Беспечные

— Как-нибудь обойдусь, — съязвил Леон, на что граф Мэйнер лишь вздохнул:

— И когда ты уже повзрослеешь?

— Так сам же меня недавно взрослым называл, — продолжал язвить Леон.

— Тебя? — рассмеялся отец, а Леон обиделся. — Какой же из тебя взрослый? Лишь «подростком» недавно стал, когда появились хоть какие-то обязанности.

— Да у меня уже этих обязанностей как у взрослого! — не согласился Леон, на что отец снисходительно на него посмотрел и ответил:

— Быть взрослым — это не про обязанности, а про возможности. Осознай свои возможности, начни их использовать, расширь их — и станешь взрослым.

— Я могу летать на грифоне! — выпалил Леон первое, что пришло ему в голову.

— Это, конечно, замечательно, — продолжал снисходительно смотреть на него отец, — но кто твоего грифона содержит-то? Вот когда ты сможешь вдвоём с грифоном прожить год без внешних средств, тогда это и будет полноценное «могу». Это не значит, что я тебя выгоняю из дома и призываю к самостоятельности, я лишь предлагаю тебе составить список того, что ты можешь, внимательно посмотреть на него и решить, чего тебе там не хватает. Это будет твой первый шаг к тому, чтобы стать взрослым.

На это Леон не спешил отвечать, а решил отложить на потом и обдумать, когда…

«Эта чертова голова перестанет болеть наконец-то!!!»

На этой мысли Леону болеть надоело, и он решил к утру выздороветь.

«Так. Я могу вызвать лекаря с эликсиром от головной боли. Отлично! Хоть что-то я могу!»

Леон встал и, пошатываясь, пошёл к двери.

— Куда ты в таком виде собрался идти? — скептически посмотрел на него отец.

— За лекарством.

— Ложись обратно, я распоряжусь, чтобы к тебе лекаря привели.

— Я и сам могу! — возмутился Леон, не оборачиваясь.

— Я понимаю, что ты можешь, — усмехнулся отец и встал. — Но наличие возможности делать глупости не делает тебя взрослым.

— Слушай, отстань уже от меня! — окончательно разозлился Леон и обернулся. — Я уже окончательно запутался! Что ты от меня хочешь?! Чтобы я мог? Или не мог? Или был взрослым? Или дитём? Или что?

— Я хочу, — спокойно ответил граф Мэйнер, подходя к сыну и обнимая его за плечо, — чтобы ты лег в кровать и дал мне о тебе позаботиться. Отдохни, выспись, приди окончательно в себя и только потом выходи за дверь. Оно тебе надо, чтобы тебя видели в таком виде? У кого ты жалость собрался вызывать? У слуг? У Ванессы?

— Ни у кого, — буркнул Леон.

— Вот и замечательно, — ответил отец и повёл сына в спальню.

— Я на диван, — высвободился из объятий Леон. — Там кровать надо перестелить.

— Хорошо, я распоряжусь.

— Благодарю, — ответил Леон, завалился на диван и накрылся покрывалом с головой.

Следующие два часа в покоях Леона было шумно: то ходили слуги и ничего от него не хотели, то приходил лекарь и что-то от него хотел, то снова слуги — спрашивали, не хочет ли он поесть и принять горячую ванну… Леон решил, что проще и быстрее со всем соглашаться — и со всем соглашался.

Когда через два часа он оказался подкрепившимся, посвежевшим и без головной боли, да еще и в благоухающей летней свежестью постели, в одиночестве и полумраке, то понял, что наступило счастье. Так он и уснул.

На следующий день он проснулся поздно, около полудня. В комнате было свежо от распахнутого настежь окна, а в голове у него было свежо от ощущения, что он, наконец, выспался.

Леон встал и подошёл к окну, подышал свежим воздухом и решил, что давно пора идти гулять. Да хоть просто по Крепости! Он умылся, оделся в простую просторную рубашку на шнуровке, штаны и сапоги, слегка причесал распущенные волосы и вышел за дверь.

«А она действительно ко мне за эти три дня ни разу не зашла, — думал он по дороге на третий этаж. — Держит слово. Вот только мне теперь как-то тревожно за неё после рассказа отца. Ладно, что гадать, сейчас узнаю, как она там».

Леон остановился у покоев Ванессы и постучал в дверь. Никто не открыл. Он немного подождал и постучал ещё раз:

— Несси, это Леон.

Снова молчок. Но уходить ему никуда не хотелось, поэтому он просто повернул ручку двери. За вчерашний вечер он так свыкся с мыслью, что Ванессе пять лет, что уже не видел ничего зазорного в том, чтобы просто зайти в её комнату как в свою.

В гостиной девочки не оказалось. Он пошёл к открытой двери в спальню и замер на пороге — Ванесса стояла к нему спиной в одних штанах и с рубашкой в руках, а по всей спине у неё крест на крест были уродливые рубцы.

— Несси, что это? — в ужасе прошептал Леон.

Ванесса вздрогнула от неожиданности и начала медленно оборачиваться, прикрываясь спереди рубашкой, а потом как завизжит:

— Не смотри!!! Уходи!!! Прочь!!! Не смотри!!! Убирайся!!!

Не зная, что в первую очередь прикрывать: свою спину или грудь, она развернулась к нему лицом, вся сжалась в комок и рухнула на колени, пряча и лицо в скомканную рубашку.

Леон не растерялся и, быстро стянув покрывало с кровати, её укрыл, закутал и обнял.

— Это Дэмис?! — гневно прошептал он. — Это он тебя покалечил?!

— Это… — тихо ответила она, вся дрожа. — Это мои слуги… которые меня били. Это… и мой лекарь, который лишь чистил и перевязывал мои раны, да и то не сразу. Это… и Дэмис, который сказал, что оставит мне их в напоминание. Это… Это теперь трудно убрать, сам знаешь. А ты теперь пригласишь меня на свидание?

«Дрессировка… — в ужасе подумал Леон, и у него похолодело в груди. — Отец был прав, Дэмис её дрессировал…»

— Почему ты молчишь, Леон? — грустно спросила она. — Теперь увидел, что я некрасивая, и не пригласишь? Ну ладно, что поделаешь…

— В смысле, не приглашу? — удивился Леон, наконец придя в себя. — Приглашу, конечно! Я и сам весь в шрамах, и что теперь?

— Да? — с надеждой в голосе спросила Ванесса и, подняв голову, посмотрела ему в глаза.

— Что «да»? — не понял Леон. — Тебе мои шрамы показать?

— Покажи, — смущённо ответила девочка.

— Я ты потом ко мне на свидание не передумаешь идти? — с сомнением в голосе спросил Леон.

— Нет, конечно! — возмутилась Ванесса.

— Вот видишь, — улыбнулся он. — А сама подобные глупости спрашиваешь. Я выйду, а ты одевайся и приходи меня разглядывать.

— Хорошо, — засмущалась Ванесса и снова спрятала лицо в рубашку.

Леон её чмокнул в макушку, встал и, выйдя за дверь, закрыл её за собой. Он сделал несколько шагов от двери и замер. У него в голове сражались две мысли, и он всё не мог остановиться на одной из них, чтобы обдумать.

«Да как они смели так бить девочку, чтобы такие шрамы остались!!! А я, оказывается, могу с ней нормально общаться, если считаю пятилетней… Да их казнить за это мало!!! И обнимать могу, и даже целовать, как сестру… Дрессировка?! Да как он посмел дрессировать человека?! Да и не простого, а дворянских кровей?! Выродок хренов!!! Может, я и справлюсь, если перестану в ней видеть молодую девушку, пусть и сестру, а просто буду считать её дитём малым?..»