Бесконечность любви, бесконечность печали

–  Добро пожаловать!
– наклонился он и показал рукой в сторо­ну навеса, где она ставила машину.
– Доставка на дом. Как и было обещано.

Кивнув, Катя въехала во двор, заглушила двигатель, отстегнула ремень, приложила руку к животу и прислушалась: никаких ше­велений. А жаль! Ей так хотелось чувствовать это снова и снова! Читая форумы, она уже волноваться начала: двадцатая неделя, половина срока, пора бы. И вот как оно неожиданно получилось. Хотя, если припомнить, что-то похожее она уже ощущала на днях. И даже раньше. Но откуда она могла знать, что это и есть долго­жданное шевеление?

–  Ну чего сидишь?
– подошел к машине Потюня.
– Все в порядке?

– Даже более чем!
– открыв дверцу, успокоила Катя.
– Вень, а у

меня малыш зашевелился!
– и показала взглядом на живот.

– В первый раз почувствовала!
– блаженная улыбка озарила ее лицо.

–  Здорово! Растет!
– разделил ее радость друг.
– Ты до сих пор не знаешь, кто там, мальчик или девочка?

–  Завтра поеду на обследование, надеюсь, скажут. По большому счету мне все равно, был бы здоровенький.

–  Это верно. Только пусть будет девочка.

–  Почему?

А я сам всегда девочку хотел, дочку, но получились три паца­на... И все с разными мамками живут, в разных концах города, меж­ду собой не общаются. Хреново это, - виновато произнес он.
– С первой, Галкой, три года прожили, женились по любви, по взаим­ному согласию. Как я радовался, когда Дениска родился!.. А потом как-то все наперекосяк пошло-поехало. Каюсь, сходил налево. Она узнала, сразу на развод подала, съехала к родителям и категори­чески отказалась мириться... А с двумя другими случайно все вы­шло. Не мог же я запретить им рожать. Теперь кручусь как белка в колесе, чтобы хоть не голодали. На остальное меня не хватает. А мальчишкам, сама понимаешь, нужна мужская рука. Так что пусть лучше у тебя дочка будет. Для девочки мама ближе.

Катя слушала Веню с некоторым удивлением. Потюня, хоть и балаболка, редко делился тем, что болит. Выходит, вся его внеш­няя шумовая завеса - так, прикрытие?

–  Вень, а ведь ты мне никогда не рассказывал, как так у тебя получилось: трое детей, и все - от разных мамок...
– в голосе ее зву­чало сочувствие.
– И каково тебе было, когда узнал, что еще дети будут? Ну, первого ты ждал. А с двумя другими как?

–  Со вторым вообще как-то мимо меня получилось, - Веня при­мостился рядом на скамейке и продолжил исповедь.
– Курортный роман. Познакомились, когда ехали в Крым в одном автобусе. Ну, позвала к себе в номер - почему бы не зайти? Светка старше меня на четырнадцать лет, я даже увлечься ею не мог: тетка! А там помоложе и постройнее - глаза разбегаются. Но пару раз я с ней переспал, не смог отказать. Это она позже призналась, что целе­направленно отправилась в отпуск автобусом: в пути подбирала подходящий объект, присматривалась. Мол, возраст у нее, послед­ний шанс ребенка завести. О том, что сын родился, я узнал спустя месяц. Светка позвонила и спросила, не буду ли возражать, если она запишет меня отцом ребенка. А я-то о ней и забыть успел... По­мощи, правда, не просила: сама, мол, родила, сама и вырастит. Ну я и согласился. Сенька, прикинь, как две капли воды на меня похож!
– «отец-героин» был явно польщен.
– Записал на свою фамилию, а через какое-то время в бухгалтерию пришел исполнительный лист на алименты. И вот зачем? Я бы сам ему не помогал?
– вздох­нул Веня и, глядя в дальний угол сада, о чем-то задумался.

–  А третий? Он ведь маленький совсем, пару лет назад родился. Кажется, Артур?
– напрягла память Катя.

Артур, - Веня вздохнул еще тяжелее и опустил голову.
– Здесь уж я сам виноват от и до. И девке голову заморочил... На сей раз она меня на четырнадцать лет младше. Студенткой была, до­вольно симпатичная, снималась в массовке в кино, в клипах раз­ных. Познакомились на фотосессии для одного журнала. Запал... Снял пару раз для каких-то рекламных дел... И тут она ко мне как приклеилась. Я тогда пользовался машиной одного клиента. Ну, ты помнишь, бэха черная, - Катя кивнула.
– И квартиру у него на проспекте снимал, опять же за копейки. В общем, пыль в глаза, как мог, дурехе пускал...
– усмехнулся он.
– А она поверила, что все мое, и решила забеременеть. Приезжая, что с нее возьмешь: не хоте­лось в деревню возвращаться, училкой помирать со скуки. Правда, я уже ученый был, предохранялся. Но как-то она меня подловила и поставила перед фактом: беременна, женись, прописывай! Я, ко­нечно, в отказ: не мой ребенок, квартира и машина - тоже не мои. А она в крик: пойдет и напишет заявление, будто я ее изнасиловал, и подружек в свидетели позовет. Честно говоря, струхнул я тогда, махнул на все рукой: делай как знаешь. Не до тебя мне - Новый год на носу, заказов на съемку куча. В общем, расписались мы... Только она почти сразу после родов с другим стала жить. Затем на развод подала, вышла замуж за того хахаля. До последнего сомневался, что Артур - мой сын. Даже генетическую экспертизу делал.

–  Ничего себе!
– поразилась Катя.
– И дальше что?

–  А дальше - полный тупик, - Веня помрачнел.
– Пьют они с му­жиком тем. И пособие пропивают, и мои бабки. Скоро она опять родить должна. И при этом не просыхает. Двадцать четыре года всего...

–  Бог дает орехи беззубым, - припомнила Катя.

–  Чё ты сказала?
– не понял он.

–  Это не я, это гинеколог один так говорил. Запомнилось.

–  Понятно... Хочу забрать пацана, да не знаю как.

–  Правильно!
– поддержала Катя.
– Может, к адвокату обратить­ся?

–  Обращался уже. К Надежде. Помнишь, просил у тебя телефон.

–  И что?

–  Обещала помочь. Но сначала надо доказать, что мамаша пьет. Других вариантов наше гуманное государство для отцов не оставляет, до последнего будет стоять на ее стороне... К тому же у меня жилья своего нет: прописан в родительской квартире, но там сестра с семьей живет. А сердце за Артура как ни за кого другого болит: худенький, бледненький, постоянно болеет, - совсем приуныл Потюня.
– Так что радости мало, - завершил он рассказ и перевел взгляд на цветущий сад.
– Красиво у вас!

Красиво, - согласилась Катя и, помяв желание друга, переклю­чилась на другую тему.
– Это все Арина Ивановна, она садом зани­мается. Я раньше и внимания не обращала на все эти цветочки. И тут вдруг весной словно глаза открылись: подснежники, крокусы, примулы, ирисы, тюльпаны, нарциссы, гиацинты... Поначалу ходи­ла кругами, в каждый бутон заглядывала, спрашивала названия.

Знаешь, цветотерапия - великое дело! Не зря ее японцы придума­ли.

–  Природа придумала, - не согласился Веня.
– Просто они пер­вые сообразили. А у тебя точно дочка будет, - улыбнувшись, по­смотрел он на Катю.
– Нутром чую. Потому на цветочки и тянет. Пацаны - они и в утробе пацаны. Галку мою постоянно на соленое, вяленое тянуло, как сейчас помню. Со вторым - не знаю, не в курсе был. С третьим... Карине к рыбе еще и пивка хотелось, а от сладко­го, наоборот, тошнило.

–  А меня на шоколад тянет, - призналась Катя.
– Ладно, угово­рил. Пусть девочка будет.

Неожиданно налетел довольно сильный ветер. Зябко поежив­шись, Катя посмотрела на небо и заметила сгустившиеся на западе облака.

–  Похоже, сегодня не обманули синоптики: гроза собирается. Пошли в дом. Покормлю тебя щавелевым супом.

–  На подножный корм перешла?
– не преминул сыронизировать Потюня, вернувшись в привычное амплуа весельчака и балагура.
– Холодник?
– и на Катин кивок растянул рот до ушей.
– Это то, что доктор прописал! Запарился я в машине.

–  И нам поесть пора, - Катя встала и погладила живот.
– Прого­лодался маленький.

–  Маленькая, - поправил Веня и, прихватив Катину сумку, под­нялся следом на крыльцо.

Окунувшись прямо в прихожей в домашнюю прохладу, насы­щенную возбуждающими аппетит запахами, Веня издал протяж­ный гортанный стон, затем томно прикрыл глаза и сделал вид, что теряет сознание.

–  Спасите голодного папарацци!
– жалобно заканючил он и тут же стал прежним.
– Эх, не зря следом ехал!.. Кать, слушай, чуть не забыл: у тебя случайно не сохранился какой-нибудь старый дик­тофон? Можно даже пленочный.

–  Сохранился, и не один. На чердаке под крышей. А тебе зачем?

–  Не мне, Денису. Вернее, его девушке. Мечтает стать журна­листкой.

–  Понятно. Тогда лезь на чердак. Справа за дверью найдешь большой потрепанный чемодан без ручки. Внутри - пакет с кассе­тами и диктофонами. Правда, какие из них рабочие, уже не помню. Забыла, когда кассетниками пользовалась.

Прислушиваясь к Вениному топанью по лестнице, Катя приня­лась изучать содержимое холодильника.