Белый ходок

Постепенно его лаборатория наполнилась новыми созданиями. Каждый голем был уникален, обладал собственной личностью и специализацией. Аура — женственное создание, специализирующееся на разведке и скрытности. Терон — могучий воин с сердцем, настроенным на боевую магию. Селена — мастер ледяного зодчества, способный возводить сложные конструкции.

Но самым амбициозным проектом стало создание сердца для самого себя. Идея казалась безумной, но логика была железной. Если магическое сердце делало големов более совершенными, почему бы не усилить собственные способности?

Процесс создания собственного сердца занял месяц. Это была ювелирная работа — каждый канал, каждая грань должны были быть идеальными. Малейшая ошибка могла стоить ему существования.

Готовое сердце представляло собой произведение искусства — сложную кристаллическую структуру размером с два кулака, испещрённую бесчисленными каналами и камерами. В центре располагалось ядро из особо плотного льда, способного вместить огромное количество магической энергии.

Операция по имплантации была мучительной. Ему пришлось вскрыть собственную грудную клетку ледяными лезвиями и извлечь то, что осталось от его прежнего сердца. Боль была невыносимой, но он терпел, направляемый железной волей.

Когда новое сердце заняло своё место и активировалось, мир изменился. Магия потекла по его телу с удвоенной силой. Он чувствовал каждую снежинку в радиусе многих миль, мог управлять льдом и холодом с невиданной прежде точностью.

— Господин! — Кристалл бросился к нему, когда операция завершилась. — Вы... вы стали другим.

Он и сам это чувствовал. Сила, дремавшая в нём прежде, пробудилась полностью. Теперь он мог создавать не просто отдельных големов, а целые армии ледяных воинов. Мог замораживать реки на сотни миль, вызывать метели размером с королевство.

— Собери всех, — приказал он Кристаллу. — Время показать миру истинную силу льда и магии.

Эксперимент с магическим сердцем открыл новую главу в его существовании. Теперь он был не просто Иным — он стал чем-то большим, воплощением самой зимы. И скоро весь мир узнает об этом.

***

Торн покоился на ледяном столе, словно рыцарь на каменном надгробии в септе, но глаза его были широко распахнуты. Мёртвые не ведали страха — лишь покорность и жажду служения. Однако сегодня кузнец-мертвец должен был стать чем-то большим, нежели обычный слуга. Он станет первым из новой породы существ — предвестником того, что ждёт весь мир.

— Понимаешь ли ты, что произойдёт? — спросил он, склоняясь над неподвижным телом.

— Да, господин, — хрипло отозвался Торн. — Вы сделаете меня сильнее. Более полезным для наших великих свершений.

Рядом со столом покоилось его новое творение — ледяное сердце, выкованное не молотом и наковальней, но чистой магией. Оно разительно отличалось от тех, что он создавал для големов. Структура была более агрессивной, каналы шире, а кристаллическая решётка настроена на резонанс с мёртвой плотью.

Ирра стояла у его плеча, наблюдая за грядущей процедурой с тем нечеловеческим любопытством, что свойственно было её роду. За долгие месяцы служения она научилась помогать ему в самых сложных экспериментах, предугадывая каждое движение, словно тень, что знает мысли своего хозяина.

— Инструменты готовы, господин, — доложила она, указывая на набор ледяных скальпелей, что лежали на соседнем столе аккуратным рядом. — Сердце настроено на резонанс с его аурой.

Он кивнул и взял первый инструмент. Лезвие было острее валирийской стали и никогда не знало тупости. Движением, отточенным сотнями вскрытий, он рассёк грудную клетку Торна, обнажив то, что некогда было человеческим сердцем.

Орган давно прекратил своё биение, превратившись в сморщенный кусок мёртвой плоти, чёрный и жёсткий, как старая кожа. Но именно он служил центральным узлом магической паутины, что связывала мертвеца с волей создателя. Замена потребует такой же осторожности, с какой мейстер Эймон некогда удалял камни из желчного пузыря старого лорда Таргариена.

— Начинаю извлечение, — проговорил он, более для собственного успокоения, нежели для присутствующих.

Процесс требовал ювелирной точности. Необходимо было сохранить все магические связи, одновременно удаляя старое сердце и подготавливая место для нового. Ледяные скальпели двигались с хирургической точностью мастера из Цитадели, отсекая мёртвые ткани и перенаправляя потоки энергии, словно искусный водопроводчик, меняющий русло горного потока.

Торн лежал недвижно, не издавая ни единого стона. Боль была ему столь же чужда, как тепло костра — рыбе в морских глубинах. Магическая связь с господином оставалась стабильной и прочной, как железная цепь. Лишь едва заметное свечение в глазах выдавало те перемены, что происходили в его бренной оболочке.

Когда старое сердце было извлечено — чёрная, противная на вид масса, что некогда гнала кровь по живым венам — в груди мертвеца зияла полость, выложенная кристаллами льда, словно внутренности жеоды. Он бережно поместил туда своё новое творение — многогранный орган, что пульсировал холодным светом, подобно пойманной в хрустале звезде.

Момент соединения был критическим, опаснее перехода узкого горного моста во время бури. Магические каналы нового сердца должны были срастись с существующей энергетической сетью тела, не нарушив при этом священную связь с создателем. Он направил часть своей сущности в кристаллическую структуру, настраивая резонанс с тщательностью арфиста, подтягивающего струны.

Сердце вспыхнуло светом ярче тысячи свечей, и по телу Торна пробежала волна изменений. Кожа стала белее первого снега, но обрела странную прозрачность, словно тонкий лёд на утреннем пруду. Мышцы уплотнились, налились новой силой, а кости укрепились слоем кристаллического льда. Волосы и борода покрылись инеем, что не таял даже под дыханием, словно сам мороз поселился в них навечно.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, когда свечение угасло, подобно последним угольям в очаге.

Торн медленно поднялся, словно восставший из гробницы король древности, и стал разглядывать свои преображённые руки. Пальцы стали длиннее и изящнее, но сила в них чувствовалась такая, что могла бы согнуть железный брус. По венам под полупрозрачной кожей струилась голубоватая жидкость — магическая субстанция, что заменила простую человеческую кровь.

— Я чувствую... силу, господин, — голос мертвеца стал глубже, мелодичнее, словно зазвучал в нём отголосок древних песен. — Холод более не окружает меня — он стал мною. Я вижу потоки магии, что текут в воздухе, чувствую каждый ледяной кристалл. И металл... о, господин, я понимаю металл так, как никогда не понимал при жизни.