предполагать, будто броня действовала автономно, без участия сознания — еще более нелепо.

Но поверить, что Шайна самостоятельно разобралась со всеми хаотами, а после уничтожила прорыв, было решительно невозможно.

Шарль подавил порыв немедленно разбудить девушку и потребовать ответы. Если это все же она, ей следовало отдохнуть.

И все же… как? Двое суток практически без еды, не скрывавшая усталость — как она смогла справиться с хаотами? Да и разрушение обелиска требовало сил и сноровки.

Но кто, если не она?

Шарль сел возле входа в палатку, намеренный защищать сон девушки, если вдруг снова появятся хаоты. И заставил себя не гадать о произошедшем. Она проснется — и все расскажет, а придумывать версии можно бесконечно, и они будут одна фантастичнее другой.

Его рана практически затянулась, когда из палатки показалась сонная Шайна.

— Шарль, вы живы! — неожиданно обрадовалась она. — Какое счастье!

— Неужели вы в кои-то веки рады мне? — не удержался он от насмешливого.

— Я боялась, что вы умрете, — заметила девушка.

— Разве это не решило бы все ваши проблемы? — осведомился он все с той же насмешкой.

— Все бы точно не решило, — фыркнула Шайна и добавила куда серьезнее: — Шарль, как бы я к вам не относилась, смерти я вам не желаю.

Шарля окатило ледяной волной стыда. Потому что он как раз и желал ей смерти. Просто ради собственного комфорта.

— Что произошло? — его вопрос прозвучал излишне резко.

— Вас ранили. И, кажется, серьезно, поскольку вы выпустили меч, что, по вашим же словам, живым вы бы никогда не сделали.

— Смертельно ранили, — заметил Шарль.

— Да? Возможно. Рана выглядела серьезной и увеличивалась.

— И что потом?

— Я воспользовалась вашим мечом, чтобы добить хаотов и разрушить прорыв. А после уже помогла вашей ране исцелиться. Как в предыдущий раз. Только, видимо, эффекта запечатления не хватило, чтобы исцелить вашу рану сразу.

— Эффекта запечатления, — эхом повторил Шарль и осведомился: — То есть, вы хотите сказать, что это вы расправились с хаотами и закрыли прорыв?

— А что, вы здесь еще кого-то видите? — удивилась Шайна.

— Что-то вы не демонстрировали ваши таланты ранее, — обвинил ее кадхаи.

— Я ведь предлагала вам дать мне оружие, — напомнила девушка сердито. — Шарль, я закончила вашу работу и буквально спасла вам жизнь. А вы недовольны! У вас это семейное — ненавидеть тех, кому вы оказались обязаны?

— Я не испытываю к вам ненависти, — возразил Шарль, задетый сравнением с Пьером.

Вдвойне задетый справедливостью этого сравнения. Он действительно обязан ей жизнью, как и племянник — и, подобно Пьеру, готов обречь ее на смерть.

Быть может, и сейчас род Эйлимхаи находится под властью недостойного. В конце концов, Пьер всему учился у своего дяди. И разве не Шарль проигнорировал долг жизни одного из членов своей семьи, приговорив к смерти ту, кто спасла Пьера? И все его такие важные причины избавиться от запечатленной — лишь следствие его желания сохранить свою привычную жизнь. Да, он не любил Шайну. Да, он хотел прожить жизнь с любимой женщиной. Да, ему не нужно было это запечатление. Но все это верно и для Шайны. И, приложи он усилия, едва ли для него стало бы сложностью завоевать симпатию девушки. А дай себе возможность присмотреться к ней — увидел бы, что Шайна достойна уважения. Брак, основанный на уважении, тоже мог бы быть счастливым. Но Шарль даже не рассматривал такой вариант. А теперь…

Теперь уже поздно пытаться наладить отношения, что безнадежно разрушены. И, следовало признать — исключительно по его вине.

Даже то, что Шайна не бросила его умирать, ничего не значило. Он был нужен ей, чтобы выбраться из лабиринта.

— Я заметила, — не удержалась она от сарказма, прерывая размышления Шарля.

— Мне жаль, если мое поведение… или слова заставили вас так думать, — ровным тоном откликнулся он. — И, кажется, я еще не поблагодарил вас за свое спасение. Спасибо, Шайна.