Бесконечность любви, бесконечность печали

– Ну и правильно, - поддержала Ольга.
– С Лежнивец лучше не связываться. Все, отдыхай. А нам надо задокументировать кое-что,

– и показала глазами на вошедшего в ординаторскую доктора, который недавно утихомиривал Алису.

«Совсем забыла сказать, что завтра мне позарез нужно выписаться, - вспомнила Катя уже в коридоре.
– Хватит с меня больницы!»

В палате на тумбочке ее ждал вертевшийся волчком вибрирующий телефон.

– Тарабанят тут тебе нон-стоп, - с трудом оторвавшись от книги, сделала недовольную мину оставшаяся в одиночестве соседка.

Похоже, то, что недавно произошло в палате, не шло для нее ни в какое сравнение с чтивом в руках.

– Привет, Маринка!
– искренне обрадовалась звонку Катя. Хоть расстались они только утром, ей казалось, что прошел месяц.
– Расскажи, как твои... Подожди, выйду в коридор, - красноречиво глянула она на женщину с книгой.

– Да ладно, говори здесь. Ты мне не мешаешь, - шелестнув страницей, смилостивилась та.

– Ну так что у тебя?..
– Катя отошла с телефоном к окну, за которым уже темнело.
– Ничего себе... А сама-то как?.. Понятно... А какие-то противовирусные беременным разрешены?.. Подожди, сейчас запишу, - метнулась Катя к кровати, достала из пакета блокнот и ручку.
– Так, повтори... Записала, спасибо... И что там у твоей Зины? Как шеф заболел ?!
– присела она на кровать.
– Под сорок температура и один в квартире? И она не смогла настоять?.. Я, конечно, понимаю его принципиальность, но здесь исключительный случай!
– разволновалась Катя, встала, снова подошла к окну.

– А если ему совсем плохо станет? Даже скорую некому вызвать!.. Конечно, переживаю. Я за всех хороших людей переживаю... Да, беги... Набери меня, если еще что узнаешь... Ну, как там Зиночкин шеф... И что у твоих с температурой, - спешно добавила она.
– Жду звонка.

Отключив телефон, Катя так и осталась стоять у окна. Пульсировала одна-единственная мысль: «Вадим заболел... Температура под сорок... И никого в квартире...»

В сравнении с этим все остальное теряло значение.

Телефон в руке снова завибрировал.

– Да, Арина Ивановна... Да, конечно, спасибо!.. Папочка, привет! Что у тебя новенького?..
– придав голосу бодрости, попыталась она улыбнуться.
– У меня все в порядке, завтра, надеюсь, отпустя т домой... Да, мы уже обо всем договорились: сразу же в Ждановичи перееду. Будем вместе тебя дожидаться... Завтра операция, это точно?
– снова напряглась она.
– Согласна, докторам виднее... Все хорошо будет, я знаю... До свидания, папочка!.. Скоро увидимся!

Опустив руку с телефоном, невидящим взглядом она уставилась в темноту окна.

«Господи, сделай так, чтобы и папа, и Вадим быстрее поправились! Боженька, помоги им! Пожалуйста!..» - мысленно умоляла Катя.

Больше не у кого было просить помощи...

– ...Вот видишь, как все расчудесно получилось!
– расплылся в довольной улыбке Обухов, едва за журналисткой закрылась дверь.
– Хорошая девочка, правильную статью напишет.

– С чего ты решил?
– устало потерла виски Лежнивец.
– Знаю я журналюг: от них жди чего угодно. Если не подмажешь...
– зло усмехнулась она.

– Поулыбаются, покивают, а как напишут - мама дорогая!

– Не беспокойся, вместо «подмазки» у тебя знаменитость из их газеты лечится. Ты видела ее глаза, когда я сообщил, что Проскурина лежит в гинекологии? И очень удачно блефанул, что именно она порекомендовала эту... как ее... Стрельникову. Как эта пигалица зарделась, видела?
– рассмеялся он.
– Видать, Проскурина для нее авторитет.

– Не уверена...
– не согласилась Валерия Петровна.
– Зеленая она еще совсем. Ладно, ты прав, для меня важно, чтобы статья вышла именно в «ВСЗ». А если бы еще и за подписью Проскуриной...

– Да не это главное, - не понял ее Обухов и посмотрел на часы.
– Так... У меня времени в обрез...
– с этими слова он, крякнув, встал, дошел до двери, повернул ключ и погасил свет.
– Ну что? Сегодня с тебя причитается, - многозначительно произнес он.

– Юра... Я на работе...
– растерялась Лежнивец.
– В любой момент могут войти.

– Не войдут, - расстегивая ремень, он похотливо улыбнулся.
– Раньше тебя это не смущало.

Приблизившись к партнерше, Обухов крепко ухватил ее ладонь и положил себе чуть ниже пояса.

– Давай, у нас правда мало времени... Будь умницей...

«Ненавижу!» - внутри Лежнивец все взбунтовалось.

Но... Как и шесть лет назад, когда отношения между ними только начинались, она закрыла глаза, сжала зубы и послушно стала выполнять то, что от нее требовалось. Правда, тогда, в самом начале, эту повинность скрашивали какие-никакие романтические отношения. Секс с супругом к тому времени практически сошел на нет, а женская физиология требовала интима, потому она совсем иначе воспринимала ухаживания Обухова. Но сейчас он постарел, обрюзг, и секс с ним стал повинностью: никакого удовольствия!

Но слишком многое в ее жизни и тогда, и сейчас зависело от этого человека.

«Ненавижу! Ненавижу!» - закусив губу, повторяла про себя Лежнивец, пока, держась за ее бедра, пристроившийся сзади мужчина удовлетворял свою похоть.

Уцепившись пальцами за край стола, она дождалась привычного гортанного выдоха за спиной, последнего толчка, вытерпела итоговый шлепок по оголенным ягодицам и облегченно вздохнула...

Зина третий час металась по квартире из угла в угол, не находя себе места: шеф не отвечал ни на звонки, ни на СМС. Нажимая на кнопки телефона, она напряженно вслушивалась в долгие гудки. Отчаявшись, решила позвонить Поляченко. Как выяснилось, Ла-дышев не отвечал и ему.

– Я понял, Зина. Сейчас поеду, посмотрю, что там, - вздохнул начальник отдела безопасности.

Вспомнив, как удачно, прямо у подъезда, припарковал машину, Поляченко с тоской подумал, что по возвращении придется долго искать свободное место. Но ехать надо. Во-первых, проверить, не случилось ли чего-нибудь, а во-вторых, у него важная новость для Ладышева.

Сняв с плечиков дубленку, Андрей Леонидович набросил шарф, натянул шапку и заглянул в гостиную, где жена смотрела какой-то сериал.